Анима. Весь цикл в одном томе - Екатерина Соболь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтому Нил схватил свободной рукой браслет и рванул его с запястья. Он чувствовал, что ладонь у него теплая, и от этого тепла браслет раскрошился, словно был сделан не из металла, а из древесной коры. Осколки упали на искореженный пол, и Нил рассмеялся. Он попытался встать, но грудь кольнуло такой яркой, молниеносной болью, что в глазах потемнело, – видимо, последние силы ушли на борьбу с браслетом. Краем глаза он видел Ястребов, которые подходят к нему, обступают со всех сторон, и разрешил своему телу провалиться в сон, из которого вернуться не надеялся.
Но он вернулся.
Глава 3
Та, кого ты позвал
Нил пришел в себя и долго смотрел в темноту. Он лежал на чем-то – какая неожиданность – холодном. Голова трещала, ныли руки, связанные за спиной, но в остальном Нил вроде был цел. Он повторил это мысленно несколько раз, чтобы прибавить себе мужества, но прибавляться оно что-то не желало. Непросто быть мужественным, когда валяешься в крошечном темном помещении, где единственный источник света – это контур запертой двери.
Холод тут стоял лютый, и, потрогав щекой пол и стены, Нил сообразил почему. Все здесь было выложено тем же камнем, из которого сделана Изгородь: гладким, ледяным, забирающим аниму. От этой новости Нил окончательно сник. Все, что произошло на игре, казалось далеким и фальшивым, – будто не он избавился от браслета и расколол небо над Селением, а его храбрый удачливый двойник, который теперь растворился без следа.
Нил знал всего один способ решить любую проблему: сделать вид, что ее не существует, и ждать, пока она действительно не перестанет существовать. Не выходит с магией? Пробуй дальше. Оказался в одной команде с редкостным козлом? Жди нового сезона. Простудился холодной зимой? Жди весны. Поэтому Нил лег, кое-как пристроив неудобно вывернутые руки, и стал мечтать, чем бы их сегодня покормили, если бы игра прошла как обычно. Может, супом. Может, даже рыбой. А скорее всего, разваренной пшеничной кашей.
Он почти успел забыть, где находится, когда вдалеке раздался шум. Сначала Нил решил, что за ним пришли Ястребы, и сделал вид, что спит, как будто это заставило бы их уйти. Но тут до него дошло кое-что очень странное: звук доносился не из-за двери, а снизу, словно в толще земли шевелились и стучали друг о друга камни.
Пол треснул. Нил быстренько на это глянул и зачем-то прикинулся спящим еще более старательно. Если вылезет жуткая тварь, лучше не знать.
Каменные плиты пола со скрежетом разъехались, запахло влажной землей, зашуршало что-то похожее на листья: тихий древесный звук. Нил вдруг ощутил присутствие – никто не пытался его проглотить, но кто-то определенно смотрел на него, и это было так страшно, что он задержал дыхание, надеясь, что жуткое чувство уйдет.
Не ушло.
– Поздравляю, мертвого ты изображаешь отлично, – сказал голос, хрипловатый и высокий одновременно. – А теперь сделай ровно наоборот.
Чего от него хотят, Нил не понял и обдумывать не стал. Куда больше его взволновал голос – он когда-то слышал такие же высокие ноты, когда-то очень давно.
А потом он сообразил. Голос был женский.
Нил сел так резко, что едва не треснулся головой о низкий потолок. Женщины – это мама, бабушка, соседки и их дочери, они все хорошие и ничего плохого не сделают. От той, которая появилась в этой клетушке, его отделяла широкая трещина в полу, множество растений, с чего-то облепивших все вокруг, и густая темнота, но да, да, это определенно была женщина: длинные волосы, юбка до пола. Она сидела в углу, подтянув к груди колени, и в упор смотрела на Нила – глаза разглядеть не получалось, но от взгляда мурашки по спине бежали: прямой, тяжелый, как у Мастера Игры, заметившего нарушение правил.
– Мне холодно, – заявила она так, будто он в этом виноват. – И темно. И я не разговариваю со связанными. Особенно с теми, которые держат в руке ключ от свободы, но предпочитают валяться и жалеть себя.
Нил пошевелил заледеневшими пальцами. Никакого ключа в них не было. Женщина вздохнула.
– Хороший ты парень, – сказала она. – Но тупой, прости меня, как дерево.
Нил перебрал в голове ответы один другого хуже: «Я не тупой», «Вы кто?», «У меня нет ключа», «Деревья не тупые» – и заставил себя промолчать, чтобы не позориться. И плечи расправил, насколько позволяли низкий потолок и связанные руки.
– Желания – основа магии. – Гостья вдруг подалась вперед и тронула его плечо. Нил вздрогнул всем телом. Последние десять лет к нему прикасались только на игре и только оружием. – Чтобы освободиться, нужно этого захотеть. Вот так все просто. Особенно для тебя.
– Я… – Нил прокашлялся, но голос звучал жалко и тихо. – Я правда волшебник?
– Нет, это была забавная шутка, – фыркнула она. Серьезные глаза улыбнулись, рука ласково сжала его плечо. – Нужно выбираться, пока это место тебя не прикончило. Постарайся, хорошо?
И он постарался.
Теплое прикосновение. Добрый голос. Улыбка в полутьме. Ему хотелось суетиться, делать глупости, производить впечатление, говорить с ней и чтобы она улыбалась, постоянно улыбалась вот так. Нил вдруг почувствовал то, что отняла у него эта ледяная комната, выложенная волшебным ястребиным камнем. Он почувствовал себя мучительно живым.
Веревки больно впивались в кожу, и Нил сосредоточился: эта боль и еще другая, в затекшей спине, ровное биение сердца, прохладный воздух на лице. Давай, болван, не зря ты столько лет тренировался, не так уж все и плохо. В груди потеплело, тепло скользнуло в руку, и Нил, не думая, что делает, осторожно подцепил веревку на запястьях. Та неожиданно потянулась за его пальцами, мягкая и липкая, как смола. Нил содрал ее с себя и поднес к глазам. Обрывок был по-прежнему похож на веревку, но в волокна вплетались тонкие золотые нитки, которые гасли прямо на глазах, осыпались, как цветочная пыльца.
– Хорошо, теперь сделай посветлее, – подбодрила гостья. – Я долго тебя искала, хочу разглядеть.
Нил сосредоточился на ее словах и потер руки друг о друга. Между ладоней проскользнули искры, потом руки засияли, словно он измазал их золотой краской. Настоящий волшебник, наверное, смог бы превратить это сияние во что-то осязаемое, но Нил понятия не имел, как это сделать, и просто размазал его по стене.
От соприкосновения с камнями, наполненными Тенью, сияние
