Молния - Патриция Поттер

И из-за этого она была готова на все, чтобы ему помочь.

Райса раздражало, что он мысленно отнес себя к категории «всего».

Но он считал, что он был виной этой неудачи. Он всего лишь невинно забавлялся, но впервые в жизни он по-настоящему почувствовал себя виноватым в том, что он сделал. Ему нравилась Лорен Брэдли. Более того, он восхищался ею.

Никогда в жизни он не пытался сделать что-нибудь для другого человека. Теперь первая же его попытка потерпела неудачу.

Это была ирония судьбы.

Это было несправедливо.

Этого нельзя было допустить.

Он снова потер свою челюсть. Где же, черт побери, он теперь отыщет Адриана Кэбота, лорда Риджли?

Лорен не могла уснуть. Есть она тоже была не в состоянии.

Она порывисто встала и зажгла лампу. Некоторое время она мерила шагами комнату, потом подошла к окну. В тумане уличные фонари излучали очень странное сияние. Казалось, что в Лондоне каждую ночь были либо туман, либо дождь. Улицы были пусты, так что по-видимому было уже очень поздно.

Видны были лишь тени от рассеянного света фонарей. Это заставило ее вспомнить о доме в Мэриленде, о странном ощущении, словно кто-то направлял ее действия. И неожиданно оно вновь овладело ею.

А может быть, все дело было в том, что ей нужно было общество подруги, общество женщины, которая так любила, что ради этой любви отказалась от всего, что она знала и любила прежде?

Последний раз она читала дневник на корабле и с тех пор была не в состоянии продолжить чтение. Она слишком глубоко ощущала боль и утрату Мелиссы.

Но теперь она достала дневник из маленького чемоданчика и медленно открыла его.

Декабрь 1861 года.

Сегодня Рождество, но празднуем его лишь мы с Сэмом. Лукас так и не вернулся.

Ах, да, с нами еще маленький Рэндалл.

Я верю, что мой ребенок будет мальчиком… С такими же как у Рэндалла темными волосами и зелеными глазами. Со мной будет частичка моего дорогого мужа, и я должна сохранить для него эту землю, эту ферму.

Это нелегко. Число мародеров растет, и мы закопали все ценное, даже мое обручальное кольцо, которое некогда принадлежало матери Рэндалла. Я написала своим родным о том, что меду ребенка, но ответа нет. Я молюсь о том, чтобы когда закончится эта ужасная война, они приехали и признали мой брак и мое дитя.

Я так сильно любила Рэндалла. Я всегда буду его любить, и я никогда не буду жалеть о том времени, что мы провели вместе. Я дрожу, вспоминая то время, когда я в нем сомневалась, сомневалась в своей способности пойти против воли моей семьи. Теперь я знаю, что любовь — это самый важный из даров, выпадающих на нашу долю, и грех от него отказываться. Несколько дней, проведенных с Рэндаллом, стоят сотни лет с кем-нибудь другим. Он дал мне счастье, которое я навсегда сохраню в своем сердце, и настанет день, когда я буду снова с ним…

На этом записи обрывались, и Лорен вытерла слезы. Теперь ей казалось, что она видит Мелиссу, казалось, что она может протянуть руку и дотронуться до нее.

«Любовь — это самый важный из даров, выпадающих на нашу долю».

Лорен размышляла о том, сколько раз за последние недели она упускала возможность довериться Адриану. Что-то всегда удерживало ее. Что это было?

Воспоминания о Ларри? Оттого ли, что она всегда боялась предать память о брате?

Мелисса сделала все, чтобы быть вместе с Рэндаллом. А она, Лорен, нет.

Она всегда ограничивалась полумерами. Она была не в состоянии рассказать ему все о себе, а он этого заслуживал.

Но Адриан знал правду, и, несмотря на это, любил ее. Он ждал, что она сама расскажет ему. Теперь она это понимала, но было поздно.

Я любил тебя. Эти слова были брошены в таком отчаянии, с такой болью.

Она знала, как он горд. И задела его гордость. Ей следовало объяснить ему, почему она так поступила. Она больше не может откладывать этот разговор. Ради него. Ради себя.

Но она должна была вернуться в Нассау и поговорить с Джереми. И ей нужно восстановить отношения со своим правительством. Но сначала она найдет Адриана и все ему объяснит. Она больше не может лгать и уклоняться от вопросов. Он должен знать о ней все, должен понимать ее, если он ее любит. Она молилась только о том, чтобы не было слишком поздно.

В конце концов Райс Реддинг нашел своего противника в таверне недалеко от доков.

Адриан был пьян. Он сидел в углу, и на его лице читались усталость и разочарование.

Райс без приглашения сел рядом с ним и встретил враждебный взгляд Адриана.

— Какого черта, что вам от меня нужно?

Райс запустил руку в свой самый приличный сюртук, казавшийся совершенно неуместным в подобном заведении, и вынул оттуда документы. Он положил их на стол и пододвинул к Адриану.

— Несколько дней назад вы предлагали мне миллион фунтов за Риджли. Я согласен.

Адриан пристально посмотрел на него.

— У меня больше нет миллиона. Я только что купил корабль.

— Тогда я возьму то, что у вас есть… и корабль. Самое время для перемен.

— От вас, Реддинг, мне ничего не нужно.

— Это не от меня. Я должен вернуть долг. Такова была ставка в игре, и я отношусь к этому делу очень серьезно.

Адриан с подозрением посмотрел на него.

— Что за ставка?

Райс потер подбородок, который все еще болел. Он напрашивался на новый удар. Это он понимал.

— Между вашей леди и мной.

Адриан страшно выругался, и у Райса появилось неприятное предчувствие, что его избитое лицо скоро украсит синяк под вторым глазом.

— Она не моя леди, — наконец произнес Адриан. — Заберите ваши чертовы бумаги и…

— Не будьте таким ослом.

— Я уже был им, — прорычал Адриан, и у него на щеке заходили желваки.

— Мисс Брэдди поставила на кон единственную ценность, которую она имела, коттедж в каком-то Делавэре. Он был ставкой в карточной игре.

— В Делавэре?

Райс пожал плечами.

— Черт знает, где это.

— Почему вы это сделали? — обвинил его Адриан. — Почему вы хотите?..

— Я не хочу, — искренне сказал Райс. — Но я должен сказать, что идея заинтриговала меня. Леди желала поставить на кон все, что имела, ради кого-то другого, причем не желала, чтобы этот кто-то об этом узнал.

— Я никогда не думал, что вы альтруист, — горько сказал Адриан.

Райс откинулся назад и засмеялся.

— И никто этого не думал. Поверьте, это не имеет ничего общего со щедростью. Я все равно устал от Риджли — я никогда не мог понять, что вы в нем находите. И это был занятный способ убить время. — И добавил: