Адвокат вольного города 3 - Тимофей Кулабухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— До завтра, отец.
— До завтра, Аркаша. И спасибо, что принял нас.
— Вольный город Кустовой гостеприимен. Но учти, тут все про всех всё знают.
Глава 4
— Ну что, братец, поговорим? — в дедовскую комнату, где я временно обитал, один за другим плавно вошли мои старшие братья с наигранно весёлыми мордами.
Что они задумали, мне понятно и так, чай, жизненный опыт побольше, чем у них будет. Собрались меня избить, чтобы незатейливо, при помощи грубой физической силы совершить акт доминирования и загнать в нижнюю позицию социальной иерархии. Не понравилось им, как я себя позиционирую «в семье». Интеллигенция, а повадки, как у шимпанзе.
Второй из идущих братцев застенчиво прикрыл двери.
— Вас двое? — я одевался, так что повернулся к ним всем корпусом.
— Ну да, — они внезапно остановились, когда на ближайшего уставился мой пистолет.
Вот такой я адвокат. С сюрпризом.
— Да брось, — плавно продолжал двигаться на меня второй, намереваясь схватить оружие. Ребячество, тупость и безответственное поведение при обращении с оружием.
— Раз вас двое, то поговорите между собой.
Я отвёл пистолет в сторону и выстрелил.
Громыхнуло знатно, в доме все перепугались и загомонили. Зато братьев, наконец, проняло. Они дёрнулись и побледнели. Пуля попала в обои, проделав в рисунке с цветочками новую дырку.
— Правило номер один, купите себе пистолеты и научитесь ими пользоваться. В Кустовом есть уличная преступность. Она может представлять опасность. Правило номер два, по ночам особо из дома не выходите. Правило номер три, я живу тут дольше, так что тоже представляю опасность.
— Что здесь происходит? — в комнату ворвался отец.
— Юра попросил показать мой пистолет. Правда, Юра?
— У тебя есть пистолет? И ты собрался его брать на службу? — ужаснулся отец.
— Пистолет, нож, кастет, иногда бронежилет. Казаки подарили мне кистень, но пока что не пользуюсь. Изредка беру на работу ружьё.
— Ты, наверное, шутишь? — не поверил отец.
— Да, конечно… шучу… Ружьё я на работу не беру, это исключительно для охоты.
— А остальное? — насупился отец.
— В вольном городе отсутствует запрет на свободное ношение оружия. Кустовой — вотчина всякого шального люда, беглых преступников, торговцев, контрабандистов, караванщиков и каторжан. Плюс, тут куча своих тюрем и каторг. За пределами города — Чёрный рынок. Дальше — вотчины лендлордов. А дальше вольная степь, причём не так давно со степняками была война. Хвала Кротовскому, наши победили, но от этого степь не стала менее опасной. Туда можно только с ружьём. Кстати об этом, кто тронет моё ружьё, тому отстрелю яйца. Всё, мне пора на работу. Адрес офиса на столике в коридоре, как соберётесь, можете зайти туда в гости, хотя я на месте не сижу. Дела.
* * *Адвокатские дела — это своего рода жонглирование. Оттолкнув один вопрос и дав ему время на ответную реакцию, хватаешься за следующее дело, чтобы подбросить и его, потом за следующее и так до тех пор, пока очередное дело не долбанёт по голове.
Передо мной стоял Тайлер, который временно отлучился с фабрики, чтобы произвести разведку по другому предприятию. При помощи сравнительно небольшого фотоаппарата (по габаритам, что-то вроде «Зенита») он сделал серию качественных чёрно-белых снимков большого и красивого паровоза. В тех местах, где он был не таким красивым.
Я оплатил ему эти снимки и пока что вернул на фабрику. Там он присматривал как за состоянием дел на ней, так и за взглядом со стороны на деятельность Игоря, причем последний о существовании моего шпиона даже не догадывался.
Теперь мне предстояла задача нетривиальная.
В городе не было чего-то вроде центров судебных экспертиз, кроме, конечно же, криминалистической лаборатории и бюро вскрытий при полицейском ведомстве.
Поэтому до поездки в агентство недвижимости я направился в ремонтный цех железнодорожного депо, где мне показали пальцем на главного инженера.
…
— Да, — инженер ткнул замотанным пальцем в фотографию, и я порадовался, что у меня есть негативы, на случай если он испортит снимки. — Вот там густая смазка для шестерней и подшипников колёсных пар. Сначала ваш тягач стоял на морозе, она перестыла. Потом на солнце, она разогрелась. Потеряла вязкость и стала самотёком вытекать. А ещё это косвенно свидетельствует, что шапочки корпуса ходовой шестерни неплотно закручены, иначе потёки не были бы такими густыми и по всем парам.
— Как вы красиво говорите, Василий Иванович. А это?
— Ржавчина. Его же подкрашивать надо регулярно. Облупилась, на стыках от перегрева пластин корпуса — сеточка трещин. Это не страшно, но туда поступает атмосферная влага, от этого сталь окисляется и вспучивается.
— Могу я говорить, что эксплуатация ненадлежащая?
— Не эксплуатация, — в депо грохотали механизмы, так что он не только кричал, но и обильно жестикулировал. — А обслуживание.
— А это не одно и то же?
— Нет.
— Василий Иванович, мне надо по этим фото составить заключение эксперта, что паровоз не содержится должным образом, что от этого страдает корпус и механизмы.
— Слушайте, Аркадий, я разбираюсь, дай Предок, в паровозах, но писать эти Ваши бумажки, это хуже не придумаешь.
— А кто мне поможет?
— Идите к начальству, управляющему станцией.
— Ну зачем Вы так, Василий Иванович? Ну, где я и где управляющий? Мне же помощь нужна, а не погрязнуть в совещаниях и согласованиях. Может, заместителя дадите, мы с ним вместе напишем, Вы за нами проверите?
— Стажёра могу озадачить. Олежка, шуруй сюда! — махнул он рукой в глубину депо.
Что-то загрохотало, но на его жест никто не отреагировал.
— Мы напишем текстовку, — продолжил мысль я, — Вы проверите, поправите, если будем не правы, после мне нужно, чтобы Вы под этим подписались.
— Это