Литература ONLINE (сборник) - Александр Шорин

…До того самого сентябрьского дня, когда с Эрнесто случилась эта вспышка гнева.

И уж конечно было ему в тот день не до контрольной по физике: он сидел и раздумывал о предстоящем поединке… Пока его размышления не прервал Петрушка словами:

– Кажется, кто-то у нас уже все написал!

И тут у Эрнесто вновь взыграл гнев, который уже не раз его подводил: вместо того чтобы продолжить выполнение контрольной, он буквально швырнул незаконченную работу на стол Петрушке и выскочил из класса.

А потом вышел и из школы. Пошел куда глаза глядят…

Оказалось, что глаза глядели на библиотеку, что располагалась от школы совсем неподалеку. Там-то он и познакомился с Ириной Георгиевной.

…Эрнесто всегда знал о существовании этой библиотеки, но её порога до того сентябрьского дня никогда не переступал, потому что библиотека эта была «для взрослых». Он и в тот день прошел бы мимо, но нужно было где-то скоротать время до конца уроков, а потом вернуться в школу: не хватало еще, чтобы его сочли трусом, сбежавшим от драки.

Зашёл и тут же пожалел об этом: наверняка, чтобы записаться сюда, нужен паспорт, а ему до 14 лет, когда он пойдёт, наконец, получать этот документ, ждать ещё целых две недели! Но раз уже зашёл, отступать было поздно.

За столом в большом зале, полном книжных полок, сидела девушка, как и положено, уставившись в раскрытую книгу. Решив сразу расставить все точки над «i», пока не успел испугаться, он сразу выпалил с вызовом, даже не взглянув на сидящую:

– Я здесь не записан, и документов с собой у меня нет!

И только после этого решился взглянуть в лицо сидящей. Взглянул и замер, будто околдованный: он смотрел не в глаза, нет – в два огромных бездонных озера цвета такой пронзительной синевы, какой ему раньше никогда не доводилось видеть. Заворожённый, вдруг обмякший, он не сразу понял, что она ему ответила. И только спустя какое-то время – очень долгое, как ему показалось, он услышал шум прибоя её голоса:

– Вы мне кажетесь очень приличным молодым человеком, хотя немного и невоспитанным – вы не поздоровались.

Она сделала небольшую паузу, но, так и не дождавшись «Здравствуйте», продолжила как ни в чём не бывало:

– А коли я в вас не ошибаюсь, то могу дать вам одну книгу просто под честное слово, что вы её вернете. Так вас устроит?

Тут Эрнесто обрел дар речи, но так как хотел сказать «Здравствуйте» и «Да, устроит» одновременно, то получилось что-то вроде: «Здраустроит».

Девушка от таких слов вдруг звонко-звонко рассмеялась и спросила у него:

– Вы сами хотите что-нибудь выбрать или вам предложить книгу?

Эрнесто снова смешался и хотя на этот раз смеха у нее не вызвал, зато заслужил улыбку. Потом, видимо сочтя его молчание за согласие на её выбор, девушка быстро-быстро упорхнула куда-то между книжных стеллаже, и вернулась с потрепанным томиком. Протянула ему со словами:

– Такая вас устроит?

Он взглянул и не смог скрыть своего разочарования. Владислав Крапивин «Сказки Севки Глущенко» – было написано на обложке.

Стоило ли идти во «взрослую» библиотеку для того, чтобы взять одну из тех книжек, что стоит на полках детской?!!

От девушки не ускользнуло его разочарование.

– Не любите Крапивина? – поинтересовалась она.

И прозвучало это как-то настолько по-девчоночьи ехидно, что он понял: она думает, что он в глаза не видел книг этого автора, и его смутило слово «Сказки». А волна гнева, всегда предательская, на этот раз помогла обрести ему полноценный дар речи.

– Крапивина я не могу любить или не любить, потому что не знаком с ним, а вот книги его я не люблю…

– Можно поинтересоваться почему? – вставила она, но могла бы уже не стараться – Эрнесто понесло. Позже он жалел об этом своём монологе, потому что многие книги Крапивина любил и перечитывал по нескольку раз.

Но в тот момент собственная речь казалась ему просто неотразимой.

– Герои Крапивина слишком правильные. Они так же искусственны, как и мир, в котором живут. Но самое ужасное в том, что и они сами, и этот мир, обладают некоторыми чертами реальности, которые Владислав Петрович пишет так ярко, что в них поневоле начинаешь верить. И тогда реальные дети и реальный мир кажутся более блёклыми, более несовершенными…

Сказал – и замолчал, ожидая, что же последует за этой его тирадой. Девушка-библиотекарша повела себя необычно: как-то необыкновенно прищурив свои огромные глазища, она поинтересовалась:

– И какие же книги ты считаешь более реалистичными?

Эрнесто смешался на секунду, но тут же нашёлся:

– Не знаю как насчет «книг», но одну такую книгу я знаю точно. «Над пропастью во ржи».

Имя автора (американца что ли?) у него начисто вылетело из головы, и он, с жутким предчувствием того, что сейчас опростоволосится, замолк.

Но девушка вовсе не собиралась его экзаменовать.

– О! – сказала она только.

И немного помолчав, добавила:

– Коли ты читаешь Сэлинджера, то пожалуй тебе стоит предложить что-нибудь серьезное.

И вновь упорхнула к своим стеллажам.

Он с облегчением вздохнул и с нетерпением стал ожидать, что же она ему принесет. И вновь его ждало разочарование: она принесла потрепанный томик, на обложке которого не было даже названия книги. Только автор: Оноре де Бальзак.

– Читал? – спросила.

Он честно покачал головой – не читал.

– Бери, – разрешила она царственным жестом. – За сколько прочтешь?

– За ночь! – ответил он.

«Ой ли…», – привиделось ему в её глазах, но на словах она сказала совсем другое:

– За ночь не нужно, глаза испортишь. Пусть будет через три дня, не раньше. Но и не позже! Хорошо?

– Слово! – ответил он серьезно.

…Выскочив из библиотеки, он побежал домой. Все его чувства были переболтаны в каком-то немыслимом коктейле: то он вспоминал, что не только сам забыл представиться, но и не спросил, как зовут эту девушку (почему-то ему не нравилось слово «библиотекарша», и он твердо решил никогда её так не называть), то вдруг некстати вспомнилась контрольная, которую придется переписывать… Контрольная! Он же сбежал из школы и не вернулся, а значит теперь все подумают, что он струсил!

Резко развернувшись, он во весь дух припустил в обратную сторону, сжимая в руке томик Бальзака, которого почему-то не стал класть в школьную сумку.

– Куда-то торопишься? – остановил его знакомый голос.

Откуда-то сбоку шёл Валька в компании одноклассников. У Эрнесто ноги почему-то сразу перестали бежать, а сердце заколотилось быстро-быстро. Он хотел что-то ответить, но горло стало сухим, и ответить не получилось.

И тут Валька вновь соригинальничал: отделившись от приятелей, он пошёл было в его сторону, но неожиданно остановился, махнул рукой (типа «ну его») и вернулся к ним назад.

Эрнесто был потрясен. В другое время он даже возможно счёл бы поступок Вальки оскорбительным. В другое время… но не в этот день. Тогда же он осознал только главное: драки не будет не по его вине, и побежал с книгой домой.

И вот с тех пор прошло несколько месяцев, в течение которых Эрнесто каждые два-три дня брал новую книгу «под честное слово». Девушка, которую, как оказалось, зовут Ирина Георгиевна, ввела его за руку в совершенно особенный мир Ги де Мопассана и Гюго, Булгакова и Фаулза, Пикуля и Ремарка, Андахази и Переса-Реверте, Ван Гулика и Мураками… И каждый раз, давая ему новую книгу, она спрашивала: «Когда сможешь её вернуть?», а он обычно отвечал: «Послезавтра», или к примеру: «В понедельник». Она шутливо спрашивала: «Слово?», а он очень серьёзно отвечал: «Слово!». И ни разу ещё не нарушил им же самим установленного срока. За этой, скрупулезно им соблюдаемой, добросовестностью скрывалась, конечно же веская причина: ему не всегда были понятны предложенные ему книги, и не всегда он их умел осилить до конца, но зато всегда, абсолютно всегда ему хотелось возвращаться и вновь тонуть в этих бездонных голубых озёрах её глаз, которые еженощно врывались в его сны, особенно под утро. К тому морозному предрождественскому дню, когда он обманул отчима, Эрнесто уже просто не мог представить своей жизни без Ирины Георгиевны.

* * *

…Идти было не так уж и далеко – две автобусные остановки – но в такой мороз привычная дорога стала для него сущим мучением. Он даже решил было дождаться автобуса, но, глядя на заиндевелую толпу ожидающих, предпочёл всё же идти пешком.

А когда добрался, звеня застывшими ногами и предвкушая, что его подвиг будет оценён, он уперся лбом в закрытую дверь. Подёргал – та не открывалась. В отчаяньи начал стучать. Наконец открыл какой-то пожилой дядька – сторож, судя по всему – и сказал ему строго:

– Чего стучишь-то? Не работаем сегодня.

– П-почему? – выдавил он из себя побелевшими от холода губами.

– Как почему? – удивился тот. – Мороз вона какой, трубы тута полетели!

Ещё немного поворчав, сторож ушел, а Эрнесто так и остался стоять на морозе: огорчённый, почти плачущий.

Казалось бы: ну что тут такого? Можно прийти и в другой день. Но осознание бессмысленности своего подвига и обмана отчима, напрасности усилий, которые им были затрачены на этот поход, никак не отпускали. Ко всему прочему – еще и замёрз страшно. Домой возвращаться решительно не хотелось – и он пошел в школу, в надежде, что она открыта, несмотря на предупреждение об отмене занятий.