Поэт - Майкл Коннелли

Я не ответил. Просто слушал, как она говорит.

— Они начали с отца. По-моему, сегодня Брасс поехала к нему в Нью-Йорк. Да, не хотела бы я получить такое задание. Сын поступает на службу в бюро, идет по твоим стопам, чтобы превратиться в твой же кошмар. Как там у Ницше? «Ты, борющийся с монстрами...»

— "Берегись, как бы самому не стать монстром..."

— Да.

Некоторое время мы молчали.

— Почему ты не с остальными? — наконец спросил я.

— Меня назначили дежурить, пока не разберут обстоятельства той стрельбы и... другие мои действия.

— Не слишком ли? Учитывая, что он еще жив.

— Да, и все же есть разные обстоятельства.

— И мы с тобой тоже «обстоятельство»?

Она кивнула.

— Можно сказать, что все мои решения под вопросом. Связь с журналистом и свидетелем по делу не попадает под обычную для ФБР практику. И потом, кое-что случилось и сегодня утром.

Взяв листок бумаги, она передала мне факсовую копию черно-белого снимка невысокого качества. Фото изображало меня, сидящего на столе, и целующуюся со мной Рейчел. Через секунду я вспомнил место: фотографию сделали в больнице.

— Помнишь доктора, который за нами подглядывал? — спросила Рейчел. — Да-а, оказалось, это не доктор, а просто дерьмовый папарацци, продавший снимок редакции «Нэшнл инкуайрер». Переоделся и сделал свое дело. Во вторник снимок окажется на прилавках супермаркетов. Что удивительно хорошо согласуется с журналистской этикой: снимок прислали по факсу с просьбой насчет интервью или комментариев. Что ты думаешь, Джек? Может, ответить так: «Идите на хер»? Вдруг напечатают?

Опустив бумагу на стол, я взглянул на Рейчел.

— Извини.

— Знаешь ли, похоже, это все, что ты можешь сказать: «Извини, Рейчел. Извини, Рейчел». Джек, звучит не слишком убедительно.

Я чуть было снова не ляпнул то же самое, однако вовремя одумался и кивнул. Теперь, глядя на Рейчел, я не понимал: как же можно было ошибиться? И ошибка обошлась мне так дорого: в утрату всякого шанса. С горьким чувством в мозгу завертелись отдельные части целого, о которых сердце должно было подсказать сразу. Как я ошибся?

Продолжая искать оправдания, я знал, что их нет и быть не может.

— Помнишь день, когда мы встретились, когда ты повезла меня в Квонтико?

— Да, помню.

— Ведь ты посадила меня в офис Бэкуса, так? Чтобы позвонить. Почему? Я думал, это твой офис.

— У меня нет своего офиса. Есть стол и рабочее место. Тебя я оставила у Бэкуса, чтобы было удобнее тебе самому. А что?

— Ничего, одно обстоятельство... В календаре, лежавшем на столе, были отмечены дни отпуска, и они совпали со временем смерти Орсулака. Поэтому я и решил, будто ты солгала, сказав, что давно не была в отпуске.

— Теперь не стоит говорить об этом.

— А когда стоит? Если не поговорим сейчас, мы не сделаем этого никогда. Я ошибся, Рейчел. Мне нет оправдания. Но хочу, чтобы ты знала то, что знал я. Пожалуйста, постарайся понять...

— Меня это не интересует!

— Вероятно, тебя вообще ничего не интересует.

— Не пытайся взвалить вину на меня. Облажался ты. Я никогда не...

— А что ты делала в ту ночь, в первую ночь, уйдя из моей комнаты? Я звонил, и ты не ответила. Я стучал в дверь, и в номере тебя не оказалось. Выйдя в коридор, я встретил Торсона, возвращавшегося из киоска. Туда его послала ты? Скажешь, нет?

Спрятав глаза, она надолго замолчала.

— Ответь, Рейчел. Мой последний вопрос.

— Я тоже встретила его в коридоре, — тихо проговорила она. — Чуть раньше, выйдя из твоего номера. Меня так разозлило, что он приехал, что его вытащил за собой Бэкус. Все закипело. И я решила его унизить. Оскорбить. Захотелось чего-то такого...

Тогда она пообещала, что будет ждать, и послала Торсона в киоск за презервативами. Когда он вернулся, то ее, конечно, не застал.

— Когда ты звонил и стучал, я сидела в номере. И молчала, думая, что это он. Он сделал бы то же самое. Обычно стучатся дважды. Дважды звонят.

Я кивнул.

— Гордиться мне нечем, — сказала она. — Особенно теперь.

— У каждого есть чего стыдится. И это не мешает нам идти своей дорогой. Не должно мешать.

Она ничего не ответила.

— Я иду своим путем, Рейчел. Мне кажется, как ты сказала, так и будет. Надеюсь, что когда-нибудь ты мне позвонишь. Я буду ждать.

— До свидания, Джек.

Прощаясь, я поднял вверх руку. Пальцем описал в воздухе контур ее подбородка, и в этот момент наши глаза ненадолго встретились.

Потом я вышел.

Глава 51

Он сжался в комок в кромешной темноте ливневого стока, набираясь сил и сконцентрировавшись, чтобы не чувствовать боли. Он понимал, что рана воспалилась. Повреждения казались серьезными, хоть и не смертельными: пуля прошла насквозь, повредив верхние мышцы брюшного пресса и еще что-то, уже возле выхода. Однако в рану попала инфекция, и он чувствовал, как яд растекается по жилам, лишая сил и пытаясь сломить его волю, заставляя лечь и забыться.

Он вгляделся в темный тоннель. Откуда-то в него попадал свет, вернее, неясные блики того света, что остался наверху. Потерянный свет. Он заставил себя встать, скользя по осклизлой стене, и двинулся дальше.

Один день, думал он, передвигая ноги. Проживи этот день, и ты преодолеешь все, ты получишь отдых. Не переставая он повторял свою мантру.

По сути, это было освобождение. Несмотря на боль и голод, впереди ждала свобода. Нет больше мучительной раздвоенности. Фасад рухнул. Бэкуса нет. Есть только Идол. Мир Идола одержал победу. Они — ничто в сравнении с ним, и теперь его не остановить.

— НИЧТО!

Эхо гулко разнеслось по тоннелю и исчезло.

Зажав рукой рану, он продолжал идти.

Глава 52

В конце весны городская инспекция водоснабжения и энергоснабжения решила проверить, откуда исходит отвратительный запах, на который уже письменно жалуются обитатели одного из домов. Они спустились в тоннель и обнаружили труп. Вернее, то, что от него осталось.

Останки неизвестного. Там же обнаружили его удостоверение и жетон ФБР. Одежда принадлежала ему же. Все это лежало на бетонном выступе у подземного пересечения двух дренажных штолен. Причина смерти осталась неизвестной: глубокое разложение, ускоренное действием стоков и работой крыс, сделало вскрытие не слишком информативным.

Эксперт нашел в гниющей плоти следы того, что напоминало сквозное ранение, имелось и сломанное ребро. Однако пулю не нашли и, следовательно, не обнаружили прямой связи с выстрелом Рейчел.

Изучение останков продолжили, но выводы оказались туманными. В одежде лежали удостоверение и значок, и все же больше ничего, что помогло бы идентифицировать найденное как останки специального агента Роберта Бэкуса-младшего. Крысы (если то были крысы) обработали тело так тщательно, что унесли с собой даже нижнюю челюсть и протез верхней, что не позволило сверить их с данными стоматолога.

Для меня все выглядело слишком складно. И не только для меня. Про находку мне сообщил Бред Хазелтон.

Еще Бред рассказал, что бюро официально закрыло расследование, однако не остановило поиски Бэкуса. Неофициально. По его словам, кое-кто в конторе посчитал найденное в тоннеле не более чем уловкой, оставленной как прикрытие отхода. Возможно, Бэкусу подвернулся бродяга и именно тело несчастного бомжа нашли лежащим на бетоне. Как выразился Бред, все уверены, что Бэкусу удалось уйти. Я с ним согласен.

Сообщив об окончании расследования, Бред добавил, что они продолжают изучать мотивацию. Однако расколоть такой твердый орешек, как Бэкус, оказалось нелегко. Три дня провели агенты, осматривая жилище Бэкуса в Квонтико, и не нашли ничего, что пролило бы свет на тайную сторону его жизни. Ни «сувениров», взятых у жертв, ни газетных вырезок. Вообще ничего.

На свет вышли лишь отдельные мелочи, едва заметные нити. Его отец, законченный перфекционист, никогда не оставлявший своего оружия. Его навязчивая фиксация на чистоте: я вспомнил стол в Квонтико и то, как он поправил календарь. Женитьба, расстроившаяся много лет назад, и слова предполагаемой невесты, сказанные Брасс Доран о том, что Бэкус заставлял ее идти в душ непосредственно перед сексом и сразу же после него. Школьный друг, пришедший к Хазелтону и рассказавший, как однажды, ребенком, Бэкус обмочился в постели и отец наказал сына, приковав наручниками к полотенцесушителю. История, которую Роберт-старший категорически отрицал.

И все же это лишь детали картины, а не ответы. Фрагменты полотна с портретом, гадать о котором можно до бесконечности. Я вспомнил услышанное от Рейчел. Мы складываем изображение из разбитого зеркала. Каждый фрагмент отражает свою часть неизвестного объекта. И если объект движется, то вид его изменяется в каждом из осколков.

Теперь я живу в Лос-Анджелесе. Руку вылечили в больнице Беверли-Хиллз, и она почти не беспокоит, разве что к вечеру, после целого дня, проведенного за компьютером.