Хрустальный грот - Мэри Стюарт

— Ведь в Эймсбери уже имеется монумент, величайший монумент в Британии, а быть может, и на всем Западе. Так?

— А! — произнес он с чувством глубокого удовлетворения. — Так ты тоже об этом думал? И видел Хоровод Великанов?

— Ездил к нему из Эймсбери по дороге из Винчестера домой.

Тут он оторвался от стола и вернулся в свое кресло. Сел, наклонился, положив руки на стол.

— Тогда знаешь, что я задумал. Ты видел в Бретани достаточно, чтобы понять, чем некогда был Хоровод. И видел, во что он превратился сейчас: груда гигантских камней на пустоши, где царят солнце и ветра. — И добавил медленнее, пристально глядя на меня: — Я говорил об этом с Треморином. Он утверждает, что людям не под силу поднять такие камни.

Я улыбнулся.

— И ты, значит, послал за мной, чтобы я их поднял для тебя?

— Говорят, что их возвели не силой рук, но силой магии.

— Ну, значит, и потом будут говорить то же самое.

Он прищурился.

— Ты хочешь сказать, что можешь это сделать?

— А почему нет?

Он ничего не сказал — ждал продолжения, даже не улыбнулся, — это показывает, насколько он верил в меня.

— Слышал я все эти истории — то же, что говорят о стоячих камнях в Малой Британии. Но эти камни возвели люди, государь. А то, что построили одни люди, другие люди могут восстановить.

— Так что даже если у меня нет мага, зато есть сведущий механик?

— Вот именно.

— А как ты это сделаешь?

— Пока что это мне известно самое большее наполовину. Но сделать можно.

— И ты сделаешь это для меня, Мерлин?

— Конечно. Разве я не говорил, что здесь лишь затем, чтобы служить тебе наилучшим образом? Я отстрою для тебя Хоровод Великанов, Амброзий.

— Символ могущества Британии, — задумчиво произнес он, глядя на свои руки. — И меня похоронят там, Мерлин, когда придет мой час. То, что Вортигерн хотел сделать для своей крепости во тьме, я сделаю для своей при свете: тело короля будет покоиться под камнями, под порогом Британии ляжет тело воина.

Должно быть, кто-то отдернул с дверей занавеси. Часовых не было видно, лагерь спал. Меж каменных косяков двери и тяжелой перемычкой, лежащей на них, словно в раме, стояло синее ночное небо, усыпанное звездами. Вокруг вздымались огромные тени, гигантские камни, сплетавшиеся, как ветви деревьев, на которых руки, давно обратившиеся в прах, высекли знаки богов воздуха, земли и воды. Рядом кто-то тихо говорил; то был голос короля, голос Амброзия. Он говорил уже давно, и смутно, словно эхо во тьме, до меня долетело:

«…И пока король лежит здесь под камнем, королевство не падет. Ибо Хоровод будет стоять долго, дольше, чем стоял он прежде, и свет будет литься на него с живых небес. И принесу я огромный камень, и возложу его на могилу, и тот камень будет сердцем Британии, и с того времени и вовеки все короли станут единым королем, и все боги — единым Богом. И ты будешь жить в Британии, жить вечно, ибо мы с тобой создадим короля, чье имя будет жить дольше Хоровода, ибо он будет более чем символ — он станет щитом и живым мечом».

Нет, это не был голос короля — это был мой собственный голос.

Король сидел по другую сторону заваленного картами стола, его руки неподвижно лежали поверх чертежей и планов, глаза темнели из-под прямых бровей. Лампа догорала, мигая от сквозняка, тянувшего в щель закрытой двери.

Я уставился на него. Зрение мое медленно прояснялось.

— Что я сказал?

Он встряхнул головой, улыбнулся и потянулся к кувшину с вином.

— Это находит на меня, словно обморок на беременную девицу! — сказал я раздраженно. — Извини. Скажи, что я тут наговорил?

— Ты дал мне королевство. Дал бессмертие. Чего же еще? Пей, Амброзиев пророк.

— Только не вина! Вода есть?

— Есть.

Он встал.

— А теперь иди спать. И я пойду. Рано утром я уезжаю в Маридунум. Ты уверен, что тебе ничего не надо передать?

— Скажи Кадалю, пусть отдаст тебе серебряный крест с аметистами.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Я был уже почти такого же роста, как и он.

— Ну, так что? До свидания? — мягко сказал Амброзий.

— Нелегко говорить «до свидания» королю, которому суждено бессмертие.

Он посмотрел на меня странно.

— Так мы еще встретимся?

— Мы встретимся, Амброзий.

И только тогда я понял, что предрек ему его смерть.

Глава 10

Мне говорили, что Килларе — это гора в самом сердце Ирландии. В других местах на острове в самом деле имеются горы, не такие высокие, как у нас, но все же заслуживающие названия горы. Но Килларе — не гора. Это невысокий холм конической формы, не более девятисот футов в высоту. На нем даже лес не растет — только жесткая трава, заросли боярышника да несколько одиноких дубов.

Но тем, кто приближается к холму, он кажется горой, ибо возвышается один посреди большой равнины. Во все стороны — на север, на юг, на запад, на восток — тянутся ровные зеленые луга, почти без единого холмика. И все же неправда, что с вершины Килларе видны берега Ирландии: куда ни глянь — всюду лишь бесконечные зеленые луга, и над ними — спокойное небо, затянутое облаками. Там даже воздух мягкий.

Ветер был попутный, и мы высадились тихим летним утром на длинном сером пляже. Бриз дул с берега и нес с собой запахи болотного мирта, утесника и пропитанного солью торфа. В заливах плавали дикие лебеди с выводками подросших птенцов, чибисы свистели и кувыркались над лугами, где в тростниках прятались их птенцы.

Казалось, это время и эта страна совсем не подходят для войны.

Война и в самом деле кончилась быстро. Король Гилломан был юн — говорили, ему нет еще и восемнадцати, — и не желал слушать советников и выжидать подходящего часа для битвы. Столь отважно было его сердце, что, едва услышав о том, что на священную землю Ирландии высадились чужеземные войска, юный король собрал своих воинов и бросил их на закаленных ветеранов Утера. Они встретили нас на плоской равнине. У нас за спиной был холм, у них — река. Войско Утера выдержало первый отчаянный натиск, не отступив ни на шаг, а потом наши солдаты пошли вперед и загнали ирландцев в реку. Ирландцам еще повезло: река была широкая и мелкая, и, хотя в тот вечер воды ее покраснели от крови, нескольким сотням ирландцев удалось уйти. В их числе был и король Гилломан. Нам стало известно, что он бежал на запад с горсткой преданных спутников, и Утер, догадываясь, что король держит путь в Килларе, выслал в погоню тысячу конных воинов, приказав схватить короля прежде, чем он окажется в крепости. И им это удалось. Беглецов догнали буквально за полмили до крепости, у подножия холма, откуда уже видны были стены. Вторая битва была короче и кровопролитней первой. Но дело происходило ночью, и в суматохе стычки Гилломану снова удалось уйти. Он ускакал прочь с горсткой людей, куда на этот раз — никто не знал. Но дело было сделано: к тому времени, как мы, основная часть войска, подошли к подножию горы Килларе, крепость уже заняли британские войска и ворота были открыты.