Свита Мертвого бога - Владислав Гончаров

(«Почему Танберн? – это был ее первый вопрос, как только им удалось на миг остаться наедине. – Почему не Беррел?» – «Потому что никого не удивит, если к человеку по имени Танберн будут обращаться то Берри, то Тано», – последовал ответ. Сейчас ей уже казалось, что и новое имя его красивее, чем данное ему при рождении…)

Тай в дневном обличье отличалась от себя ночной лишь большей массивностью да цветом волос, поэтому с восприятием ее у Нисады не было никаких проблем. Зато спутник ее, нелюдь Джарвис, оказался вовсе не так прост. Прежде Нисада видела его лишь однажды – в Замке, на своей кровати – и теперь ясно понимала, что тогда все они смотрели на него глазами Тай. В дневном мире он вовсе не был столь безумно прекрасным, но оставался по-своему привлекателен – теплым, человеческим очарованием. И именно в этом заключалось его главное отличие от Элори: тот, принимая облик долгоживущего, казался Нисаде попросту страшным. Куда больше Повелитель Снов нравился ей в обличье таканского рыцаря или в одном из традиционных алмьярских образов – Юного Любовника либо Благородного Соперника…

Да, с Элори у меналийского лорда не было ни малейшего сходства – а вот с Тиндом, как ни странно, было, и немалое. Эти широко распахнутые глаза мальчишки, который так и не стал по-настоящему взрослым, все время словно чем-то удивленные – и бесконечно добрые… Нисаде то и дело казалось, что они вот-вот вспыхнут знакомым сиянием цвета лимонной кожуры. И всегда, когда эти глаза не были устремлены на собеседника или не вбирали красоты окружающего мира, они смотрели только и исключительно на Тай.

«Да очнись же ты, дуреха! – так и хотела крикнуть подруге Нисада. – Неужели не видишь, что он втрескался в тебя по самую макушку и играет в твоего телохранителя не потому, что так надо, а потому, что ему это нравится? Или ты даже слова-то такого не знаешь – „любовь“, и все на свете для тебя сводится только к дружбе, постели, служению и учебе?»

Но Тай почти не понимала по-вайлэзски, а передавать эти слова через Берри Нисаде почему-то не хотелось. В Замок же у нее не получалось уйти с того самого дня, как они пустились в путь – дорожные неудобства и сильные переживания не давали ей уснуть по-настоящему. Она лишь задремывала ненадолго, просыпалась, долго лежала, уставив глаза в ночную тьму, и снова на короткое время проваливалась в забытье…

Тай не слишком-то задумывалась, почему вот уже третью ночь не видит в Замке ни Берри, ни Нисады. Не исключено, что, пока она спит, эти двое вылезают со спальных мест и тихонько обнимаются в кустах. В конце концов, поговорить с ними она могла и днем.

Но тоска, так придавившая ее в дневном мире, не желала отпускать и здесь. Все чаще она ловила себя на мысли, что любовники, которых она по привычке цепляет на одну ночь, не слишком-то ей и нужны, по крайней мере, не веселят сердца так, как раньше… Не потому ли, что с ними она изменяет Джарвису?

Да нет, ерунда. Изменить можно тому, с кем заключил союз, а они его не заключали. Он волен уйти в любой миг, его служба кончилась, она его не держит и ничем ему не обязана. А что несколько раз спали вместе – так мало ли с кем он спал до нее? С анатаорминскими девчонками, да с той же Ломенной… И судя по всему, это не накладывает на него никаких обязательств.

Когда Тай вышла в бальный зал, играли кайну с прихлопами, которую, как и прочие танцы с «фигурами» и переменой партнеров, она тоже причисляла к разряду «строевой подготовки». Поэтому она поднялась на галерею, чтобы посмотреть на море танцующих сверху…

– Вот вы где, прекрасная Тайах! Как хорошо, что я вас отыскал!

Она обернулась – перед ней стоял Арзаль в своем обычном пестром наряде, но с выражением огромной неловкости, которого не могла скрыть даже маска.

– Ну что тебе еще надо? – бросила она недовольно. – Или ты уже нашел мне того урода, который заклял Тано?

– Урода я вам обязательно найду, но сейчас речь не о нем. Похоже, коллега, я, сам того не желая, очень сильно вас подставил.

– Что случилось? – у Тай моментально похолодела спина.

– Вчера корабль, на котором я в данный момент плыву, сделал остановку в Сейя-ранга. И там я узнал, что женщина с вашими приметами именем Черного Лорда объявлена в розыск по всей Анатаормине. Со Скалистого острова пришла голубиная почта, в которой вы, прекрасная Тайах, названы причиной гибели Супруги Смерти Урано.

– Какой гибели? – тупо спросила Тай. – Ты же ее вроде не убивал, только позвоночник повредил…

– Дорезали ее свои же, это ясно, как день. Но похоже, перед ее смертью им удалось свести воедино кое-какие факты. Подчеркиваю – Аметистовую книгу никто не ищет, только вас. К тому же в послании есть упоминание обоих ваших спутников – оба светловолосые, один морской расы – и корабля «Дева-птица». Именно как компанию вас опознали несколько хозяев прибрежных едален, то есть о том, что вы были в Сейе, уже известно. Не знаю, известно ли, что отбыли на восток. Но опять же подчеркиваю – какие-то претензии есть только к вам, остальные проходят по категории «неопасные соучастники».

– И что из этого следует?

– Боюсь, то, что путь домой через Анатаормину для вас теперь закрыт, если вы не хотите умереть раньше срока.

– По-моему, это все очень условно, – с недоверием протянула Тай. – Имен наших они не знают, на острове я назвалась Кииль. А волосы в крайнем случае можно и перекрасить. И вообще как-то странно это выглядит – искать того, не знаю кого…

– Чтобы выяснить, кого искать, им достаточно названия «Девы-птицы». Ее капитан известен многим, и в следующий заход в Сейю выбить из него ваши имена будет совсем не трудно. А что до перекрашенных волос, то боюсь, ваш телохранитель – куда более верная и опасная примета. Порознь вам не грозит почти ничего, согласен, но вот группой…

– А порознь мы не пойдем, – мрачно заключила Тай. – Ладно, это еще не самое страшное, что могло случиться. Как-нибудь выберемся кружным путем через Лаумар и Алмьяр. Крокодил меня задери, но как же все-таки жалко…

– Чего именно? – участливо склонился к ней Арзаль.

– Нет, ничего, – Тай передернула плечами. – В любом случае спасибо за предупреждение.

Верхом они уже давно добрались бы до столицы, но тяжелая карета, влекомая лишь парой вместо положенной четверки, тащилась не слишком-то быстро. Да еще Нисада всякий раз, когда дорога проходила по глухим местам, вылезала из экипажа и не меньше часа шла, точнее, ковыляла пешком. Всем остальным приходилось примеряться к ее скорости. Упрекать девушку никто не смел – ей требовалось разрабатывать ноги, – но все-таки пришлось убедить ее совершать эти переходы не чаще раза в день.