Шкатулка императора - Александр Асмолов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Николай улыбнулся своим мыслям. Сегодня у него было лирическое настроение, и он вышел из метро на одну станцию раньше. Обычно он ехал от «Озерков» до «Сенной площади», откуда было рукой подать до офиса «Флорентино» на Фонтанке и дома на Садовой, где жила Мария Михайловна. Она купила квартиру так, чтобы можно было пешком быстро добраться домой из офиса на набережной, не думая о разведенных мостах или автомобильных пробках. В этом, как и во многих других вопросах, директор успешной компании была очень практична.
В последние дни жаркого лета было нестерпимо душно. Обычно привыкшие к дождям и непогоде петербуржцы в прежние времена с удовольствием впитывали в себя тепло, будто запасая его на долгую зиму, но теперь даже они роптали на африканское пекло, увязшее в северных болотах. Сегодняшнее утро тоже обещало жаркий день, и бывший офицер спешил застать короткие минуты утренней прохлады у воды. Выйдя на станции «Гостиный двор», Николай заспешил по Невскому и свернул с проспекта на Фонтанку. Время было еще раннее, и он замедлил шаг. Колокольный перезвон блуждал в тумане над рекой, то затихая, то вспыхивая с новой силой. Это был настоящий зов незримого в тумане существа, с которым его связывали какие-то потаенные узы крови.
Многие места в Питере у Николая ассоциировались с яркими событиями или воспоминаниями. Фонтанка раньше всегда перекликалась с колокольным перезвоном, но с некоторых времен она стала «ее королевством». Так в шутку бывший офицер называл Машины владения. Обшарпанный дворянский особняк на набережной, в котором последние лет сорок располагалась какая-то государственная контора, был выкуплен, отремонтирован и продан под офис компании «Флорентино». Дом ожил, заиграл красками и богатой лепниной. Словно островок иного мира, он укрывался за красивой ажурной оградой. Высокие ворота, увенчанные пиками, степенно открывались, пропуская во внутренний дворик уже не кареты, а дорогие лимузины. Деньги любят тишину и порядок, они всегда нуждаются в надежной охране. Тут Николай был профи. Пройдя хорошую школу и получив богатый опыт в армейской спецгруппе, он был словно невеста на выданье для частных организаций, занимавшихся охраной. Второй дан по карате, мастерский норматив в стрельбе и солидная внешность были его козырями. Несмотря на постоянную занятость на работе, бывший офицер всегда выкраивал время для тренировок. Вот и сегодня он намеренно сделал пеший крюк, чтобы восполнить пропущенную утреннюю зарядку. Бегать в августе из-за дыма горевших вокруг Питера лесов стало тяжело даже рано утром, а вот пройтись по набережной было приятно.
Судя по колокольным фразам, эхом отзывавшимся от высоких стен набережной, перезвон над Фонтанкой подходил к концу. Чем-то он напоминал разговор старых приятелей, которые, еще не дослушав собеседника, уже торопились что-то сказать в ответ. Свидетели такой дружеской перепалки только улыбаются, тут главное не то, что они стараются сказать друг другу, а то, как они это делают. Сочные аккорды, словно отдельные слова, звучат загадочно, но смысл беседы, в целом, был понятен, будто они говорят на старом, не забытом, но редко используемом языке. Бывшему спецназовцу подумалось, что иногда его знакомые, наоборот, общаются с ним на одном наречии, но между ними отсутствует понимание. Наверное, он остался таким же неисправимым романтиком, как в детстве. И тому доказательство – его неудачный брак. Не прошло и года, как молодая жена поставила жесткое условие: или она, или служба. А ему нравилось ездить в командировки, решать нестандартные задачи, выполнять сложные поручения. Он верил, что спасает мир, и никто, кроме него, не сможет этого сделать. Расстались легко, словно и не было у них ничего общего, о чем подолгу говорили, гуляя белыми ночами до свадьбы.
Идя вдоль набережной, Николай попытался вспомнить свою бывшую жену и не смог. Образ Машеньки напрочь вытеснил все, что было до нее. Теперь казалось странным, что он мог влюбиться в кого-то другого. Тогдашний выпускник офицерского училища был полон надежд, но мир оказался проще и жестче. Карьера, которую предлагал тесть, имеющий солидное положение в мэрии, оказалась невыносимой ношей для романтика. Из воспоминаний о неудачном браке осталась маленькая однокомнатная квартира на улице Есенина. Впрочем, грех было жаловаться на судьбу. Ему посчастливилось выбраться живым из всех передряг, где остались навечно почти все боевые друзья. Но Николай не утратил веру в добро и в меру сил служил ему. Разве что стал более замкнутым, ревниво охраняя свой внутренний мир от посягательств. Иногда, ловя томные, полные открытого призыва женские взгляды, он скромно отворачивался, не идя на сближение. Все свободное время посвящалось изучению боевых искусств.
Получив черный пояс по карате, бывший спецназовец стал с жадностью искать и читать книги о великих мастерах и тайных методиках подготовки воинов. Он понимал, что одного физического совершенства мало, нужно развивать иные способности, открывающие путь к новым вершинам. Однако книги, наводнившие прилавки современных магазинов, зачастую были отвратительным переводом пространственных рассуждений иностранных авторов о сверхспособностях человека, либо бредовыми инструкциями, как поразить противника на расстоянии, не прилагая никаких усилий. Настоящие секреты хранились за семью печатями, которые сначала нужно было отыскать и только потом попытаться понять. Впрочем, такой поиск был увлекателен сам по себе и порой приносил результаты. Если в руки попадалось что-нибудь стоящее, Николай с фанатизмом отрабатывал новый прием или проверял методику на себе, пока не добивался результата. Конечно, ему нужен был учитель, но пока судьба распоряжалась иначе.
Пару лет назад, когда появился итальянец Антонио Валороссо, настоящий владелец фирмы «Флорентино», у Николая возникла надежда, что путь к тайным знаниям приоткрылся. Казалось, что сицилиец причастен к какому-то тайному клану и является носителем серьезных методик, но, то ли он не владел ими, то ли не захотел делиться, завеса не открылась. Тогда же у Антонио и Марии Михайловны произошла какая-то размолвка. С тех пор итальянец перестал появляться в офисе на Фонтанке. Впрочем, на делах «Флорентино» это никак не отразилось, напротив, как он может судить, бизнес процветает, а вот Маша, похоже, все еще ждет Антонио. Возможно, между ними когда-то был роман или Мария обязана чем-то Валороссо, Николай не знал, но, судя по тому, как директор порой с такою грустью смотрит на свой телефон, она все еще ждет звонка от сицилийца. Бывший офицер как-то признался себе, что между ними возникло что-то вроде любовного треугольника, полного недомолвок и предположений. Каждый был очень занят своим делом, переполнен гордостью и нежеланием сделать первый шаг. Впрочем, скорее всего потому и не делал его, что побаивался результата, ведь тогда нужно будет принимать совершенно определенное решение, к которому еще никто не готов.
Словно в подтверждение этих туманных рассуждений, белесая пелена над Фонтанкой застыла, скованная эхом колокольных перезвонов. Однако стоило последним звукам растаять за поворотом, как озорной повеса с Финского залива рванул напропалую, разметав молочные клочья по сторонам. Мистическая сказка закончилась, освобождая место деловому утру. Первыми заторопились домой выгуливавшие своих питомцев «собачники». Откуда-то медленно и неотвратимо на город наползала жара. Становилось душно.
Глава V
Вечер медленно затихал на Московских бульварах. Несмелый ветерок, дремавший где-то в тенистых закоулках весь душный августовский день, проснулся и зашелестел высохшей листвой на верхушках тополей. Марево не спешило покидать раскаленную столицу. Не верилось, что когда-нибудь придет осень и принесет прохладу. Разморенный небывалой жарой город постепенно пустел. Офисные работники покидали прохладные «оазисы», где непрестанно трудились кондиционеры, и пересаживались в раскаленные, словно духовки, автомобили. Счастливые обладатели машин с кондиционерами гордо задраивали все стекла и поглядывали свысока на коллег, устало высовывавшихся из открытых окон стареньких авто, лишенных современного комфорта. Впрочем, и те и другие медленно катились по плавившемуся асфальту, надеясь найти убежище от жары в загородных особняках.
Жители столицы, оставшиеся в городе, не спешили в дома, от стен которых еще пылало жаром, как от русских печей, щедро натопленных в зимние стужи. Многие предпочитали прогуляться к фонтанам и посмотреть на детвору, резвящуюся в воде. На Манежной площади было многолюдно. Каскад фонтанов, украшенный массивными сказочными персонажами, коих большой друг градоначальника поселил здесь на радость детворе, был в настоящей осаде. Молодежь и считавшие себя таковыми плескались в прохладной воде и припадали к прохладительным напиткам за столиками поблизости. Где-то далеко были благоухающие парки с зелеными лужайками, резными мостиками через ручейки и песчаными дорожками вдоль пруда, а Москва изнывала от жары и нависшей гари. Разве что по бульварам невесть откуда взявшийся ветерок проносился время от времени, пытаясь разогнать нависший над городом дым пожарищ, словно напоминая простую истину. Ничто не вечно на этой бренной земле. Жару сменит осеннее ненастье, и полетит разноцветная листва, прячась под красивые, с литыми витиеватыми спинками скамейки, а там и до сугробов недалеко.