Финальная загадка - Сергей Палий

Великолепно. А сейчас стоит вернуться в отель и спокойно подумать над тем, каким образом можно осуществить мой план. Шепотом подумать.

Решение пришло само собой. Вот ведь — ё-моё! И впрямь — все гениальное легче воздуха, поэтому и рвется вверх.

Сначала я попросил Боба, чтобы он мне раздобыл метров пятьсот прочного каната. Он пожал плечами — мол, пожалуйста, странные вы, русские, какие-то, — и на следующий день мы оставили на КПП несколько тугих мотков прочной и достаточно толстой капроновой веревки. После этого я в течение пары дней даже клал их в небольшую тачку и брал с собой на территорию, чтобы не вызывать подозрений и создавать видимость, что с помощью этих канатов вымеряю расстояния. Делал ложные маневры, таская бечеву туда-сюда с мудрым видом, а сам считал, считал, считал. Думал. Шепотом, как и полагалось. Оказалось, не так-то просто вычислить в уме эти, на первый взгляд, простые числа, а никакой технике я и не помышлял доверить свои расчеты, все время чувствуя затылком холодок «фантомного взора».

Затем, через несколько суток, я попросил моего американского компаньона достать шесть полотняных мешков, вместимостью литров по десять-пятнадцать, толстую иглу, гвозди и сто пятьдесят больших упаковок суперклея. Бедный Боб! Он и так уже косился на военного врача, который ежедневно усаживал меня в чудо-кресло и проверял на адекватность при прохождении пропускного пункта, а теперь ученый и вовсе устроил мне предстартовый осмотр космонавта. Но доктор, пропустив мою плоть и душу через всевозможные тестеры и вглядевшись в итоговые показания мониторов, лишь пожал плечами, признавая, что я нахожусь в абсолютно здравом уме. Как говорится: физически развит хорошо, в строевом отношении подтянут, холост, в быту ведет себя правильно. Ни дать ни взять — хоть сейчас на передовую.

Пришлось Бобу выполнить и эту мою просьбу — видать начальство четко ему указало, что с иностранными подшефными обращаться надо уважительно и потакать любым их низменным прихотям.

Я аккуратной стопочкой сложил в своем сейфе доставленные мешки, рядом примостил иглу и несколько упаковок длинных гвоздей. Пузатые бутыли с суперклеем я, с позволения военных, составил ровными рядами возле дома. Солдаты, покуривающие на крыше «Хаммера», на поверку оказались неплохими ребятами: они закинули за спину винтовки и помогли мне носить хозтовар.

Продолжая создавать иллюзию рьяного исследования, я в течение следующих пяти дней под различными предлогами выпросил у Боба дюймовой толщины доски, двадцать катушек прочных ниток и огромное количество парашютной ткани.

Уже не только он стал поглядывать на меня искоса. Многие ученые наблюдали за моим театром с брезгливым любопытством. Раза три подходила Лариса. Она хмыкала и желала мне удачи в несладкой научной работе.

Господи, они что, действительно, все идиоты? Неужели, не поняли до сих пор, что я делаю? Неужели, никому в голову не приходит то же самое? Это же так просто! Ну почему все при слове «облака» обязательно представляют их в виде клубов пара на фоне неба? Почему никому не приходит в голову, что они с таким же успехом могут быть и на фоне земли? А нужно для этого только посмотреть на них с другой стороны. Сверху.

Всего лишь.

Когда у меня уже были готовы все расчеты и комплектующие для дерзкого эксперимента, я попросил Боба доставить последний компонент. Гелий. Но так как клапаны и манометры в баллонах на территории скорее всего действовать откажутся, то я решил, что транспортировать газ придется в обыкновенных пластмассовых канистрах. А нужно его было много. Ровно столько, чтобы поднять в воздух человека моего веса и балласт.

Несколько ученых, услышав, что я собираюсь сделать, вызвались мне помочь. Все-таки настоящая наука — это стезя, где иногда личные амбиции пасуют перед чем-то большим… Перед общим знанием, пожалуй.

С помощью волонтеров я рано утречком перетащил около ста объемистых канистр с гелием от КПП к территории, благо труда особого это занятие нам не составило. После того, как кто-то нечаянно выпустил одну из рук, и она плавно улетела вверх, мы принялись связывать их гроздьями по десять-пятнадцать штук и носить, придерживая за веревочку. Не возьмусь судить, выглядело это забавно или трагично — восемь взрослых мужиков молча идут гуськом со связками квадратных воздушных шариков…

Многие собрались посмотреть, как я делаю любительский цеппелин. И ученые, и даже человека три в погонах. Некоторые скептически покачивали головой, кто-то даже порекомендовал, чтобы меня в психушку сдали. А один из особо гениальных головоногов — кажется, бразилец, — пожал плечами, сказал на ломаном английском: «Можно же купить. Зачем делать? Нерационально…» — и демонстративно ушел по своим делам. Ага, молодец! Хорошо идешь, к вечеру будешь! Попробуй притащи на территорию что-нибудь сложнее отвертки, я посмотрю, как у тебя это здесь работать станет, болван!

Как ни странно — пессимисты, в конечном итоге, остались в меньшинстве. Основная же масса наблюдала с чуточку оскорбленным любопытством особей, которые сами не догадались проделать то же самое. Кое-кто даже переступил через собственную гордость и помогал сшивать куски парашютки, проклеивать швы, сколачивать пассажирскую корзину из досок.

То и дело ученые недоуменно спрашивали на разных языках: «Но зачем взлетать?» Я, вежливо улыбаясь, отмалчивался.

Самое кропотливое было впереди. О, в эти пять часов я проникся глубочайшим уважением к изобретателям первых воздушных шаров, хоть там методика и была несколько иной. Пять с лишним часов… Ровно столько мы потратили на то, чтобы наполнить огромный сферический резервуар гелием без всяких на то технических приспособлений. Откупоривая канистру за канистрой, я краем глаза наблюдал, как Лариса стоит неподалеку и смотрит на меня каким-то странным взглядом. В нем будто бы смешались непонимание, сочувствие и… решительность. Ну и пусть. Я не ради нее стараюсь, между прочим.

Самое интересное, что ничего не происходило. Точнее не происходило именно то, чего я больше всего опасался. Территория не мешала: никто из находящихся рядом ученых не сошел с ума, клей не превратился в мыло, а гелий — в свинец. Пространство вокруг будто бы замерло. То ли в тягостном ожидании, то ли даже в некотором недоумении.

Наконец, ближе к вечеру, воздушный шар был готов. Расчерченная клетками швов сфера рвалась ввысь, канаты прочно удерживали немного кособокую корзину, в которой покоилось шесть мешков с балластом. Вся эта грозно-комическая конструкция была привязана к надежно вбитым в землю скобам несколькими прочными канатами.