Собрание сочинений: В 10 т. Т. 5: Секта - Еремей Парнов

Когда его «мерседеc» въехал в ворота, Аннелиза почти успокоилась. Раз в дело вмешался Гюнтер, все уладится.

Регистратор номеров — такие приборы производились на фабрике Зефкова вместе с подслушивающими устройствами — показал, что звонок был из Мюнстера. Оставалось лишь гадать, за каким чертом туда занесло Эди. Но что возьмешь с полоумного? Повезло им с сынком, ничего не скажешь.

— Что он еще говорил?

Аннелиза слово в слово повторила весь разговор.

— Значит, обещал приехать?

— Обещал. «Дома, говорит, хочу помереть».

— Что ж, давай подождем, но в полицию я все же сообщу.

— Ты же не хотел?

— Тогда не хотел, а сейчас хочу. Надо, понимаешь? Кто его знает, этого дурака! Такое может выкинуть!.. Нет, я обязательно позвоню. Пока не поздно… Лучше перестараться, чем потом всю жизнь себя грызть.

И он позвонил, но не в полицию Мюнстера, а в Мюнхен, в главное управление Федеральной разведывательной службы BND. Слишком поздно дошло до господина директора, в какие сети угодил его непутевый наследник. Ну йога, думал, какой-нибудь дзен-буддизм, на котором помешаны сопляки, а оно вон как обернулось. О Лиге последнего просветления вроде бы и был наслышан, но, вечно занятый мыслями о работе, как-то не сообразил, не сопоставил с «просветлением», коего жаждал сын.

К его сообщению отнеслись с предельным вниманием. Обещали немедленно связаться с Мюнстером и отыскать молодого Далюге.

— Нам понадобится его фотография, господин генеральный директор.

— Сколько угодно. По какому адресу выслать? Я могу отправить с ближайшим самолетом.

— Не затрудняйте себя. Мы подошлем своего человека.

— Позвольте вам выразить мою безграничную признательность. Я буду ждать в офисе на Бинненальсгер.

Вынув из семейного альбома несколько фотографий, он сел в машину и уехал.

Не прошло и часа, как фрейлейн Эмма, новая секретарша, с которой Далюге уже успел пару раз поужинать, ввела к нему маленького улыбчивого человечка с глубокими залысинами.

— Бруно Кампински, — представился он, пригладив седеющие виски.

— Прошу садиться, господин комиссар, — Далюге и мысли не допускал, что к нему могут направить простого агента. — Не угодно ли сигару?

С видом знатока Кампински понюхал манильскую регалию и сунул ее в верхний карман.

— Фото при вас?

— Извольте. На всякий случай я взял несколько… Разных.

— И правильно сделали… Приятный молодой человек! Как же его угораздило?

— Он, знаете ли, очень талантлив, поэт, а творческие люди так впечатлительны, эмоциональны…

— Понимаю. Не расскажете ли мне все с самого начала? — Кампински включил диктофон. Он давно искал случая подобраться к Далюге, не столько к нему лично, сколько к его компаньону Карлу Зефкову.

На Зефкова в BND собралось объемистое досье. Он был замешан в контрабанде оружия и наркотиков, но всегда действовал через сеть посредников, и поэтому нигде лично не засветился. Вступив в партнерские отношения с президентом крупного российского банка, Далюге и Зефков финансировали строительство предприятий по производству химикалий и лаборатории контроля медикаментов. Сделки были совершены в полном соответствии с законами обоих государств, но у русских возникли вопросы, зачем понадобились совместному предприятию аэродромы и такое количество аппаратуры для подслушивания. Помимо прочего, были зафиксированы контакты Зефкова с представителями «АУМ сенрикё» и правоэкстремистских организаций. Его престарелый отец, в прошлом нацистский крейслейтор, жил в Дамаске и, возможно, являлся передаточным звеном в перекачке стратегических материалов из России на Ближний Восток. Собрать доказательства какой-либо противозаконной деятельности, однако, не удалось.

Кампински надеялся, что убийство гендиректора коммерческого банка, через который осуществлялись операции Далюге — Зефкова, прольет дополнительный свет. Судя по печати, в Москве началась кампания по дискредитации Ивана Кидина, их финансового партнера, посетившего в прошлом месяце Гамбург по многократной бизнес-визе.

Выслушав рассказ Далюге, Кампински сочувственно покачал головой. Ни одного сколь-нибудь значащего факта. Отец фактически ничего не знал о сыне. Рядовой случай.

— Вы правильно поступили, господин советник, обратившись непосредственно к нам. Надеюсь, самого худшего не случится, но я бы не стал недооценивать серьезность положения. Нам известно имя Шри Скандхи. В сектах такого рода безоглядное подчинение гуру соблюдается неукоснительно. Человеческая личность подавляется совершенно. Этого достигают различными методами: голодом, лишением сна, с помощью наркотиков и других специальных средств. Вы сами сказали, что он часами просиживал в неподвижной позе. Медитировал, погружался во внутренние глубины. Люди сами не замечают, как превращаются в безвольных рабов, роботов. Они перестают отличать реальность от галлюцинаций, что нередко приводит к трагическому исходу.

— Почему же федеральные власти, полиция терпят подобное положение? — Далюге оценил уважительную обстоятельность и такт офицера секретной службы. Назвав его советником, тот как бы подчеркнул, что в глазах закона генеральный директор крупного предприятия не просто частное лицо, имеющее равные с другими права, но, прежде всего, член магистрата. — Видимо, не до конца сознают опасность для общества? — добавил он, давая понять, что не ставит знак равенства между полицией и разведкой.

— Вы отчасти правы, господин Далюге. В этом проявляется слабость демократической системы. Судебные процессы против главарей сект чрезвычайно редки.

— Но почему?!

— К сожалению, их последователи становятся бессловесными животными, им и в голову не придет обвинить в чем-то своего сатанинского бога. Те же, кто вырывается из-под дьявольской власти, чаще обращаются за помощью к священнику, чем к полицейскому. Редчайшее исключение — суд над Хасаном Осгером — лидером группы «Хак Ел», называвшим себя «гласом господним, которому должно подчиняться все живое». Вы помните тот нашумевший процесс?

— Извините, но как-то мимо меня прошло.

— В самом деле? — удивился Кампински. — Процесс широко освещали в печати.

В течение нескольких лет Хасан подвергал полсотни своих последователей изощренным издевательствам. Пятнадцать «учеников» жили вместе с ним в темном подвале площадью около сорока квадратных метров. Среди них были и маленькие дети, которых «божий глас» дрессировал, как собак. Двух-трехлетних малышей сажали в ванну с ледяной водой и держали там, пока они не посинеют. Ребятам постарше Хасан предписал особую «диету» — полбуханки хлеба в день. Самый младший член секты — четырехмесячный Ахмед — умер, когда его попробовали подержать на таком же рационе…

— Все проклятые эмигранты! — вздохнул Далюге.

— Своих тоже хватает.

— Я бы убивал их, как бешеных собак.

— Нашим либеральным законодательством преступления не были квалифицированы как тяжкие. После длительного судебного разбирательства Хасан Осгер был приговорен всего к трем годам тюремного заключения.

— Сколько же их, этих чертовых гуру? Хасаны, Шри… Не выговоришь, как там дальше.

— По оценке министерства внутренних дел, сегодня в Германии насчитывается около семисот подобных религиозных организаций. Число участников всевозможных кружков, тайных обществ, центров и сект превысило два миллиона человек.

— Целая армия! Бундесверу с ней явно не справиться, — Далюге был потрясен. — Их вожди, надо думать, высасывают уйму денег?

— Вы даже не представляете себе, сколько! В прошлом году, например, только за счет продажи собственных портретов, рубашек со своего тела и подобных предметов поклонения они получили около двадцати миллиардов марок. И это не считая многомиллиардных пожертвований, сделанных учениками. Секты приобретают комплексы зданий, загородные лагеря, самолеты и теплоходы… Это новость для вас?

— Н-нет, — с натугой произнес Далюге. — Я знаю, что мой сын щедро снабжал деньгами своего Шри.

— Если бы один он! Колоссальные средства позволяют сектантам приобретать друзей в высших эшелонах власти. Неудивительно поэтому, что ревностные защитники ложно истолкованной свободы вероисповедания обнаружились в ландтагах некоторых земель.

— Кого вы имеете в виду? — насторожился Далюге, вспомнив, что по просьбе Зефкова подписал какую-то петицию. Кажется, это касалось тяжбы кришнаитов с городским магистратом. Они требовали предоставить им центральную площадь для манифестаций, а обер-бургомистр воспротивился, поскольку в тот день ожидалось прибытие русской эскадры с дружественным визитом.

— Многих влиятельных лиц: депутатов, правительственных чиновников, видных промышленников. Не хотелось бы в столь трудную минуту упрекать вас, господин советник, но ведь и вы, по-моему, приложили свою руку?