Когда взошло солнце - Павел Георгиевич Крат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, это сила, — отозвалась Глэдис, кладя руку на ближайшее колесо. — И эта сила сделала человечество свободным! Взгляните, Пит, какой длинный путь прошли мы, люди.
Где-то триста тысяч лет назад на ветвях тропических деревьев прятались жалкие обезьяны. Они даже не осмеливались спуститься на землю, потому что земля принадлежала страшным, свирепым хищникам.
А вот начинается ледниковый период. Вьюги гуляют по всему северному полушарию. Тропический лес замерзает. Мамонты гибнут, и ветер громоздит над ними белые снежные надгробия… А человек? Вот он ищет убежища в пещере. Но эту пещеру облюбовал для себя кровожадный медведь. Медведь разинул пасть и идет на человека, встав на задние лапы и собираясь сожрать нашего предка. Тот в страхе хватает в руки камень. Завязывается бой, и медведь с раскроенной головой падает под ноги человека. Медвежья пещера становится первым домом человека, медвежья шкура — одеждой, медвежье мясо — едой. Бывшее доброе создание, когда-то питавшееся плодами деревьев, теперь хищным зверем бродит по заснеженным лесам в поисках кровавой добычи. В его руках каменный топор: человек намерен завоевать весь мир.
И долго, долго тянулась эта борьба. Сколько мучений, сколько труда, слез и крови! Боролись с холодом и жарой, с голодом и болезнями, со всяческими зверями. Стали бороться и друг с другом, пожирали один другого и завоевывали мир. И, силясь сохранить завоеванное, обрекали друг друга на неволю, придумали рабство, крепостничество, батрачество. Но от отца к сыну переходила сказка о том, что наступит время, когда прекратятся все мучения, перестанут литься слезы и кровь, природа подчинится человеку и настанет «рай» благополучия, братства, согласия… И вот он, этот рай, пришел. Пришел не благодаря мечтаниям пророков и мессий, но благодаря этим машинам! — и она ударила своей красивой ручкой по блестящей поверхности маховика.
— Видите, вот она, сила человечества, собранная из всех прошлых тысячелетий. В основе ее лежит топор пещерного человека; в ней — страдания рабов, крепостных и пролетариев, в ней мысли миллионов голов! Это наследие прошлого. Пока стоят эти машины, готовые в любую минуту начать работать по приказу нашего разума, природа есть и будет нашей покорной слугой!
Я слушал Глэдис в восхищении. Какое замечательное соединение ума, силы и красоты!
— Я понимаю! — вскричал я. — Вместо разделения на классы и принуждения одного класса к работе, человечество заменило этими железными рабами батраков, и все стали властелинами мира.
— Теперь осуществилась та демократия, о которой так много говорили в ваше время, — добавила Глэдис.
С глубоким уважением смотрел я сейчас на этих железных великанов: они казались мне богами, творцами жизни.
V
Мы не стали осматривать все фабрики, так как все равно не успели бы сделать это за один день. Был уже двенадцатый час. Мы с Глэдис надели крылья и полетели к ней домой обедать.
Садясь за стол, я был несказанно счастлив: сегодня я ел хлеб, заработанный своими руками.
Но я все еще словно пребывал в темноте, и многое было мне непонятно.
— Я не понимаю, кто управляет вами и всеми работами, — сказал я Глэдис. — Есть ли у вас постоянный парламент и правительство?
— Такого правительства, как было у вас, у нас нет.
— А как же с работами, с правами?
Глэдис поставила передо мной кружку со сладким напитком.
— Наши главные права были установлены сразу после социальной революции; с тех пор к ним мало что добавили или отменили. Но эти права касаются основных экономических взаимоотношений и индустрии стран всего мира, а также общего правила «Кто не работает, тот не ест»…
— Но вы ведь не ангелы, между вами должны возникать недоразумения, хотя бы между соседями. Кто тогда выступает судьей?
— Подобные мелочи, как и в целом экономические вопросы каждой «улицы», мы решаем на местном собрании. Экономические вопросы «города» — на городском собрании. Далее имеется собрание района. К примеру, вся Северная Америка разделена на сто районов. А весь мир подразделяется на пять «континентов» вместе с островами. На каждом уровне, от «улицы» до всего «мира», у нас действуют выборные комитеты: уличные, городские, районные, континентальные и, наконец, всемирный комитет.
— Наверное, члены всемирного комитета строят из себя таких фараонов, что цари прошлого им и в подметки не годятся!
— Товарищ! — вскричала Глэдис. — Что вы такое говорите? Эти комитеты — только символы общего порядка. Нами руководит статистика…
— Что? — перебил я.
— Статистика… расчет. Наши любители статистики оповещают весь мир об экономическом положении на земном шаре, указывают, в чем и какой ощущается недостаток, следят за тем, чтобы все были довольны и заранее обеспечены. Мы все понимаем необходимость приспосабливаться в своей работе и жизни к требованиям статистики. От нее зависит, сколько мы трудимся на главных работах, то есть на фабриках и в поле.
— А кто управляет такими работами, как, например, сегодняшние?
— «Уличные» и «городские» комитеты ежевечерне составляют расписание работ на следующий день; они решают, сколько работников и с какой «улицы» либо «города» должны заниматься тем-то и тем-то и сколько часов они должны работать. С утра каждый может узнать из газеты, куда он назначен на работу… Порядок и благополучие, которые вы у нас видите, зависят не от состава правительств, а от системы экономического устройства и воспитания нашего населения. Школа вкладывает в ребенка знание всех гражданских прав, обязанностей и обычаев нашего общества, и поэтому мы не нуждаемся в «сильном» правительстве, как было когда-то.
Разговаривая таким образом, мы услышали какой-то шум на крыше и минуту спустя на домашнем лифте в комнату спустился престарелый человек, коренастый, как медведь, с красноватым от загара лицом, седыми усами и чубом.
— Папа! — воскликнула Глэдис и повисла у вошедшего на шее, осыпая его поцелуями.
— Почему ты не сообщил, когда приедешь? — спрашивала девушка.
— Хотел устроить тебе сюрприз… Как поживаете, товарищ Пит? — приветствовал он меня.
— Товарищ, это мой папа, Эшлей Колман.
Я был очень рад видеть отца Глэдис — она рассказывала мне о нем много интересного. Держался он как заправский хозяин-фермер.
Дочь усадила отца за стол, взяла у него рабочую карточку и заказала для него обед, все время щебеча обо мне, о моем выступлении, о соседских делах и так далее.
Старик обратился ко мне:
— Я слышал вашу речь по телефону и видел ваш портрет. Мне очень приятно с вами познакомиться…
Я спросил его, как прошла посевная.
— Прекрасно! — и в глазах старика зажегся ласковый огонек. — Прекрасно! Как хорошо там сейчас, в наших прериях!
