Пророчество о пчелах - Бернард Вербер

class="p1">– Он предрек Варфоломееву ночь, избиение протестантов в 1572 году.

– Хоть в чем-то виноваты не мы… – бормочет Менелик.

– После этой бойни, – рассказывает Александр, – Екатерина Медичи лезет из кожи вон, чтобы подольститься к католикам. Вернувшихся во Францию евреев опять изгоняют: фанатики из числа католиков подозревают их в сочувствии к протестантам.

– Но в Испанию евреям больше нет хода! – напоминает Оделия. – Куда же им податься? Куда попадет наше зашифрованное каббалистами пророчество?

Александр показывает на большую карту мира.

– Многие побегут вместе с протестантами на север Европы, в Соединенные Провинции – нынешнюю Голландию. Там их хорошо примут, и они поспособствуют экономическому, культурному и финансовому подъему этой молодой нации. Философ Спиноза принадлежал к еврейской общине Амстердама.

Александр указывает на еще одну страну на карте.

– Другое направление бегства – Венеция, но там евреев принудят селиться в отдельном квартале, на острове, где нет церквей, за высокими стенами с запираемыми на ночь воротами, – «гетто». От этого венецианского понятия произошло это зловещее слово.

– А еще они отправятся в Северную Африку, – говорит Менелик, – в частности, в Марокко и в Тунис. В Грецию, а именно в Салоники, где разовьют торговлю шерстью. В Турцию, где появится цветущая еврейская община. А также в страну Израиля…

– В Оттоманскую империю? – уточняет Мелисса.

– Да, – отвечает Менелик, – как я уже говорил, далеко не все мусульмане относились к евреям враждебно. Султан Сулейман Первый, прозванный «Великолепным», отвоевал у шиитов Иерусалим и с 1535 года принялся укреплять город.

– Все это никуда нас не продвигает, – напоминает Мелисса. – Все, у кого могло находиться пророчество, очутились в рассеянии: и евреи, и выжившие тамплиеры. Нам остается только развести руками…

– Проследить даже за одним человеком – нелегкая задача, а уж когда речь заходит о целом народе… – вздыхает Александр.

Все, глядя на карту на стене, погружаются в раздумья.

– А Польша? – спохватывается Рене.

– Ах, да, про Польшу-то я и забыл, – признает Александр. – В XVI веке, признавая роль евреев в расцвете Голландии, польский король Сигизмунд I решил, что и его стране пойдет на пользу их динамизм, и пригласил евреев к себе в страну. Он предоставил им право торговать во всем королевстве и отменил прежнюю обязанность носить отличительные знаки. Они получили право организовываться и основали на юго-востоке страны новые города.

– Они и станут евреями-ашкеназами, – напоминает Мелисса.

– Совершенно верно. При правлении Сигизмунда I и его сына Сигизмунда II Польша послужит мирной гаванью для всех евреев мира, спасающихся от преследований. Евреи будут строить там свои поселения (те самые «штетлы»), дороги, ремесленные мастерские и прочее.

– Отец – он был из ашкеназов – рассказывал мне об этом, – говорит Оделия. – По его словам, в шестнадцатом веке в Польше жило 80 процентов евреев всего мира, считавших ее своего рода раем на земле…

Глядя на карту, Рене говорит:

– На обложке книги «Пророчество о пчелах», изданной Патриком Клотцем, было указано, что нацисты обнаружили пророчество в 1942 году в Польше, в одной из библиотек Варшавского гетто.

Все пятеро в считаные секунды перепрыгивают через четыре столетия, отделяющие Нострадамуса от Третьего рейха.

– Видимо, Патрик Клотц нашел каббалистический шифр и сумел расшифровать пророчество, восходящее к раввину Эфраиму, – продолжает Рене. – Иными словами, книга Клотца – не мистификация.

Он широко улыбается, довольный тем, что прослежена траектория кодекса.

– Клотц тяжело принял оскорбительную статью Жана Вилена, – добавляет он. – Отсюда его решение уничтожить весь тираж.

– Дело, наверное, не в чувствительности автора к критике. Скорее, последствия огласки пророчества грозили повлиять на его собственное будущее, – предполагает Александр.

– А куда могла попасть версия уцелевших тамплиеров? – спрашивает Менелик.

– Я вижу только один способ это узнать, – говорит Мелисса. – Мне надо влезть в шкуру Ангеррана де Мариньи после его возвращения в Авиньон. Можешь опять побыть моим проводником, Рене?

Все переходят в гостиную квартиры Александра. Мелисса сбрасывает туфли и укладывается на диване.

– Думаю, выпитого бургундского хватит, чтобы расслабиться, – говорит она, подмигивая.

Рене садится рядом с ней. Оделия и Менелик тоже подходят, им любопытно понаблюдать за экспериментом – путешествием во времени.

Александр оставляет в комнате совсем тусклый свет.

– Ты готова? – спрашивает Рене Мелиссу.

Та расстегивает на брюках ремешок, снимает часы и кольца.

Рене воспроизводит свой привычный ритуал. Мелисса представляет себе винтовую лестницу из пяти ступенек, подходит к двери своего бессознательного, открывает ее и попадает в коридор с пронумерованными дверями в свои реинкарнации.

– Ты уже на месте?

– Да.

Оделия шепчет Менелику:

– Все так просто?

Он жестом просит ее молчать и слушать.

– Открой дверь номер 30.

И тогда Мелисса описывает все, что видит и чувствует.

94

Ангерран де Мариньи спасается бегством, преследуемый вооруженными людьми.

После смерти Филиппа Красивого в 1314 г. его положение не перестает ухудшаться. Он, бывший хранитель казны, королевский коадъютор, министр финансов, короче говоря, один из самых могущественных людей во всем королевстве, теперь убегает от подручных брата Филиппа Красивого, интригана Карла де Валуа.

Было уже несколько покушений на его жизнь.

Ангерран прячется в единственном месте, которое считает безопасным для себя, – в коллеже Сорбон, где за ним остался кабинет.

Переждав в укромном углу, он избавляется от погони. После этого он направляется в библиотеку, гордость теологического коллежа.

Я нашел лучший тайник для книги – среди других книг.

Он берет толстую Библию. На богатой кожаной обложке надпись «КНИГА БЫТИЯ». Он переворачивает несколько страниц с латинским текстом и на странице 25 находит иллюстрацию – пчелу. Все последующие страницы – это «Пророчество о пчелах». Он добирается до интересующей его главы, в которую до сих пор не позволял себе заглядывать.

Его будущее. Упомянут лично он.

Читая, он узнает, что ему уготовано.

Через некоторое время он откладывает книгу и долго смотрит прямо перед собой. Потом возвращает книгу на полку.

Итак, моя судьба предрешена. Мне остается только принять это и смириться.

Он слышит, как по коридору бегут вооруженные люди.

Мое будущее известно, но никто не лишал меня свободы воли.

Он достает из кармана черный мешочек.

Я сам решу, как это произойдет.

Шаги все ближе.

Он берет кувшин и кружку. Но, наклонив кувшин, чтобы налить в кружку воды, обнаруживает, что кувшин пуст.

Тем хуже, проглочу цикуту без воды.

Он торопливо сыплет порошок в кружку и подносит ее к губам.

Но яд не успевает попасть ему в рот: глиняная кружка разбита выпущенной из арбалета стрелой. Он пытается высыпать остаток яда себе в рот прямо из мешочка, но стражник кидается на него, хватает за руку и заставляет выронить мешочек.

На него набрасывается целая орава недругов,