Последняя схватка - Мишель Зевако

Снова наступила тишина. Потом опять раздался голос Фаусты:

— Нам нечего здесь больше делать. Вернемся в монастырь. Посветите мне, д'Альбаран.

— Погодите, мадам, прошу вас, — взмолился великан.

После короткой паузы Фауста очень мягко спросила:

— Что с тобой?.. Ты взволнован…

— Да, мадам!.. Мне не по себе! — воскликнул д'Альбаран.

— Ну, выкладывай… Что тебя волнует, мой верный слуга? — так же мягко осведомилась Фауста.

— Дело вот в чем, мадам… — неуверенно начал великан. — Вы проведете ночь в монастыре… А я, оставив вас у аббатисы мадам де Бовилье, вернусь в Париж… Утром я вновь проникну сюда через карьер у фонтана Бю… А вы проберетесь по подземному ходу и приведете девочку с нянькой… А господин де Пардальян останется с вами… И вот это кажется мне странным… Да просто в голове не укладывается… Я уверен, мадам, что, заполучив ребенка, он уйдет, и все наши старания пойдут прахом.

— Пардальян не уйдет, — твердо заявила Фауста. — Он останется… Он сам захочет остаться… Как? Это уж мое дело… Уверяю тебя, что так и будет: Пардальян останется… и не потому, что я этого потребую, а потому, что ему самому будет угодно так поступить.

Это было сказано с таким убеждением, что д'Альбаран согласился:

— Пусть так, господин де Пардальян останется, раз вы так говорите!.. Я продолжаю, мадам. Около одиннадцати вы уйдете. Подземным ходом вы вернетесь в монастырь. Я понимаю, что так надо: все видели, как вы прибыли в монастырь, все будут знать, что вы провели там ночь, и уехать вам надо будет тоже на виду у всех. Я понимаю, что эта предосторожность просто необходима. Вы уйдете… А господин де Пардальян останется один в закрытом доме… Это тоже выше моего разумения…

— Да, останется! — уверенно подтвердила Фауста.

— И с этим я готов согласиться, мадам. Я кончаю. Ровно в одиннадцать — ни минутой раньше, ни минутой позже — я буду на месте, подожгу фитиль и спасусь бегством… Раздастся взрыв, и все заполыхает… Вот это-то, мадам, и пугает меня! А вдруг вы еще не уйдете?.. Вдруг вы будете еще с господином де Пардальяном?.. Значит, я стану виновником вашей гибели?.. При одной мысли об этом у меня темнеет в глазах!..

— Тебя преследуют пустые страхи, бедный мой д'Альбаран!.. — улыбнулась Фауста. — Уверяю тебя, что я уйду в намеченное время, минута в минуту.

— Кто его знает!.. Всего не предусмотришь… — пробормотал великан. — А вдруг — какая неожиданность? Замешкаетесь на минуту, и случится непоправимое!

— Ладно, попробую-ка я тебя успокоить, — вздохнула герцогиня. — Послушай: дверь подземного хода я оставлю открытой. А ты появишься здесь не ровно в одиннадцать, а на десять минут раньше. Без десяти одиннадцать, понятно? Войдешь. Осмотришься. Увидишь, что дверь распахнута. Это будет означать, что я еще наверху, с Пардальяном. Уйдешь в пещеру и подождешь десять минут. Потом вернешься. Дверь будет закрыта.

— А если нет? — дрогнувшим голосом спросил д'Альбаран.

— Она будет закрыта, — повторила Фауста тоном, не допускающим возражений. — Так ты будешь уверен, что я в безопасности. И у тебя не будет оснований для беспокойства. Не забывай, что в этом деле ты рискуешь жизнью и тебе потребуется все твое хладнокровие. Ну, рассеяла я твои страхи?

— Мне было бы гораздо спокойнее, если бы вы разрешили мне быть здесь, с вами. И так было бы гораздо проще, — не сдавался великан.

— Это ты уже говорил, — начала терять терпение Фауста. — Еще раз повторяю: я обещала шевалье, что приду одна. Ни за что на свете, даже рискуя жизнью, я не соглашусь нарушить клятву, данную Пардальяну… Я все продумала, лучше ничего не менять. И хватит об этом, — отрезала женщина.

— Что ж, будь по-вашему, — тихо произнес д'Альбаран.

— Пойдем, — скомандовала Фауста.

XXXIII

ФЛОРАНС ВЫДАЮТ ЗАМУЖ

(окончание)

Пардальян живо сбежал вниз. Из этого примечательного разговора он не упустил ни слова. Он узнал в десять раз больше, чем хотел, и уже отказался от мысли идти за Фаустой к монахиням.

Через двадцать минут шевалье присоединился к своим друзьям, которые томились в карьере: они ожидали каких-то событий, но ничего не происходило. Эскаргас и Ландри тоже были там: они слышали, как одна монашка сказала, что госпожа герцогиня проведет ночь в монастыре: они видели, что сопровождавшие Фаусту люди уехали. Выяснив все это и следуя полученным инструкциям, Кокнар и Эскаргас вернулись в карьер. А Вальвер и Гренгай за все время наблюдения не заметили вокруг ни одной живой души.

Пардальян повел друзей за собой, и еще через двадцать минут все они были на кухне фермы, только что заминированной по приказу Фаусты. Пардальян подошел на миг к окну, забранному крепкой решеткой: он не забыл об испанце, которого Фауста назвала маркизом. Тот был на лугу и делал вид, что занят делом. Этот человек очень мешал Пардальяну.

Шевалье подумал немного и улыбнулся. Он знаком велел товарищам спускаться в погреб. Сам Пардальян сбежал вниз последним, прихватив в собой ключ от двери, соединявшей подвалы с кухней. Заперев за собой эту дверь на два оборота, шевалье оставил ключ в замке. Спускаясь по лестнице, Пардальян думал:

«После работы, проделанной внизу, ему и в голову не, придет снова лезть в погреб… Подозреваю даже, что и в дом он лишний раз не зайдет… кому охота сидеть на вулкане… А если и надумает заглянуть в подвал, то увидит, что дверь закрыта и ключа нет. Решит, что так было угодно госпоже герцогине, и все тут».

Не один час Пардальян, Вальвер, Ландри Кокнар, Гренгай и Эскаргас трудились в подземелье. Мы не знаем, что они там делали.

Задолго до наступления темноты испанец — а у него явно были дела в Париже — все запер, как ему приказала Фауста, и ушел, забрав с собой ключ от передней двери. Но ключ от задней двери он оставил в замке.

Пардальян, Вальвер и их товарищи стали хозяевами положения. Покончив с работой, все они вернулись на кухню. Пардальян и Вальвер завели долгий разговор, а Ландри Кокнар, Эскаргас и Гренгай отправились за провизией. Потом все поужинали на кухне, чувствуя себя как дома.

Когда совсем стемнело, Пардальян и Вальвер спустились вдвоем в подвал. Пардальян открыл дверь подземного хода, ведущего в монастырь, и, прихватив фонарь, повел Вальвера по узкому коридору.

Прошло около часа, и они вернулись с матушкой Перрен и маленькой Лоизой. Пардальян нес девочку на руках. Они уже подружились. Он называл внучку Лоизеттой, Лоизон. А она называла его дедушкой, дергала за седые усы и звонко чмокала в нос и щеки. То и дело крошка спрашивала:

— А где же мама Мюгетта?

На что Пардальян терпеливо отвечал одно и то же:

— Маму ты увидишь завтра, ангел мой.