Пенальти - Альберт Кантоф

Он правдоподобно вздохнул.

— Что вы хотите?.. Это бюрократия с большой буквы… Чистенькое, явное самоубийство… А мы не можем отправить его в архив, потому что какой-то чернокожий испугался злых духов.

— Вы думаете, что ему кто-то угрожал?

Комиссар пожал плечами.

— По правде говоря, я не вижу, кто бы это мог быть, кроме призрака бедного Виктора Пере.

Франсуа спросил себя, знает ли комиссар о возможной финансовой проверке бухгалтерии клуба Вильгранда. Он решил не намекать на это.

— Так чего вы хотите от меня?

— Если вдруг он пришлет вам почтовую открытку, дайте мне знать. Только для порядка.

Это не была угроза. Но что-то похожее на нее. Финальная реплика, продуманная заранее, ибо машина сразу же рванулась с места и исчезла за поворотом. Появилась еще одна группа разноцветных велосипедистов. Заметив остановившегося бегуна в трусах и кроссовках, один из них бросил на ходу:

— Что, папаша?.. Спекся?

— Эта стела, посвященная мученикам Сопротивления, поможет нам навсегда сохранить в памяти принесенные ими жертвы.

Стоя перед жителями поселка, Луи Жомгард, опоясанный трехцветным шарфом, аккуратно сложил листок с текстом своей речи и спрятал его во внутренний карман костюма, сшитого одним из лучших парижских портных. Возможно, мэр сохранит ее для другого подходящего случая.

Духовой оркестр, состоящий из мужчин и женщин в возрасте от пятнадцати до семидесяти семи лет, в одинаковых фуражках с изображением лиры, исполнил туш.

Две мажоретки в коротких юбочках, едва прикрывающих худые детские ноги, с опереточными киверами на голове несли венок из бессмертника, шагая впереди того, кого все называли «месье депутат». Они поднесли венок к мраморной доске, напоминающей о героизме троих партизан, расстрелянных нацистами у стен школы. На самом деле с ними расправились французы-колаборационисты. Но кто будет обращать внимание на такие мелочи через полсотни лет? Стало хорошим тоном считать, что все население Франции как один человек было полно решимости сопротивляться оккупантам. Зачем раздражать избирателей, которые совсем не желали, чтобы им напоминали об их прежних слабостях или ошибках?

Стоя в последнем ряду небольшой толпы, Франсуа говорил себе, что хотя и после полувекового забвения, но все-таки действительно стоило сделать это для тех парней, которые погибли в двадцать лет. Даже если эти запоздалые почести имели целью лишь позволить избраннику от департамента пожать побольше рук… Несомненно, именно он предложил проголосовать за выделение необходимых сумм из средств генерального совета. В поселке уже был памятник солдатам, павшим на поле брани в 1914–1918 годах. И местные жители охотнее истратили бы деньги на новую клумбу, чтобы получить на конкурсе звание «самого красивого поселка Франции». Особенно если учесть, что партизаны были «посторонними»: они приехали из Марселя.

Зазвучали барабаны.

Взяв венок руками в белых перчатках, Жомгард положил его под тремя фамилиями, выбитыми золотыми буквами, и отступил на несколько шагов.

Труба пропела «Честь павшим».

Жандармы и пожарники в блестящих касках вытянулись по стойке «смирно». В толпе обнажили головы. Волнующие, печальные ноты растаяли в воздухе.

Наступила минута молчания. Только где-то вдалеке был слышен собачий лай. Каждый стремился выразить скорбь, думая о чем-то своем. Франсуа был доволен, что, потерпев неудачу в поисках президента футбольного клуба, он пролистал последние номера «Курье дю Миди». На одной из страниц, посвященных событиям в коммунах, была опубликована заметка, приглашающая жителей на эту церемонию. К счастью, другим журналистам подобная мысль не пришла в голову. После матча большинство уехали в Париж — еще до того как стало известно о самоубийстве Виктора Пере. А Дюгон, считая, что речь идет о бытовой драме, вел расспросы среди членов семьи. Рошан удивился, что даже местные телевизионщики не прислали никого для репортажа. Оглянувшись по сторонам, он нигде не увидел Доминик Патти и ее помощников. Франсуа почувствовал одновременно облегчение и разочарование. Когда он думал об этой молодой женщине, то испытывал какое-то смутное и не столь уж неприятное беспокойство, она и притягивала, и раздражала его. Ее отсутствие было непонятно. «Она так же, как и я, обратила бы внимание на официальные заявления Жомгарда». Но потом он решил, что это не должно его волновать и что она, наверное, разыскивает Пьера Малитрана, которого как президента клуба в первую очередь должны касаться смерть казначея и налоговая проверка.

Новый сигнал трубы прервал общее молчание.

Теперь можно было расслабиться. Все оживились и, наверстывая упущенное, стали разговаривать. Франсуа подошел к группе людей, окруживших парламентария. Выражение досады, тотчас же подавленное, промелькнуло в глазах депутата, когда он увидел журналиста.

— Мой дорогой Франсуа… Вот не ждал встретить вас здесь, вдали от храмов, посвященных богу Футболу.

Один из его спутников воскликнул:

— Он, наверное, пришел нам сообщить, что Марсель получит наконец хорошего пинка!

Все громко расхохотались. Рошан пожал окружающим руки, не объясняя причины своего появления здесь. Депутату-мэру Вильгранда было трудно таким образом отказать, ссылаясь на обстановку, в интервью, которого Франсуа и не просил. Мэр объявил:

— Приглашаю всех выпить вина в честь этого события. Нас ждут в «Оберж де ла Лез».

С минуту Луи Жомгард колебался, не зная, как поступить с Рошаном. Не лучше ли выпроводить докучливого гостя? Их взгляды встретились. Парламентарий прочитал в его глазах спокойную уверенность. Но вне футбола он, наверное, не очень-то большой умник. За стаканом его нетрудно будет нейтрализовать. Депутат решился.

— Идемте чокнуться с нами, старина.

Затем, показав на плащ, вечно болтающийся на руке Франсуа, он добавил, стремясь завоевать симпатии весельчаков:

— Если только вы не боитесь перно так же, как дождя.

Слегка угодливый всеобщий смех подтвердил, что он попал в цель. Дав понять, что незваный визитер относится к числу трезвенников, он в немалой степени подорвал его репутацию в глазах тех, кто считал, что умение выпить — важное качество настоящего мужчины.

«Оберж де ла Лез» — единственное питейно-табачное заведение в городке, который за десятилетие лишился своей начальной школы, почты и бакалейной лавки, на смену коим пришли школьные автобусы, послеобеденный прием корреспонденции и кооперативные автолавки.

Толпу страждущих встретила батарея стаканов, выстроившихся, как на параде, на стойке бара. Дородная хозяйка с уложенными в прическу волосами, накрашенным ртом и обведенными голубоватой краской глазами работала за четверых. Перно разбавляют водой со льдом. Чокаясь «за здоровье», гости звякали стаканами, окликали друг друга, приятельски хлопали по плечам. Тот, от кого ждали чудес, ибо его избрали потому, что он обещал творить чудеса, выслушивал длинный список крестьянских жалоб: нехватка воды, экспортные квоты, отвод земель под скоростную железную дорогу, чрезмерный импорт английской баранины и испанских персиков.

— Скажите им там, в Париже, что наше терпение лопается.

Жомгард, думая о другом, рассеянно выслушивал эти сетования, которые он знал наизусть. Наконец, раздраженный словами одного «ультра», требовавшего закрыть границы для всего, что идет от соседей, он примирительно сказал:

— Согласен. Но когда вы захлопываете дверь у кого-то перед носом, то она оказывается закрытой с обеих сторон.

Его слова несколько успокоили собеседников, ибо, ругая английских животноводов, они в то же время были рады продавать им корма для скота. Даже если это способствует увеличению производства мяса, которое они проклинают, поскольку оно конкурирует с их собственным производством. Кроме того, многие тайно закупают партии дешевых андалузских или каталонских фруктов, а потом ловко перепродают их на оптовом рынке в Париже по высокой цене, гарантированной маркой «Продукция Прованса». Обернувшись, чтобы поставить пустой стакан на стойку, мэр-депутат оказался лицом к лицу с Франсуа, который поджидал его, потягивая из своего бокала.

— Я предполагаю, что вы приехали поговорить со мной о трагической смерти этого бедного Пере… Единственное, что могу вам сказать, я был потрясен, как и все.

— Речь идет не только об этом.

Жомгард нахмурился.

— О чем же еще может идти речь? — Он попытался уйти от разговора по существу, пошутив: — Может быть, вы хотите, чтобы я прокомментировал нашу вчерашнюю блестящую победу?

Рошан не позволил ему уклониться от ответа.

— Я предпочел бы, чтобы вы сказали несколько слов о налоговой ревизии, которая происходит сейчас в спортивном клубе Вильгранда.

Несмотря на все свое самообладание, мэр резко вздернул подбородок, словно уходя от апперкота.