Бессонная война - Сэм Альфсен

И сила его голоса, та гордость, что прозвучала в одном этом слове, отозвалась дрожью в телах присутствующих и слезами на их глазах.

– Более ста бессонных ночей, более трёх сотен жизней скиданцев были отданы за то, чтобы мы с вами сегодня оказались здесь. Чтобы наши границы оставались нерушимы, чтобы в наших домах горели свечи, а не пожирающий огонь. Чтобы мы продолжали жить в Скидане и называть себя скиданцами. В этом с сегодняшнего дня и навсегда наша победа, наша слава, наша гордость за себя и за каждого скиданца. Каждый из вас сражался не только за себя – он бился за прошлое, настоящее и будущее нашей страны и за право быть теми, кем мы являемся.

Голос эрда всё креп, а искренняя вера, что сияла в каждой фразе, пробирала до гула в костях. Син верил в каждое произнесённое слово и заставлял каждого пропустить через себя то чувство, что он испытывал сам.

Это была та сила, что дана лишь настоящим правителям. Если бы Син оказался самозванцем, он бы не смог достучаться до сердец рассевшихся здесь знатных господ. Но он смог.

Сурии, элита Скидана, посаженная за белоснежные столы, больше не могли оставаться на своих местах. Тощие и пухлые, старые и молодые, мужчины и женщины поднимались на ноги и, как эрд, как упавшие на колени эпсы и тарки, возвели к потолку переливающиеся дэ оружия. И Нуска тоже подскочил, обнажая земной клинок, чтобы разделить со всеми этот момент.

Бо́льшая часть войны прошла мимо Нуски. Он прибыл лишь под конец с маленькой группкой, со своим четвёртым отрядом, чтобы просто поставлять на фронт провиант, одежду, мечи. Но так сложилась судьба, что в итоге он стал участником похода на Вересковые пустоши и Предвестной схватки. Многие видели в появлении четырёх всадников прошлые и грядущие беды Скидана: эпидемию, войну, голод и смерть. Но Нуска уже участвовал в очищении Дивура от чёрной мрази, в Бессонной войне, полжизни он голодал и сотни раз был на волоске от гибели. Что ему до прошлых и грядущих бед? Что им всем любые беды? Что бы ни обрушилось на их головы, сейчас они сплочены, как никогда, а на защите Скидана стоит сам эрд Син Рирьярд.

И всё же червячок сомнения грыз лекаря, ведь на праздник не явился ни один представитель Фасида и Сифы.

Первыми зал покинули эпсы и тарки. И тогда Син, устроив меч на бедре, подозвал к себе главных помощников. Из тени вышли обворожительная Вильна, которая хоть и странно смотрелась с этим огромным мечом за спиной, но всё равно приковывала взгляды, и Нарид, чьи седеющие светлые волосы были собраны в аккуратный хвост, а тёмно-синие одежды особенно подчёркивали строгость и происхождение. Они встали по обе руки от правителя и открыли драгоценные шкатулки.

– Гирру-Жеро Герье, главный сурии огня, откликнулся по первому зову Эрьяры и предоставил в распоряжение Скидана все свои войска и тысячи новобранцев. За преданность Скидану ваша память будет увековечена в летописях.

Нуска обвёл взглядом зал и увидел, как человек в красном медленно вышел из-за стола и подошёл к эрду. Лекарь сразу отметил усталое лицо и чёрные круги под глазами, но уже через секунду уставился на диадему, венчавшую его голову. Ещё в Арценте Нуска заметил странную магию, таившуюся в этом предмете, но Син и его помощники оказались непоколебимы даже перед старинным артефактом.

Гирру опустился перед правителем на колено и поцеловал его руку, а затем Вильна подала золотую печать с гербом Сину, а тот вручил её главному сурии огня. Послышался громкий вой собравшихся в зале арцентов – все поздравляли Гирру Герье с заслуженной наградой.

– Усли Кардор, наследник главных сурии металла Хонея и Уновы Кардоров. Вместе с вами и вашим народом скорбит весь Скидан по ушедшему Хонею Кардору. Ваша храбрость на века будет увековечена в летописях.

Усли Кардор, внешне так сильно напоминавший Хайю, но обделённый и его уверенностью, и азартом, пересёк зал неуверенной поступью. Однако новоиспечённого главного сурии металла поддержали криками другие карборцы, и Усли вернулся на своё место с железной медалью и лёгкой улыбкой на устах.

– Генерал Минхэ, за проявленную отвагу и преданность Скидану, за непревзойдённое мастерство во владении мечом и неоспоримые заслуги награждается рангом сурии. Вы стали живым воплощением того, что скиданцем становятся не по праву рождения, а за преданность своей стране.

Нуска во все глаза уставился на своего учителя, который в обыкновенных белых одеждах выплыл из темноты и прошёл к постаменту. Как же так?! Неужели всё это время у Нуски был ранг выше, чем у Минхэ?!

Но лекарь быстро взял себя в руки. И, когда хаванцу вручили медную фибулу, Нуска кричал и поздравлял его громче всех. Минхэ, проходя мимо, обвёл своего ученика взглядом и тепло улыбнулся.

– Генерал Отэн и генерал Хаз, за силу и веру в своих солдат, за тот уровень руководства, которому стоит поучиться каждому, награждаются рангами сурдия. Никто и никогда не забудет о той лепте, что вы внесли в победу в Бессонной войне.

Два генерала, когда-то бывших простыми стражниками в столице и вояками средней руки, громко рассмеялись. Похлопав друг друга по плечам и обнявшись, они вместе подошли к постаменту, чтобы забрать две позолоченные фибулы. Их поздравляли все – в том числе и Нуска, знавший и Хаза, с которым проделал путь до Дивура, и Отэна, своего генерала.

Некоторые аристократы уже стали лениво сползать на стулья, однако Син и помощники всё ещё стояли на своих местах. Взгляд правителя скользнул по залу и остановился на Нуске. Сердце лекаря снова пропустило удар. Кажется, он кое о чём забыл…

– Лекарь Нуска, офицер Бессонной войны. Твои деяния на благо Скидана начались ещё задолго до вторжения Дарвеля: ты оказал неоценимую услугу в очищении Дивура от чёрной мрази. Ты принимал непосредственное участие в подавлении повстанческих движений в Карборе, Рире и Арценте. На твоём счету бесчисленные заслуги в Бессонной войне. Под руководством главнокомандующей Вильны и генерала Отэна ты спас несколько тысяч скиданцев от смерти на Вересковых пустошах, а затем оказывал помощь пострадавшим. Твоя помощь бесценна… для всех нас. За свои заслуги ты награждаешься титулом лекаря Драконьего дворца.

Нуска понимал, что ему следует подойти, но неприятные шепотки за спиной и предательская дрожь в коленях как нельзя кстати пошатнули его решимость. Лекарь мотнул головой – он пережил слишком многое, чтобы оказаться здесь. Скорее всего, даже те усилия, которые он прикладывал всё это время, действительно не стоили