Проклятие Ирода Великого - Владимир Меженков

– Подожди, побудь со мной еще немного, – попросил Ирод. – Скажи, как долго я буду еще властвовать над Иудеей?

Менахем, казалось, не слышал его.

– Будет ли мое царствование продолжаться десять лет? – спросил еще Ирод.

– И двадцать лет, и тридцать, – ответил Менахем. – Мне пора.

– Разве тебе плохо в доме моем? – спросил Ирод.

– Мне пора, – повторил Менахем.

– Скажи хоть, что надлежит мне делать?

– Тебе это лучше ведомо, – сказал Менахем. – Не пристало мне, червю в сравнении с тобой, поучать царя, что ему надлежит делать. Ты избран Предвечным, и через испытания и искушения, которые ниспосылает на тебя Господь, Он творит твоими руками будущее.

Наутро Ирод, проснувшись, не удивился, когда ему доложили, что ночью ессей покинул дворец. Не удивился он и сообщению ночной стражи о том, что некий оборванец, при котором не обнаружено решительно ничего, что могло бы навести на мысль о его злокозненности, назвался гостем Ирода, который пришел в Иерусалим на освящение храма Господня, а теперь возвращается к своим братьям.

Глава третья

ИСПЫТАНИЯ И ИСКУШЕНИЯ

В день, когда Менахем покинул Иерусалим, над городом разразился страшной силы ураган. Он принес с собой черные клубящиеся тучи, пролившиеся буйным дождем. Низкие голубые молнии разрывали небо и сопровождались оглушительным громом. Ветер вырывал с корнем деревья, бросал на землю, где их подхватывали бурлящие мутные потоки и несли вдоль узких улиц, образуя преграды. Ураганом и дождем были полностью сметены постройки на базарной площади, сломанные деревья задавили насмерть женщину с ребенком, одного вола и двух ослов. От очередного удара молнии загорелся дом бедняка в Нижнем городе, и огонь от него грозил перекинуться на соседние постройки.

Иерусалимцы, не зная, за что им такая напасть, бежали под надежные стены Храма, где находили спасение от разыгравшейся стихии. Первосвященник Иисус, сын Фабия, желая успокоить их, читал им стихи о злоключениях праведника Илии, бежавшего к горе Хорив от преследований бесстыдной любодейки Иезавели, подучившей своего мужа, царя Ахава, и весь народ израильский творить бесстыдное пред очами Предвечного: «И вошел он там в пещеру, и ночевал в ней. И вот, было к нему слово Господне, и сказал ему Господь: чтó ты здесь, Илия? Он сказал: возревновал я о Господе, Боге Саваофе; ибо сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники, и пророков Твоих убили мечем; остался я один, но и моей души ищут, чтоб отнять ее. И сказал [Господь]: выйди и стань на горе пред лицем Господним. И вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом; но не в ветре Господь. После ветра землетрясение; но не в землетрясении Господь. После землетрясения огонь; но не в огне Господь. После огня веяние тихого ветра…» [319]

Стихия, обрушившаяся на Иерусалим, прекратилось столь же внезапно, как и началась. Следом за ней наступила затяжная засуха. Столица Иудеи изнемогала от зноя, растительность в городе и вне стен его пожухла, обезвоженная земля потрескалась. Засуха стала быстро распространяться по окрестностям и вскоре охватила всю страну. Урожай погиб полностью. Земля не дала и того, что обыкновенно дает, даже если ее не возделывают. Люди и скот подъели припасы, остававшиеся с прошлого года, а когда исчезли и эти припасы, наступил голод. Вместе с голодом в Иудею пришли болезни. Люди и скот умирали тысячами. Казалось, сам Предвечный наслал на страну мор, дабы свершилось реченое в Писании: «Как потускло золото, изменилось золото наилучшее! камни святилища раскиданы по всем перекресткам. Сыны Сиона драгоценные, равноценные чистейшему золоту, как они сравнены с глиняною посудою, изделием рук горшечника! И чудовища подают сосцы и кормят своих детенышей, а дщерь народа моего стала жестока подобно страусам в пустыне. Язык грудного младенца прилипает к гортани его от жажды; дети просят хлеба, и никто не подает им. Евшие сладкое истаивают на улицах; воспитанные на багрянице жмутся к навозу. Наказание нечестия дщери народа моего превышает казнь за грехи Содома: тот низринут мгновенно, и руки человеческие не касались его. Князья [320]ее были в ней чище снега, белее молока; они были телом краше коралла, вид их был, как сапфир; а теперь темнее всего черного лице их; не узнают их на улицах; кожа их прилипла к костям их, стала суха, как дерево. Умерщвляемые мечем счастливее умерщвляемых голодом, потому что сии истаивают, поражаемые недостатком плодов полевых. Руки мягкосердных женщин варили детей своих, чтоб они были для них пищею во время гибели дщери народа моего» [321].

Шпионы Ирода доносили, что в бедах, обрушившихся на страну, народ обвиняет царя, припоминая ему все его прежние прегрешения вплоть до строительства городов и храмов в чужих городах, на которые он истратил все имевшиеся в казне деньги. Ирод вспомнил свой последний разговор с Менахемом и его слова: «Ты избран Предвечным, и через испытания и искушения, которые ниспосылает на тебя Господь, Он творит твоими руками будущее». «Что означают эти слова ессея? – думал Ирод. – Какое будущее хочет видеть Предвечный, ниспосылая на меня испытания и искушения?»

Голод и болезни поразили не только Иудею, но и соседние страны, пощадив один лишь Египет: там из-за ежегодных разливов Нила, питающих водой и илом почву, урожай выдался обильней обычного. А голод и болезни в Иудее продолжали уносить все новые и новые тысячи жизней. Люди, подъев прошлогодние припасы, съели теперь подчистую и семена, предназначавшиеся для будущих посевов. Страна оказалась на краю гибели, и спасти ее могло только чудо.

В это трагичное для Иудеи время Ирод все чаще обращался к Священному писанию, стремясь найти в нем если не ответы на свои вопросы, то хотя бы подсказку, как ему следует поступать, дабы свершилось чудо. Порой ему казалось, что он нащупывал такую подсказку и чудо вот-вот произойдет: «Раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого – одень его, и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя» [322]. Ирод открыл государственные закрома и отдал народу все, что там хранилось. Однако и эта мера не помогла покончить с голодом и болезнями: хранимое в закромах съестное исчезло в считанные дни, и голод, терзавший Иудею, оказался еще страшнее и нестерпимей.

Досадуя на себя, Ирод отбросил прочь Священное писание и в ярости прокричал, воздев кулаки и грозя ими небу: «Что Тебе еще требуется, чтобы засуха прекратилась и земля научилась рождать, как рождала прежде? Жизнь моя? Ну так возьми ее!» Ответом ему были молчание и сухой зной, заполнивший все окрест, не пощадив и его дворец. Тогда он опустил кулаки, подошел к свитку, валяющемуся на полу, и поднял его. Растрепавшийся свиток открылся ему стихами. Ирод бегло пробежал их глазами, не очень вникая в их содержание, но что-то привлекло краешек его сознания к этим стихам. Он перечитал их еще раз, уже внимательней, и, наконец, прочитал вслух: «И возроптало все общество сынов Израилевых на Моисея и Аарона в пустыне. И сказали им сыны Израилевы: о, если бы мы умерли от руки Господней в земле Египетской, когда мы сидели у котлов с мясом, когда мы ели хлеб досыта! ибо вывели вы нас в эту пустыню, чтобы все собрание это уморить голодом. И сказал Господь Моисею: вот, Я одождю вам хлеб с неба; и пусть народ выходит и собирает ежедневно, сколько нужно на день, чтобы Мне испытать его…» [323]

Смысл прочитанных стихов оказался таким простым и ясным, что злость Ирода исчезла, и он рассмеялся. «Вот ключ к чуду, который я искал! – подумал он. – Благодарю тебя, Господи, за то, что Ты просветил меня». Оставалось только отпереть обнаружившимся в Священном писании ключом чудо, и оно свершится. И Ирод, не мешкая, стал действовать.

Специальным указом он освободил всех своих подданных от уплаты налогов и пошлин за текущий и будущий год. Затем он приказал собрать всю серебряную и золотую посуду, имевшуюся в его дворце, всю художественную утварь, снять со стен и потолков украшения из драгоценных металлов, и все эти сокровища переплавил в деньги. Получилась сумма, на которую можно было приобрести в достаточном количестве в том же Египте зерно, несмотря на страшно подскочившие цены. Ситуация осложнилась тем, что в Египет кинулись скупать зерно и цари из соседних с Иудеей стран, что еще больше повысило цены. Тогда Ирод прибег к хитрости: воспользовавшись тем, что наместником Египта в то время был давний друг Антония Петроний, он обратился за содействием непосредственно к нему. Петроний, благодарный Ироду за память, которую тот сохранил об их общем друге возведением в Иерусалиме башни, равно как ценивший добрые отношения, сложившиеся между ним и Октавием, пошел навстречу царю Иудеи и предоставил ему право первым приобрести в Египте по льготным ценам зерно и вывезти его на родину.