Тринадцатая редакция. Неубедимый - Ольга Лукас

– Ох! – выдохнул Костя.

– И мой билет выиграл, действительно выиграл. Вам, молодой человек, и не представить эту сумму, особенно сейчас. Я тоже не могу её уже представить, я и тогда не мог, мне было довольно, что этих денег хватит на то, что я задумал. Я оставил мою комнату в коммуналке племяннице из Казахстана, которую никогда не видел. Ушел из музея. Арендовал подвал на Малой Морской – вот этот самый, в котором мы с вами разговариваем. Перетащил сюда все свои книги и накупил других. Что-то за бесценок отдали соседи. Что-то я приносил с блошиного рынка на Удельной. Потом в этом самом доме, на третьем этаже, умерла старушка, чья-то почтенная вдова, и необразованные алчные наследники вынесли на помойку всю её ценнейшую библиотеку. Что за книги там были! Кое-какие даже с автографами. Вот представьте… Впрочем, да, вы не большой специалист. Вместе с дворовыми мальчишками мы перетащили их сюда, ко мне, пока не начался ливень. Помню, тучи ходили у нас над головой, но я верил, что такие шедевры не должны пропасть; мы бегали вперёд-назад и успели-таки спасти всё. Я, конечно, непедагогично напоил свою команду хорошим портвейном. И с тех пор мальчишки – а они уже выросли – за меня горой. Иногда привозят мне из своих командировок интересные экземпляры. Да, а потом как-то пошло дело. Наверное, потому, что я очень в него верил. А когда веришь в то, чем занимаешься, – не может не пойти. Так сейчас говорят, да?

– Да уж, – кивнул Константин Петрович, вспомнив историю своего собеседника. – Если вы верите в своё дело…

– Абсолютно. То есть на все сто процентов.

– А живёте вы где?

– Тут и живу.

Посетитель с недоумением оглядел книжные полки и представил старика запрыгивающим с подушкой в руках на самый широкий книжный шкаф.

– Ну не здесь, конечно. Там, за дверью, – хозяин указал в дальний тёмный угол помещения. – Там у меня в маленькой комнатке жилище оборудовано. Всё есть – диван, письменный стол. И даже печка. Я мёрзну очень, мне без печки нельзя, хоть у меня там отопление центральное проведено.

– Как же так – вы живёте в подвале, в сырости! Хоть бы комнатку на первом этаже нашли!

– Нашел, если бы хотел. Тем более что книги прекрасно поглощают влагу – особенно старые. Так что ревматизм мне не грозит. Но дело не в ревматизме. А в том, что я должен быть здесь. Здесь, рядом с книгами. Их же нельзя надолго оставлять одних – они как живые. Впрочем, вам, современным издателям, важно лишь, чтобы они приносили деньги, верно ведь?

– Бывают разные издатели, – с жаром ответил уязвлённый коммерческий директор и подумал про себя: «Вернусь – велю тут же пускать в продажу нового Бржижковского!»

– Бросьте, молодой человек, все на один покрой. Я заметил, что современная книга, внешне совсем не меняясь, переживает ряд удивительных превращений. Для автора она – любимое дитя, или целый мир, или отдельное живое существо. Для издателя – брошенное в землю зерно. Из которого, при хорошем уходе, может вырасти ветвистое дерево, увешанное золотыми монетами. А может не вырасти ничего. Для магазина книга – прямоугольный раскрашенный предмет из бумаги и картона, который занимает столько-то места на полке, стоит столько-то, приносит столько-то прибыли и ничем не отличается от других подобных предметов. Для читателя книга – снова целый мир или живое существо. Но если автор хорошо знает этот мир, это существо, потому что знакомился с ним постепенно, видел его проступающие контуры с каждым днём всё явственнее, то читатель падает в него, как Алиса в кроличью нору. Наверное, из всех участников этой цепочки больше всех повезло читателю.

– Вы прекрасно осведомлены! – воскликнул Константин Петрович.

– Чтобы понять историю, необходимо пристально вглядываться в современность, – непонятно сказал старик и снова отхлебнул чаю.

Посетитель притих и ещё раз с удовольствием вдохнул запах старых книг. Те, что стояли над головой у букиниста, почему-то пахли печеньем. Казалось, сейчас он возьмёт, не глядя, первый попавшийся томик, обмакнёт в чай и съест. Но этого, конечно, не произошло.

Повисло молчание. Хозяина оно, казалось, совсем не тяготило – здесь, в полуподвале, окруженный своими книгами, он привык молчать. Но деятельный ум коммерческого директора Тринадцатой редакции приказывал ему приступить к делу, ради которого тот сюда пришел. Цианид поглядел вокруг, отыскивая тему для разговора. Опустил руки в карманы. И вытащил – лотерейный билет! Он уж и забыл про него. На прошлой неделе или ещё раньше он получил его на сдачу, как ни пытался взывать к совести кассира, не имеющего права так нагло втюхивать покупателю то, что ему не нужно.

– Мне никогда не везёт в лотерею, – сказал он вслух и повертел в руках блестящий прямоугольник. – Зачем только они мне этот билет подсунули? Вот вы – верите, что я могу хоть что-то выиграть?

Букинист испытующе поглядел на посетителя. Потом взял у него из рук билет, рассмотрел со всех сторон и вернул обратно со словами:

– Верю. Вам должна улыбнуться большая удача. Вот, возьмите монетку и сотрите поскорее защитный слой.

Дрожащей рукой Константин Петрович вцепился в тёплый блестящий пятак ещё советских времён и начал неумело скрести по поверхности билета. Постепенно проступили буквы «Главный выигрыш».

– Главный выигрыш, здесь написано – главный выигрыш! – воскликнул Цианид. Глаза его загорелись.

– Видите, как славно, – фольклорно улыбнулся старик и потянулся к вязанью. – Теперь бегите за своим выигрышем, да поскорее. Пока везение вас не покинуло.

– Да, да! Спасибо вам! – уже с порога крикнул Константин Петрович.

Открылась беззвучно дверь, выпуская его на шумную улицу, пахнущую ветром и бензином. Солнце едва пробивалось из-за туч, по всем признакам намечался небольшой дождь – должно быть, осень всё же вспомнила о своих прямых обязанностях.

Таксист был слишком похож на «синтетического человека», приносившего еду, и потому Дмитрий Олегович не особенно рассчитывал на то, что его в самом деле выпустят в большой мир на поиски загадочного «целого». Но автомобиль въехал в город, и водитель вежливо поинтересовался, куда пассажир держит путь.

Пассажир попросил остановиться на обочине и дать ему время на размышление.

Итак, исходить надо из того, что есть. А есть у него загадка, которую он по дороге почти что выучил наизусть, но так и не смог разгадать.

Э, да ладно, что он теряет? Эрикссон же сказал, что искать можно сколько угодно, а значит, можно ошибаться и пробовать. Надо только начать. Но начинать тоже надо с чего-то. А в голове на разные лады крутилась одна лишь фраза: «Только лошадь и змея – вот и вся его семья».

Так ничего и не придумав, Дмитрий Олегович сказал водителю:

– Едем в центр. Я скажу, когда остановиться.

Он усмехнулся – слишком уж напомнил себе персонажа Савелия Краморова из «Джентльменов удачи», восклицавшего «Кто ж его посадит? Он же памятник!»

Ладно, это к делу отношения не имеет. Самое непонятное – вторая часть, которая «бывает больше целого». С неё и начнём. Больше целого… А не постамент ли памятника имеется в виду? «Чижик-пыжик» на Фонтанке, к примеру? Его постамент – вся набережная, а сама птичка – крошечная. Такси притормозило на светофоре. Из соседнего авто выглянула брюнетка с такими глазами, что Дмитрий Олегович на какое-то время позабыл и о чижике, и о загадке учителя. Брюнетка напомнила ему красавицу Лауру из фильма «Маленькие трагедии». «Жил на свете рыцарь бедный…» – промурлыкал он про себя. Да уж, не надо было Гуану искать кого-то, кто лучше Лауры, – тогда бы и Каменный гость остался на своём месте. «Жил на свете всадник медный…» – переиначивая слова, тихонечко пропел Дмитрий Олегович. Любил Александр Сергеевич памятники оживлять.

А что, если? Допустим, композиция из Петра, коня и змеи – это первая часть. Ага, ну, допустим. А постамент – то бишь Гром-камень, он же осколок скалы, – вторая. Скала – некая абстрактная, скала вообще – может быть больше памятника, да простит Пётр Алексеевич такие дерзкие мысли. А значит, может найтись такая скала, которая будет превосходить размерами целый памятник вместе с постаментом (ещё раз простите, ваше императорское величество). Искомое – собственно, «Медный всадник» – получило это название в честь одноимённой поэмы Пушкина, которая, как раз названа в честь памятника. Осталось только понять, что там внутри… И тут – молнией осенила отгадка. Конечно! Отец рассказывал, как один его приятель участвовал в реставрации всадника ещё в семидесятых. И внутрь, в саму статую, реставраторы поместили капсулу со своими именами и свежую газету. А в газете может быть опубликован фрагмент поэмы «Медный всадник»? Да запросто. В честь окончания реставрации великого шедевра Фальконе. И тогда сходится абсолютно всё! Ай да Маркин!

– На Сенатскую, к Петру, – распорядился он.

– Вас подождать? – предупредительно спросил синтетический таксист. – Всё оплачено.