Единственный мой - Карен Хокинс

Изобразив на лице светскую улыбку, София повернулась и увидела Макса. Он был одет по последней моде, черный сюртук идеально сидел на его ладной фигуре. Волосы были аккуратно подстрижены. Однако несмотря на щегольскую одежду, от него исходило чувство опасности. Цивилизованный вид не мог замаскировать его дикой первобытной мужской притягательности.

— Макс? Рада тебя видеть! — произнесла София, стараясь, чтобы ее голос не дрожал.

Он поклонился и обратился к Джону:

— Как поживаете, Станик?

— Прекрасно. Только что отведал пирога с ромом и теперь беседую с сестрой. Как вы чувствуете себя на этом милом балу?

— Превосходно! Но я чувствовал бы себя еще лучше, если б меня угостили пирогом с ромом и дали побеседовать с глазу на глаз с вашей сестрой.

— К сожалению, вам не удастся отведать пирога с ромом. Я съел последний кусок. Пирог был бесподобен!.. А если вы желаете поговорить с Софией, то я не намерен вам мешать. Я пока схожу в комнату, где играют в карты, и посмотрю, что там происходит.

София была изумлена поведением Джона. Схватив его за руку, она сказала, натянуто улыбаясь:

— О, я обожаю играть в карты, особенно в пикет! Пойдем посмотрим, может, за столом есть свободные места!

Джон мягко отвел ее руку в сторону.

— Ты же терпеть не можешь пикет.

— Нет, я люблю пикет!

— Но я слышал, как ты говорила на вечеринке у Ремингтонов, что в пикет играют одни болваны, поскольку они слишком глупы, чтобы играть в другие карточные игры. Так что не обманывай меня.

София готова была убить брата. Ее планы рушились. Надежды сохранить самообладание таяли на глазах. Джон успел вывести ее из себя. Что-то будет дальше?

Пока она думала, как ей поступить, Макс протянул руку и спросил:

— Потанцуем?

От его прикосновения по телу побежали мурашки, но, к счастью для Софии, оркестр играл так тихо, что она сказала:

— Как же мы будем танцевать? Я совсем не слышу музыки.

— Тогда давай выйдем на террасу и подышим свежим воздухом, — предложил Макс.

О Боже! На террасу! Она смертельно боялась оставаться наедине с мужем. София повернулась к брату, однако его уже и след простыл. Что ж, как только она встретит Джона, непременно скажет ему пару ласковых слов.

Макс тем временем взял Софию под руку:

— Пошли?

Она не тронулась с места:

— У меня нет никакого желания выходить на террасу.

— Даже если я дам обещание поговорить об аннулировании брака? — с усмешкой спросил Макс.

Об аннулировании брака! Это была цель, к которой она стремилась. Может, ей удастся сегодня добиться своего. Ради этого стоило рискнуть.

— Думаю…

— Превосходно, я вижу, ты согласна. — Он распахнул перед ней стеклянную двустворчатую дверь и вывел на террасу.

Здесь почти не было слышно царившего в зале шума. Их окутала ночная прохлада. К облегчению Софии, Макс выпустил ее руку и отошел в сторону.

Свежий воздух сада подействовал на нее благотворно. Постепенно к Софии вернулось самообладание сердце в груди стало биться ровно и размеренно. Она подошла к ступеням широкой лестницы, ведущей вниз и взглянула на освещенную разноцветными огоньками дорожку сада.

— Здесь так красиво!

Остановившись рядом, Макс привалился плечом к колонне.

— Ты права, здесь великолепно, — пробормотал он.

Однако муж смотрел вовсе не на сад, а на нее.

Картина, открывшаяся им, была мирной, почти идиллической. В тишине ночи Софии хотелось говорить шепотом, однако наслаждаться покоем мешало присутствие мужа. Он тревожил ее, будоражил сознание, волновал.

София искоса взглянула на Макса. Странно, но, даже находясь рядом с ним, она не переставала тосковать по нему, томиться от одиночества. Она не могла забыть тех восхитительных месяцев, которые они провели вместе после свадьбы.

Макс поймал на себе ее взгляд, и по его лицу пробежала тень.

— О чем ты думаешь? — спросил он. София вздохнула.

— Я думаю о том, что бы было с нами, если бы Ричард тогда не подтасовал карты?

Ее тихая реплика повисла в воздухе. Макс сверху вниз взглянул на Софию. Блики лунного света падали на его лицо, в глазах читалось сожаление.

— Боюсь, что если бы Ричард не предал нас, мы разошлись бы по какой-нибудь другой причине. Мы были слишком молоды, слишком глупы тогда.

София потупила взор, и Макс не смог понять выражение ее глаз.

— Значит, ты считаешь, что наш брак был ошибкой?

— Мы совершили ошибку, поженившись слишком рано, — поправил ее Макс. — Мы плохо знали друг друга. Именно поэтому нам не удалось справиться с проблемами, когда они у нас возникли.

— Если бы мы любили друг друга, у нас все было бы хорошо. Но нас связывала только страсть. — В голосе Софии звучала горечь, и от этого сердце Макса болезненно сжалось. — Именно это ты сказал мне, когда упаковывал свои вещи. Я это никогда не забуду.

— А я надеялся, что ты вычеркнешь из памяти эти слова. Все, что я говорил в ту ночь, не соответствовало действительности, и ты это знаешь! Я сильно страдал от того, что женщина, которую я обожал, в душе считала меня шулером, мошенником! Во всяком случае, ты допустила такую мысль, и это было нестерпимо для меня.

София покачала головой.

— Ты несправедлив ко мне. Я не считала тебя мошенником. Просто мы с Джоном фактически вырастили Ричарда. А ты… ты не стал опровергать выдвинутые против тебя обвинения. Все это выглядело так, как будто… — Она закусила губу, и ее ресницы задрожали. — Макс, я жалею о том, что не поддержала тебя тогда. Если бы время можно было повернуть вспять, я поступила бы иначе.

— В самом деле? А я сделал бы то же самое. Я не стал бы опровергать измышления всяких болванов и идиотов.

— Значит, ты все равно покинул бы меня?

— Я не мог обречь тебя на лишения и трудности которыми изобилует жизнь в изгнании. Это бремя я должен был вынести только на своих плечах.

— Я не согласна. Я ведь просила, чтобы ты взял меня с собой. Даже умоляла…

— Подумай сама, разве мог я увезти с собой в изгнание хрупкую женщину? Кто бы я после этого был? Я не мог лишить тебя дома, семьи, общения с друзьями. Кроме того… ты сама сделала свой выбор.

София вспыхнула:

— Я сожалею об этом. Но признайся, ты не оставил бы меня, если бы любил.

— Ты не права, я любил тебя. Жаль, что ты, в свою очередь, не испытывала ко мне тех же чувств.

В призрачном свете луны Макс увидел, как София побледнела, а затем отвернулась:

— Ты ошибаешься, я любила тебя.

Это признание и слово «любила» в прошедшем времени резанули Макса по сердцу. София все еще была дорога ему, он до сих пор хотел ее. Все эти годы Макс убеждал себя в том, что она — не для него, что он может спокойно жить без нее, что ему хорошо в одиночестве. Однако все это было ложью. Стоя здесь рядом с женой на залитой лунным светом террасе, Макс явственно осознал, что София нужна ему и он любит ее больше жизни. Но может, он опоздал? Может, любовь, о которой говорила София, уже в далеком прошлом?