Последние ратники. Бросок волка - Антон Николаевич Скрипец

слабого вечернего ветерка. А может от тщетного старания удержать внутри подворья достаток, так и норовящий ускользнуть сквозь щербатый забор.

Никодим, конечно, и не думал бросать жертву нездорового фастфуда — как гастрономического, так и ментального — одного в средневековом городе. Он тенью следовал за крадущейся парочкой, стараясь не выпускать её из поля зрения ни на миг.

«Аналитик» поминутно озирался по сторонам, даже не пытаясь скрыть панические настроения. Он вздрогнул все телом и с перепугу цапнул за рукав своего провожатого, когда, почуяв приближение чужаков, вдруг залилась лаем собака. Кот, примостившийся на поленице, сложенной вдоль забора по другую сторону улочки, поджал уши, разинул пасть, недовольно фыркнул, соскочил с насиженного места и стрелой пронесся под ногами запоздалых путников, скрывшись в густой траве.

— Тьфу ты, нелегкая, — не хуже кота фыркнул «гид», поплевал через левое плечо и постучал по дереву забора, чем привел бесновавшуюся за ним собаку в еще большее исступление.

Наконец, они подобрались к очередному перекрестку. Узенький проулочек упирался в гораздо более широкую и наезженную дорогу. Никодим знал, что справа колея вбегала в широкий двор, огороженный низким плетнем. За ним угадывались очертания крытых повозок и простых, как стол крестьянина, телег, а меж подводами потрескивали костерки тех гостей стольного града, кому в корчме не хватило места. Или денег — заплатить за ночлег. Число таковых ночлежек под открытым небом — Никодим знал это точно — с приближением дня «обвязывания мечом» княжича (или как там назывался этот местный вариант церемонии вручения недорослю паспорта?) будет только расти.

А корчма, где условились встретиться с Сычом, была с другой стороны проулка.

— Жди тут и не высовывайся, — прошептал провожатый так, что даже Никодим в отдалении чётко улышал каждое слово — Здесь с твоим черным сарафаном тебя вряд ли кто увидит. Если все будет в порядке, позову.

— Постой! Мы так не договаривались, — захлебываясь в панике, шепотом затараторил «служка». — Уговор был — ты меня сопровождаешь до места и обратно!

— С тобой никакого уговора у меня не было. Мне сказано доставить тебя сюда, дождаться нужного человечка. Свести вас. Но особая просьба, — он приблизил лицо вплотную к Яшкиному и заговорил прерывистым шепотом, — чтобы все было тихо. Смекаешь? Мне до одного места ваши делишки. Но если сказано, чтобы без шума, значит, так тому и быть. Даже если придется тебе глотку перерезать, чтоб больше так не вопил.

Никодим хмуро усмехнулся.

«Ничего, сбить спесь с некоторых ушей бывает очень полезно».

Рябой стрельнул вокруг наметанным воровским взглядом, развернулся к монашку спиной и пошагал в сторону шумного и ярко освещенного дома с просторным крыльцом. Не слишком грубо, но твердо оттерплечём двух гуляк в потрепанных зипунах, поднялся по ступеням.

Яков же присел. Прямо на землю. Не отвечающую санитарно-гигиеническим нормам. То ли от отчаяния, то ли от страха. Поди разбери этих детей интернета.

Он долго смотрел на колышущуюся волнами траву, словно юркий ручеек нес свою темную стремнину куда-то во мрак ночи, заметил кузнечика, вцепившегося в верхушку высокого стебля, похожего на колосок.

Смотрел долго, отстранённо. Не шевелясь.

Лишь спустя какое-то время Никодим понял, что «ответственный сотрудник» просто-напросто удрых.

4. Княжья грамота

Белоозеро высилось башенками и нарядными маковками теремов высоко над пашнями и перелесками. Выстроили его на крутом холме, пологая сторона которого гостеприимно сбегала широкой дорогой от ворот прямо под ноги путникам. С другой стороны склон обрывался песчаным откосом в тихую озерную гладь. Город окружили аккуратные поля. Вдали, в окружении пашен, гордым хозяином высился ветряк. За ним пристроилась маленькая весь. Стена града не имела ничего общего с деревенским частоколом. Сложена она была из огромных лесин, стояла на высоченной насыпи, и чтобы посмотреть на ее верхушку, приходилось задирать голову. Распахнутые створки ворот надежно вросли в придорожную пыль. Видно, запирать их не входило в здешние обычаи.

Кутька с Хромом подкатили к откровенно скучавшим стражам. Оба, втиснутые в потертые кожаные доспехи, даже не взглянули на селян. Копья с массивными древками в руках не держали — прислонили к стене. Под ними же на земле лежали круглые щиты, обитые кожей и железными бляхами. Здесь же валялись и шлемы. Пока Кутька пожирал глазами разложенную амуницию, Хром рассчитался за проезд с седым сборщиком податей. Вид у того был донельзя усталый и невыспавшийся. Но сдачу отсчитал верно и споро.

— Мил человек, не подскажешь, к воеводе как проехать? — аккуратно приняв в ладонь медяки, спросил Хром.

— Проезжай.

Голос сборщика податей оказался под стать облику. Совсем бесцветным. И на вопрос он, похоже, не обратил никакого внимания.

— Мне бы встретиться с ним. Очень нужно.

— Не задерживаемся.

Хром досадливо мотнул головой и хотел уж было тронуться с места.

— Нечего делать больше воеводе, как с каждым пахарем совет держать, — решил напоследок схохмить один из стражников. Он крякнул, усмехнулся, и сплюнул под ноги хромовой коняги. Разговор сильного со слабым. Обычное дело. Увечный и не подумал обратить внимание на его слова. С постным лицом дернул вожжи, и лошадь, звякнув сбруей, тронулась с места.

— Этот пахарь больше твоего навоевал.

Вообще-то Кутька в городе был в первый раз. Потому сильно робел. И уж конечно у него даже в мыслях не было перечить вооруженным людям. Тем более — стражникам. Но очень стало обидно за Хрома, который на княжьей службе руки лишился, а не пузо отрастил. Кто же знал, что в тот самый миг, когда он решит пробурчать себе под нос эти слова, вокруг вдруг установится гробовая тишина. Как по уговору, смолк людской гомон, и даже вороны, до сих пор суетливо кружившие над маковками стрелен и оглашавшие окрестности назойливым карканьем, умолкнув, расселись на крышах домов.

Так что яростный шепот услышали все вокруг.

Боров в латах — тоже.

— Ах ты, сучий выкормыш!

Стражник с коротким замахом двинул обидчику по затылку.

Может, и не таким уж сильным получился удар, но слетел с повозки Кутька стремглав. По дороге к земле задел носом оглоблю, крепко ударился лбом об утрамбованную землю.

Повисшую вокруг гробовую тишину разорвало хлопанье крыльев сорвавшегося с крыши воронья.

Не то, чтобы Кутька ни разу не получал по сопатке. Бывало всякое, не девка ж красная. И все равно стало до смерти обидно. Вот тебе и надежная защита у стен безопасного града. Парень выдернул ногу из-под колеса, молча вытер нос, размазав вымаранной в земле рукой кровь и брызнувшие от