Поколение победителей - Павел Дмитриев

Так что, пока надо не думать, а делать. Василию с ВЦ ТЭЦ придется намекнуть, чтобы заказал в главке парочку дисплеев от IBM. Заодно нужно купить бытовой телевизор – посмотрим, что можно сделать без заморских устройств. Соответственно, мне придется позаботиться, чтобы над этим требованием в МЭПе не посмеялись, а предоставили нам в кратчайший срок необходимое оборудование. Вплоть до того, чтобы подогнали под дисплей отдельную ЭВМ, хотя ждать полгода ради паллиатива очень не хотелось.

Одновременно я озадачил Федора и ученую команду Иванов разработкой нормальной клавиатуры и мышки под будущий монитор. А также попросил поразмышлять над видеоадаптером. Не думаю, что сделают, но пусть хоть попробуют для порядка. В целях повышения креативности мышления коллектива набросал футуристический эскиз разветвителя УИ‑8 в виде здоровенного слитка золота. Пусть только попробуют нарушить требования!

…Все бы хорошо, но с телетайпом опять вышел облом. Меня подвели элементарная невнимательность и запарка с часами для съезда. То, что на этом убогом чуде три регистра, я знал, даже прикинул таблицу соответствия МТК‑2 и «Основной» кодировки. Примерно догадывался, как ловить команды переключения раскладок софтом. Федор, в свою очередь, обещал, что это не понадобится: дескать, не так и сложно добавить старшую пару бит по команде смены регистра.

Вот только печатающие головки на телетайпе стояли трехлитерные, а не двух, как на всех пишущих машинках! Их переварка была в теории вполне реальной, но очень непростой задачей. Гораздо хуже другое, раскладка клавиш оказалась нестандартной, их было попросту мало. Машинистки от такого авангардизма впадали в ступор и отказывались работать.

В результате количество неиспользуемого хлама в боксе выросло на пару юнитов. Впору открывать музей и водить экскурсии. Хорошо, что на дворе стоял социализм – никто даже не подумал спросить: «А где же деньги?» Идеальный строй для любопытных ученых и инженеров. Придумывай, пробуй – все спишут. Если не расстреляют за вредительство по завистливому доносу конкурента.

Но все же следующий эксперимент стал образцом консерватизма. Штатный COM‑порт ноутбука удлинили «токовой петлей» с гальванической развязкой на новомодных оптронах и вывели хвост в мою приемную. Установили «Консул», третью копию проверенного «конвертера», а также замкнули выход клавиш на «молоточки», чтобы был доступен режим обычной пишущей машинки[441].

Литеры привычно перепаяли на русские буквы, большие и маленькие. Теперь то, что печаталось на этом аппарате, стало возможным передать в ноутбук. Если, конечно, Екатерина Васильевна изволит отключить в секретном отсеке один из печатающих «Консулов» и подключить директорскую машинистку. И уже при совсем большом желании полученный подобным образом текст можно будет скорректировать и отправить печататься обратно. Тревожить меня по таким пустякам сотрудники опасались, Анатолий обращаться с Dell’ом не научился, иных допущенных в святая святых попросту не имелось.

Если, конечно, не считать первых лиц страны – Шелепина, Косыгина, Семичастного и еще одного члена Президиума ЦК, Геннадия Ивановича Воронова, для которого Александр Николаевич с моим участием недавно проводил презентацию артефактов. Не раскрывая, впрочем, моей роли в истории их появления.

Поэтому прогресс пошел другим путем. Надо сказать, что в скромном НИИ «Интел» оказалось аж пять симпатичных душ секретарей‑машинисток. Это на полсотни сотрудников. Целых десять процентов штатного расписания сжирал нелепый функционал принтера! Если еще добавить хранение? А поиск нужной бумажки – это вообще отдельная история. То, что в две тысячи десятом находилось за десятки секунд, в тысяча девятьсот шестьдесят шестом требовало в лучшем случае нескольких часов. В худшем – насовсем терялось в необъятной глубине шкафов.

И это еще не все. Пришлось принять на работу специального научного руководителя, который стучал, как дятел на столбе, в смысле, тайком писал рапорты Шелепину. В свободное от основной работы время он с парой помощников обеспечивал бюрократическое прикрытие наших метаний. Бухгалтерия разрослась до трех человек. Уборщицы опять же, слесаря, вахтеры. Про водителя и не говорю, как будто я без него ездить не мог.

В общем, на жалкий десяток работников умственного труда, производящих ценный научный продукт, приходилось четыре десятка нахлебников из обслуживающего персонала. Какая тут будет производительность труда?! Как можно, не изменив бюрократических обычаев, догонять США? Впрочем, пусть этот вопрос заботит вождей, свою точку зрения на это я изложил еще осенью в записках попаданца.

Так вот, Федор не устоял перед чарами главной труженицы клавиш, страдающей от недостатка внимания к собственной персоне со стороны директора из‑за постоянного присутствия его жены. И добавил к ее «Консулу» функции трансмиттера. Проще говоря, подсоединил к пишущей машинке перфоратор и устройство чтения перфоленты. Устроил, паразит, из приемной филиал ВЦ. Меня за двойными дверями не напрягало, даже было удобно. Но посетители впадали в ступор, хорошо, что их приходило мало и некому оказалось посоветовать принять на работу еще пару‑тройку машинисток и ни в чем себе не отказывать. В прямом и переносном смысле.

Первой моей мыслью было: «Какой смысл в подобной чепухе?» Хотел запретить, но любопытство оказалось сильнее. И не пожалел. Известно, что в каждом офисе две тысячи десятого года стояли «Xerox», «Canon», «HP» или любой другой аналог копировальной техники. Компьютер тоже имелся, но он был и дома, да вообще давно стал предметом интерьера. Поэтому именно с копировальной машинки начиналось предпринимательство двадцать первого века. Вроде бы она была не сильно и нужна, но убери – и весь документооборот мгновенно застопорится.

Так и тут – машинистка оказалась очень умной девочкой. Мгновенно научились набивать «многоразовые» тексты на перфоленту, ловко вертеть на карандаш бумажные колечки и ставить приметные метки губной помадой. Через две недели она читала буквы прямо с ленты и правила текст, пробивая новые дырки и заклеивая ошибочные. Мне приходилось добираться до дверей кабинета прыжками, чтобы не повредить струящиеся по полу ломкие кольца. Под крики‑стоны: «Ах‑ах, Петр Юрьевич, пожалуйста, только не наступите, полчаса набивала это письмо!» Более того, не раз я заставал с треском печатающую машинку и закольцованный кусок перфоленты на фоне пустого кресла. Секретарша изредка подбегала и ловко на ходу вставляла новый пакет бумаги с копиркой.

Так родился прото‑Xerox. Неуклюжий, но чрезвычайно востребованный. Непрерывно стучащее напоминание о необходимости разработки нормального текстового процессора.

Жаль только секретаршу, толковая девушка. Но… Федор в нее втрескался не на шутку. Так что придется с ней срочно расстаться. Конечно, не выбрасывать на улицу, как, согласно местным страшилкам, обязаны делать кровожадные капиталисты вроде меня. Всего‑то придется перевести ее в лаборанты. С повышением оклада и наилучшими пожеланиями, но по вполне прозаической причине. Нельзя ведущему специалисту знать слишком много про внутреннюю кухню НИИ. Слишком необычные «скелеты» заперты у нас в шкафу.

Эксперименты с печатающими устройствами всех типов выявили мое слабое место. Хотел перемаркировать буквы в FAR, но это было попросту несерьезно. Для построения хоть каких‑то внятных систем связи требовались произвольная и автоматическая обработки поступающих в порты данных – иначе говоря, пришлось вспоминать программирование.

Никаких специальных программных пакетов для серьезной разработки софта у меня никогда не стояло. Нет задач – нет опыта. Так что пришлось срочно вспоминать годы обучения в университете и заново осваивать Visual Basic for Applications от микрософтовского «офиса». Благо на дисковом пространстве при инсталляции никогда не экономил, и все хелпы были доступны. Несмотря на мои опасения, задача оказалась не слишком сложной. Всего неделя полного погружения в систему, и еще до завершения съезда КПСС у меня начали получаться вполне рабочие программы.

Из‑за достигнутых практических результатов наметился прорыв. Произвольное формирование отправляемых в Visual Basic for Applications букв‑байтов позволило эффективно задействовать старший, не используемый в «Консуле» восьмой бит. По сути – разделить реальный порт на два виртуальных. Работала система очень просто: доработанный преобразователь Федора отправлял буквы «с единичкой в старшем бите» на одну печатающую машинку, а «с нулем» – на другую.

Тут же захотелось большего. Федор предложил двухбайтовую схему, в которой первая часть содержала адрес «Консула», а вторая – собственно букву. Так можно было печать сразу хоть на сотне устройств! Однако столько машинок у нас не имелось в наличии, да и два месяца, которые электронщики просили на разработку, можно было использовать с куда большим проком. Поэтому вариант отложили в долгий ящик.