Вопросы теории гибридной войны - Александр Александрович Бартош

населением в ходе так называемой когнитивной, информационно-психологической войны для воздействия на сознание людей. В этих целях используются как традиционные, так и асимметричные средства и способы борьбы.

В соответствии с подходами руководства ВС США военные конфликты по напряженности могут быть высокой, средней и низкой интенсивности[34].

Военная сила в операциях ГВ средней интенсивности применяется против незначительных сил подготовленного в военном отношении противника, хорошо мотивированного, обладающего высокой боеспособностью, но ограниченного в силах и средствах. В конфликтах низкой интенсивности войска, как правило, сдерживают противника своим присутствием, но находятся в высокой степени готовности к применению оружия для защиты себя, населения и объектов от внезапных нападений противника.

Трансформация военных конфликтов предъявляет особые требования к наступательной и оборонительной стратегии ГВ[35]. Разнородность сил и средств, разнообразие применяемых тактик обусловливают важность организации взаимодействия на всех уровнях гибридного военного конфликта.

В 20-е гг. прошлого века выдающийся русский военный теоретик генерал-майор Александр Свечин отстаивал необходимость сочетания различных форм войны — войны на сокрушение и войны на измор (истощение), включая в последнюю не только оборонительные действия в широком военно-политическом понимании, но и элементы «непрямых действий». Он писал, что для СССР целесообразна лишь война на измор с ограниченными целями, а время пролетарской войны на сокрушение еще не пришло. Тогда эти суждения профессора Свечина были отвергнуты с резкой критикой в его адрес, но 1941 г. подтвердил правильность его предупреждения.

В современных условиях в ГВ к открытому масштабному применению силы возможен переход лишь на этапе завершения конфликта, с использованием в этих целях существующей нормативно-правовой базы миротворческой деятельности и операций по кризисному урегулированию.

Это важный фактор, требующий качественного переосмысливания характеристик современных военных конфликтов нового поколения, их стратегий и способов взаимодействия с учетом следующих особенностей.

Во-первых, реализуется тенденция перехода от линейной к нелинейной модели войны, основанной на применении непрямых асимметричных действий, что позволяет за счет весьма ограниченного воздействия добиться существенных, нередко стратегических результатов.

Во-вторых, меняются системообразующие элементы, определяющие содержание самой философии войны как гуманитарной составляющей учения о войне. К их числу классик русской геополитики А.Е. Снесарев относил существо войны, основные идеи, с этим существом связанные, пути к познаванию войны, науку о войне в ее целом и ее классификацию[36].

В-третьих, с учетом комплексного характера ГВ особую значимость приобретает задача организации всестороннего взаимодействия всех сил и средств, задействованных в военном конфликте[37].

В условиях, когда ГВ против России превратилась в повседневный фактор существования нашей страны, успешное противостояние угрозам нового вида в решающей степени будет зависеть от способности своевременно сформировать новое знание о войне и на этой основе определить стратегию государства в целом и стратегию строительства ВС, в частности.

Разрушительный импульс операциям ГВ придает сочетание стратегий сокрушения, на которых строится цветная революция, и измора, что позволяет формировать своеобразный разрушительный тандем для целенаправленного использования свойств глобальной критичности современного мира в целях подрыва фундаментальных основ существующего миропорядка, дестабилизации отдельных стран, принуждения их к капитуляции и подчинению стране-агрессору. В основе сочетания стратегий сокрушения и измора лежат механизмы поэтапного усиления и эксплуатации критичности в целях хаотизации обстановки в стране-жертве.

Стратегия ГВ, построенная на сочетании широкого спектра самых различных форм и способов борьбы, вмещает в себя большое количество смыслов. Насыщенность стратегии различными формами и способами вооруженной борьбы породила самые разные определения современной войны: трехмерная, сетевая, асимметричная, бесконтактная, информационная и т. д. Каждое из определений отражают одну преимущественную черту военного противоборства, но ни одно из них в отдельности не характеризует войну в целом.

Ученые отмечают, что характерной приметой нового времени постепенно становится «размывание» границ вооруженного противостояния и применение так называемого гибридного подхода к ведению войны, а гибридная борьба так или иначе представляет собой конфликт между политическими субъектами, которые стремятся удержать ее ниже порога открытого вооруженного конфликта. Мотивов может быть множество — от необходимости управлять дипломатическими и репутационными рисками до нежелания подвергать опасности собственную регулярную армию. Выходом в данном случае становятся иррегулярные силовые элементы, которые нередко помогают решить стратегические задачи, и модель частных военных компаний (далее — ЧВК) подходит здесь лучше всего. Идея использования наемников встречает все больше сторонников в мировом сообществе. Не случайно обвинения в использовании услуг «солдат удачи» на совершенно разных конфликтных аренах раздаются уже в адрес таких неочевидных интересантов, как Китай или Турция.

Используются различные формулировки феномена ГВ как военного конфликта, сочетающего регулярные («симметричные») боевые действия с элементами асимметричных войн. Например, американский военный теоретик Дж. Маккуен определяет ГВ как «комбинацию симметричной и асимметричной войн»[38]. В рамках этого подхода все войны могут рассматриваться в качестве потенциально гибридных.

Экс-министр обороны Соединённых Штатов Джеймс Мэттис и американский военный теоретик Фрэнк Хоффман в работе «Будущая война: восхождение гибридной войны» спрогнозировали нарастающую угрозу такого рода конфликтов и обозначили необходимость для США системной подготовки к противостоянию с вероятным противником[39]. Ф. Хоффман уточнил: в ГВ асимметричная компонента имеет решающее оперативное значение на поле боя, в отличие от обычных войн, где роль асимметричных игроков (например, партизан) состоит в отвлечении сил противника на поддержание безопасности вдали от ТВД. Но при таком исследовательском ракурсе из анализа выпадает ведение противоборствующей стороной ГВ в мирное (если ориентироваться на нормы и принципы международного гуманитарного права) время.

В коллективной монографии под редакцией И.Ф. Кефели делается попытка осмыслить суть феномена ГВ с позиций геополитики. Утверждается, что феномен ГВ в рамках военной и политической науки не определяется исчерпывающе, его сущность и специфику невозможно понять вне геополитической парадигмы. ГВ, на наш взгляд, представляет собой исключительно геополитическое явление, в своём полном объёме не определяемое в иных исследовательских парадигмах. С этой точки зрения ГВ — это совокупность действий, направленных на одновременное разрушение всех основных геополитических пространств общества-соперника, т. е. на его абсолютное сокрушение. Основными геополитическими пространствами автор данной статьи полагает следующие: географическое, экономическое, информационно-идеологическое и информационно-кибернетическое. В каждом типе геополитического пространства способы ведения ГВ различаются в соответствии с природой данного типа пространства. Основные способы ведения ГВ в географическом пространстве: локальные «традиционные» войны в ресурсных регионах страны — объекта агрессии, вовлечение данной страны в серию «конфликтов малой интенсивности» по периметру её границ; цветные революции, т. е. государственные перевороты в стране — объекте агрессии и в государствах, являющихся её геополитическими союзниками; поощрение сепаратизма и терроризма в стране — объекте агрессии[40].

В целом, несмотря на обстоятельные военно-теоретические дискуссии по проблеме ГВ и достаточно длительное применение на практике гибридных стратегий и тактик, научному сообществу пока не удалось выработать