Мертвый кролик, живой кролик - Елена Ивановна Михалкова

держат небесный свод на своих натруженных плечах. Хранители истинных ценностей: уважения к старшим, нормального распределения ролей – мужчина должен быть мужчиной, а женщина – женщиной! Эх, где оно сейчас, это уважение…

Он поморщился и мотнул головой, словно сокрушаясь о навсегда ушедших золотых временах.

Бабкин не был артистичен, но он умел попасть в ожидания собеседника. К тому же выбранная им роль не отличалась сложностью.

Юрий заметно смягчился.

– Про школы – это вы правильно заметили. Учителя пошли – не умеют с детьми управиться! В мое время за лишнее словцо лупили указкой. И ничего, все нормальными людьми выросли!

Бабкин не понимал, как можно всерьез повторять затасканные фразы о нормальных людях, когда у тебя сын ушел из дома с одним комплектом белья. Но закивал с таким видом, словно Забелин сказал что-то очень умное.

– Знаете, вот у собак есть такие породы, которым слово сказал недовольным тоном, и они сразу соображают, что делают что-то не так, – продолжал, воодушевившись, Забелин. – Например, русский спаниель. Умнейшие псы! А есть, допустим, алабаи. Ты его поленом по спине дубась, ему хоть бы хны.

– Потому что он тупой? – доверчиво спросил Бабкин.

– Не то чтобы тупой… Высокий болевой порог, ну, и не особо умный, да. Что там от него требуется: двор охранять и на чужих бросаться. Это тебе не добычу на крыло поднимать, а потом хозяину приносить уток. Вот где ювелирная работа!

– Вы хотите сказать, Егор среди собак был бы алабаем? – уточнил Сергей.

– Что-то типа того. Когда он подрос, из него злоба так и поперла. Агрессировал он на меня, понимаешь? Берега совсем потерял.

– А вы его пытались как-то… – Сергей покачал ладонью над столом. – Ввести в рамки? Объяснить ему правила общежития?

Забелин хмыкнул:

– А ты как думаешь! – Разговорившись, он незаметно для себя перешел на «ты». – Все как о стенку горох. Я ему подзатыльники отвешивал, будто деньги клал в копилку, – надеялся, что рано или поздно накопится побольше и количество, так сказать, перейдет в качество. Бесполезно. Матери моей через слово хамит. А ведь весь дом на ней. Она на кухне возится с утра до вечера, всю свою пенсию тратит, чтобы этим двоим купить что-то повкуснее. Мальчишки для нее – свет в окне. Когда мы купили дачу, мать на огороде не разгибалась: огурчики, помидорчики, зелень всякая… С вот такой спиной ходила. – Забелин нарисовал в воздухе сугроб. – Думаешь, ее хоть кто-то, кроме меня, поблагодарил? Не-а! Приняли все как должное. А учится Егор как? Из-под палки! В началке я и бабушка занимались с ним по очереди. Часами сидели над прописями. – Он непроизвольно сжал кулаки. – Не хочет человек учиться, что ты с ним ни делай! А главное, никакой благодарности не испытывает, все принимает как должное. Я в его возрасте на мать был готов молиться. Потому что понимал: пашет в хвост и в гриву, чтобы вывести меня в люди. Я безотцовщина, она со мной билась одна. Еще и времена такие были… непростые. Если бы мать мне в детстве дала подзатыльник, я бы задумался: что я делаю не так? Где я неправ? А этому хоть бы хны!

Бабкин был уверен, что Забелин не ограничивался одними подзатыльниками. Причина, по которой Егор сбежал из дома, лежала на поверхности.

– Юрий, как вы считаете, куда мог уйти ваш сын?

Сергей открыл блокнот и сделал вид, что готовится записывать.

Он не раз замечал, как сильно на свидетелей воздействует тот факт, что кто-то взял на себя труд терпеливо перенести их слова на бумагу.

Забелин выпрямил спину, закусил губу. Взгляд его сделался сосредоточенным. Он уже отвечал на этот вопрос, но сейчас перед ним сидел человек, ловящий и документирующий каждое его слово.

Больше всего Сергея поражало, что диктофон не оказывал такого эффекта.

– У Веры он не может прятаться. Она бы мне сказала.

– Вера – это?..

– Шурыгина. Она как вторая мать мальчишкам. Вторая только хронологически, а если говорить про моральные качества, уж точно лучше, чем первая. Егор к ней бегал со всеми своими бедами. Но в последнее время и Вера от него на стену лезла. Должно быть, у кого-то из своих приятелей отсиживается, больше негде.

– У Егора есть какие-то особые приметы?

– Шрам на левом предплечье, он в детстве упал с дерева. И правая ладонь прокушена – собаку дразнил, она цапнула.

Сергей спросил, не случалось ли за последнее время у Егора конфликтов в школе, не играл ли он больше обычного на компьютере или в торговых центрах за игровыми автоматами; осторожно затронул тему употребления алкоголя или наркотиков. На все вопросы Забелин отвечал отрицательно. Своего компьютера у Егора нет, приставки и подавно; карманных денег ему выдают в обрез, так что просаживать в автоматах нечего; ни пьяным, ни обкуренным Забелин сына не видел.

Сергей записал показания Юрия. Тот уже поглядывал на часы, и у Бабкина создалось впечатление, что побег сына представляется Забелину не несчастьем, а чем-то вроде досадной помехи, неприятного сбоя в привычном течении жизни.

Он чувствовал: Забелин недоговаривает. Парня он бил, это ясно. Рассказывать об этом не хочет, скрывается за эвфемизмами типа «поучил». Но есть что- то еще.

– Я могу побеседовать с бабушкой Егора? – спросил Сергей.

Забелин не успел ответить. Дверь открылась, и на пороге появился подросток в серой куртке, похожей на шинель, джинсах и легких тряпичных кедах.

– Лень, я убегаю, налей чаю человеку, – попросил Забелин и обернулся к Сергею: – Может, Ленька тебе чем-нибудь поможет. Он у нас головастый парень.

Юрий потрепал сына по макушке, и лицо его заметно расслабилось.

«Ага, это у нас гордость семьи», – сообразил Сергей.

Леня поздоровался с гостем, сгрузил на пол огромный рюкзак и вежливо попросил подождать на кухне – он помоет руки и сразу вернется. Его речь была излишне книжной, но сам мальчишка показался Бабкину живым и любознательным.

Пока тот заваривал чай, он разглядел его как следует.

Темные джинсы, голубая рубашка – очевидно, школа не требовала строгой формы для учеников. Высокий, худощавый. Волосы не темные, как у Егора, а русые: спадают локонами до плеч, обрамляя тонкое лицо с прямым носом. Его портило отсутствие подбородка, но заметить этот недостаток можно было лишь в профиль. Сергей невольно подумал, что в его школьные годы мальчишку с такой прической лупили бы каждый день.

Леня не производил впечатление забитого. Он держался с достоинством, смотрел на сыщика не только без страха, но и без тревоги – то ли не беспокоился о брате, то ли прекрасно