Франчиска - Николае Бребан

Скарлат был добродушным мягким человеком, но, уловив ритм работы и поддерживая его, он выглядел со стороны весьма энергичным, чему помогало волевое выражение его строгого лица. Те рабочие, которые действительно имели влияние в его бригаде, мало-помалу почти освободили его от работы, оставив ему административные хлопоты. Так как у Скарлата были еще и профсоюзные обязанности, то как сварщик он работал всего лишь два-три часа в день. Но если бывали срочные заказы или не выходили сразу несколько сварщиков, Скарлат работал за двоих. Когда же со Скарлата сползала личина начальника, он вдруг оказывался самым обычным, самым заурядным человеком, уставшим от необходимости руководить и быть энергичным.

Часто работая до самого позднего вечера, Купша встречался с ним в раздевалке, в душе, и они вместе уходили с завода. Вскоре он заметил с некоторым удивлением, что этот человек, казавшийся ему прежде вечно деятельным, властным, самый простой рабочий, как и все остальные, когда снимает с себя комбинезон. Узнав, что Купша все еще живет в бараке для чернорабочих, Скарлат устроил его в заводское общежитие, где он получил койку в чистой, светлой комнате с горячей водой.

В бригаде работали две женщины: Аника и Викторица, с которой почти никто, кроме Карамиху, не разговаривал, потому что считали ее пустельгой. Высокая Аника была плоской как доска. На ее худом лице выделялись только густые и блестящие черные брови. Аника пятнадцать лет проработала прачкой в различных домах, потом была уборщицей в вагонном цехе, окончила курсы, стала сварщицей. Ее любили за необычайную деликатность. Но кое-кто смотрел на нее как на чудачку и старался держаться подальше. Аника, работавшая теперь вместе с Купшей, вдруг, к удивлению всех, стала открыто оказывать ему внимание. Но ее робкий характер от этого не изменился. Вместо того чтобы вести себя с Купшей как равная с равным, ведь как-никак они были во всем товарищами, она молча и мрачно старалась услужить ему.

Сначала Купшу смущали эти мелкие знаки внимания, с помощью которых Аника выражала свое странное дружеское чувство, но потом он стал злиться и не упускал случая грубо обрывать ее.

Но Анику не обижало подобное обхождение, и она продолжала оказывать Купше внимание, хотя и более осторожно, чтобы не навлечь на себя брани. Эта настойчивость удивила Купшу, он не понимал Анику, может быть, даже потому, что ее характер был похож на его собственный, только несколько смягченный.

Легкомысленная и вечно веселая Викторица, существо самое заурядное, поражала своей болтовней, которая низвергалась водопадом и могла затопить кого угодно. По мере того как Викторица изливала свой словесный поток, фразы ее мало-помалу теряли смысл. На Викторицу в бригаде смотрели с пренебрежением, потому что сверх положенной нормы она ничего не желала делать, а бригаде довольно часто приходилось выполнять срочные заказы, заменять выбывающих по разным причинам товарищей. А поскольку в подобных случаях бригада не могла положиться на Викторицу, все ее считали пустельгой.

Что правда, то правда, чувством товарищества Викторица не обладала. Управившись со своей нормой, а выполняла она ее часто гораздо быстрее, чем многие другие, она бродила по цехам, болтая без разбору со всеми парнями и девушками. Случались у нее и сердечные истории, но легкостью поведения она не отличалась, потому что не была способна на что-нибудь подобное.

Один Карамиху не избегал ее и не предъявлял к ней слишком суровых требований.

Купша с самого начала понял, что Викторицу в бригаде не уважают, и усвоил эту точку зрения, не попытавшись даже разобраться, кто прав, кто виноват. Он так хорошо скопировал этот взгляд, что в конце концов его отношение к ней стало как бы эталоном, отчего все сварщики, да и она сама, стали считать, что Купша ее главный враг. На самом деле у Купши ни ее внешний вид, ни ее поведение не вызывали никакой неприязни, и когда примерно месяца два спустя Викторица стала ему по-настоящему нравиться, все действительно очень усложнилось.

Свою жену Купша никогда не любил. Он женился на ней еще до ухода в армию, попав в своеобразную ловушку, чего он не мог простить ни ей, ни самому себе.

Это случилось в последний год войны. Купше еще не исполнилось восемнадцати лет, до призыва оставалось несколько месяцев, но повестка была уже в кармане. Тогда он впервые начал разговаривать с Гэфиуцей, своей будущей женой. Она долгое время бегала за ним, но он не обращал на нее никакого внимания, потому что она была дочерью псаломщика, у того за душой ничего не было, кроме сада, где росли одни сливы, из которых он гнал самогон. У Гэфиуцы была еще старшая сестра, тоже незамужняя и гораздо красивее ее, поэтому-то Купша и не смотрел на младшую, хотя та старалась повсюду попадаться ему на глаза, явно преследуя его. До этого Купша в течение нескольких лет уже работал и поденщиком в селе и на железной дороге ремонтником, как все парни из его села. Был он и стрелочником. Работая, чаще всего по ночам, днем он надрывался, заготовляя бревна, доски, известь, чтобы за старым покосившимся домом родителей построить хату. Были у него и кое-какие сбережения. Но перспектива попасть на фронт и быть убитым затмила вдруг перед Купшей цель его жизни. Он бросил свой упорный нечеловеческий труд. Это совершенно выбило его из колеи, а поскольку все призывники находили утешение в одном и том же, он, не найдя вокруг более подходящей девушки, женился на Гэфиуце, которая надоела ему прежде, чем он ее близко узнал.

Ухаживая за Гэфиуцей, Купша все время думал о ее старшей сестре, и одно время ему казалось, что через младшую сестру он сможет познакомиться и со старшей. Однако произошло нечто неожиданное: вскоре после того, как он впервые заговорил с Гэфиуцей, до него дошел слух, что она, Гэфиуца, «крутила» с одним человеком и продолжает с ним встречаться. Это поразило Купшу, но он не поверил, убежденный, что Гэфиуца находится на седьмом небе оттого, что он снизошел до разговора с ней. Кроме того, соперник был вдовцом и выглядел весьма невзрачно, в то время как Купша, хотя и был бедняком, но считался парнем хоть куда, видным и отчаянным.

При первом же удобном случае он решил расспросить об этом девушку, будучи убежден, что все это лишь злые сплетни и что при его словах она подскочит и возмутится, но, к его удивлению, Гэфиуца, когда он изложил ей все, что о ней говорят, вовсе не оскорбилась. Купша потребовал от Гэфиуцы, чтобы