Сиделка (СИ) - Ши Катерина

— Я пойду, — совсем убитым голосом ответила и зашла в палату, возле которой и состоялся наш неприятный разговор.

Мила была насторожена, но, заприметив меня, обрадовалась как родной. А уж стоило показать ей подарки, так даже завизжала от восторга.

— Это мне? — он протянула руки и получила не только украшения для волос, но и раскраску с фломастерами.

— Тебе-тебе, — улыбнулась, кое-как сдерживая слезы, которые вот-вот готовы были скатиться по щекам, — я работать, а ты отдыхай. Девочки тебе помогут покушать и сходить в туалет.

Милана благодарно кивнула и покосилась на кнопку вызова, ну а я со всех ног бросилась в кабинет, чтобы, как только закрыть за собой дверь, позорно разреветься. Нет, я не выла в голос, не орала, слезы катились ручейками, когда из горла не вырвался ни один звук.

Подойдя к умывальнику, зачерпнула горсть воды и уставилась на свое отражение. Только вот взгляд поймал притаившуюся фигуру за мной. И темные глаза смотрели скорее устало. Опустив голову, быстро умылась, еще раз посмотрела на себя в зеркало, стирая остатки макияжа, только потом выключила воду и развернулась.

— Извините, — пробормотал Дамир Игнатович, — я много не понимаю в воспитании девочек и не думал, что эти мелочи не так для них важны.

Пока он говорил, то смотрел исключительно в окно.

— Бывает, — ответила, вытирая руки и подходя к своему рабочему месту.

О чем с ним говорить, я не знала, но раз человек снизошел до таких слов, то явно не безнадежен. Конечно, сразу видно, что мужчина не привык признаваться в своих чувствах, и тем более не привык сталкиваться с проблемами, потому что все держал в своих руках.

— Я позвоню вечером, — зачем-то предупредил и быстро вышел, оставляя меня с мои мысли наедине. Да это будет тяжелая работа, но другой у меня все равно.

Следующие часы прошли в одном ритме, когда голова работает только в одном направлении, когда руки, прекрасно знающие свое дело, стараются промять мышцы. Я радовалась отличному графику, позволяющему быть занятой половину дня, радовалась улыбчивым людям, окружающим меня. Было приятно находиться в этой дружелюбной атмосфере, ведь, даже если ты человека совсем не знаешь и впервые видишь в стенах клинике, он все равно здоровается и улыбается, а не проходит с кислым выражением на лице мимо.

Когда стрелка часов перевалила за пять, я отправила последнего пациента в палату и устало опустилась на стул. Бессонная ночь дала о себе знать, как бы ни храбрилась, к вечеру почувствовала себя не лучшим образом. С превеликим трудом заставила себя подняться, поправила халат и передвинула корзину с грязными простынями и полотенцами ближе к выходу, прихватила свои вещи и вышла в коридор.

Неспешно переставляя ноги и чуть держась за стену, дошла по палаты Миланы и, улыбнувшись, открыла дверь.

— Аля! — воскликнула девочка, а я, бросив пакеты и сумку прямо на пол, подошла к ней и крепок прижала к себе, — я сегодня делала успехи!

Ох, как я гордилась тем, что малышка стала выполнять упражнения, сама того не замечая, продвигая себя на путь выздоровления. Еще немного и мы сможем стоять на ножках, сможем делать первые шаги, а там уж и до танцев недалеко.

Так наш вечер и прошел — за разговорами, за созданием красивых причесок и принятием водных процедур. Я так же успела покормить ребенка, но что удивительное, сегодня ужин перепал и мне. Хм, не буду даже спрашивать, кто расстарался, итак все понятно.

Конечно, сегодня снова не пошла домой, на этот раз, осознанно оставаясь в палате. Почитала ребенку книгу перед сном и, сев рядом, привычно стала выводить замысловатые рисунки на ушке и голове.

— Я рада, что ты у меня есть, — сказала Милана, перед тем как заснуть.

— А ты у меня, — так же тихо ответила, не скрывая улыбки. Да, за каких-то несколько дней я вдруг поменяла свою жизнь от и до, и мне нравилось в ней все.

Устало поднявшись на ноги, подхватила вещи и зашла в небольшую ванную, в которой до этого мыла девочку. Быстро встав под струи воды, намылила голову, позволяя пене падать на тело, а после и ее убрала потоками воды. Вытерев тело, намотала на голову полотенце и, облачившись в купленную пижаму, вышла

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вот только в палате явно кто-то был, ведь разложенное кресло и чистое постельное белье на нем говорило об этом. Подушка, которая лежала в изголовье, совсем не напоминала ту, что выдавали в клиники. У Миланы она тоже лучше и больше. Ну и коричный плед, сложенный на краю, явно был принесен кем-то из дома.

Кем именно, поняла сразу, так как стоило улечься, как в нос ударил запах дорого мужского одеколона, от которого все тело покрылось мурашками и пальчики на ногах поджались. Ох, я даже не знала, что и думать. Ведь это так похоже на…

Да бред, где я и где ухаживания за мной, очнись, милочка. Тебе просто дают возможность выспаться и отдохнуть, ведь как-никак ты следишь за ребенком, который к тебе тянется, отсюда забота и вниманием к скромной персоне массажистки и сиделки.

Я не знала, на что грешить, но именно сегодня кошмары, которые до этого уже довольно долго меня не мучили, вновь накрыли с головой. В этом вязком болоте я барахталась и захлебывалась паникой, хоть и говорила себе, что этого нет, что моя реальность совершенно другая, но мозг посылал все новые и новые правдоподобные картинки, которые выкручивали мне руки, которые ломали меня внутри. Я то выныривала, то вновь погружалась с головой, теряя грань между сном и явью, я настолько заблудилась в этой грязи, что проснувшись, не поняла, где нахожусь.

Руки тряслись, а вместе с ними и зубы отстукивали барабанную дробь. Пижама прилипла к телу и сейчас остывала, принося еще больший дискомфорт. Но это не все, ведь кошмар не мог закончиться появлением в палате отца Миланы, который и держал меня за руку и гладил по голове. Не помню, как я смогла опустить ноги на пол, как схватила телефон с пола и быстро, пока еще не растаяла вся решимость, нашла то объявление, которое так мне пригляделось. На мою удачу, квартира пустовала, что могла значить только одно — либо повысили цену, либо съемщики так и не появились, а может быть съехали.

Все так же сжимая сильную ладонь Дамира, я записала номер телефона в блокнот и уставилась на него так, словно сейчас вся моя жизнь находится в его руках.

— Не хочешь рассказать? — он не настаивал, но смотрел настороженно, давая мне выбора. И я его приняла, отрицательно помотала головой и сказала:

— Вы и сами все знаете, — он не стал юлить или отнекиваться, а лишь согласно кивнул, что так и есть.

— Мне бы хотелось узнать твою версию, слишком рознятся данные.

Облизала губы и все расцепила чуть занемевшие пальцы.

— Я расскажу, вечером, можно? — Дамир Игнатович кивнул и, открыв мой ежедневник, списал номер телефона хозяина квартиры себе.

— Я сам договорю, — с тем и вышел, прикрыв за собой дверь.

На часах уже было шесть пятнадцать, а значит нужно просыпаться, да только, где найти силы? Ведь после страшного сна пришло осознание, что мужчина с утра пораньше приехал не для того, чтобы подбодрить меня, он привез завтрак, который стоял на столе, да огромный термос, скорее всего с чаем. Но, он ведь даже позаботился о чашке с ложкой для меня!

Совсем не понимая, что происходит, села обратно на разложенное кресло и провела ладонью по пледу, что лежал огромной темной кучей на самом краю. Мне было страшно говорить о себе, но впервые хотелось хоть с кем-то поделиться наболевшем, ведь даже обыкновенному человеку приятно, когда о нем заботятся, и он сам неосознанно тянется вперед, чтобы получить еще больше внимания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Когда мне последний раз хоть кто-то приготовил завтрак так, чтобы вышла, а на столе уже были порезаны бутерброды или сварена каша? Не было такого, точнее было, но очень давно. Наверное, перед тем, как пошла в школу. Мать, которая работала на двух работах, физически не успевала ничего делать, и я это понимала, старалась хоть чем-то облегчить жизнь. А отчим, он постоянно сидел дома, но откуда-то деньги брал и даже подарки по праздникам дарил. Это потом станет известно, чем он занимается, а на тот момент мама всегда выдыхала с облегчением и бежала за всем необходимым в магазин. Тогда она могла, и морозильник мясом забить, и гардероб всем обновить. А потом вновь пахала с утра до ночи. Отчим же пронюхал, что можно не готовить, перестал заходить в кухню, все чаще давая указания мне, что не доварила, не досолила…