Сгорая от любви - Клаудиа Дэйн

Но отец покинул земной мир, а Мелания стала рабыней. Однако она считала для себя еще в большей мере, нежели раньше, необходимым стараться сохранить в чистоте свой образ образцовой римлянки.

– Ты знаешь, что Иисус Христос дал совершенно точное определение подчинения раба своему хозяину, – задумчиво сказал Терас. – Ты считаешь себя исключением?

– О Терас! – прошептала в ответ Мелания. – Я бы хотела им быть!

Терас улыбнулся, но ничего не сказал. К ним подошел Флавиус – мальчик, которого саксы сделали круглым сиротой. Совсем недавно он был оруженосцем отца Мелании.

– Ты намерена бороться с главным саксом? – спросил Флавиус, кивнув в сторону Вулфреда.

– Разве я не римлянка? – ответила Мелания, ласково проведя ладонью по голове мальчика.

– Но ведь он такой большой и сильный!

– Великий Рим больше и сильнее его! – гордо сказала Мелания.

Флавиус чуть прикусил нижнюю губу и тихо прошептал, наклонившись к коленям хозяйки:

– Сейчас Рим далеко, а ужасный сакс – совсем рядом!

Мелания вздохнула и вновь взъерошила густые волосы мальчика.

– Он здесь ненадолго. Он очень скоро уйдет вместе с остальными. Им никогда не удастся остаться здесь навсегда!

– Никогда?

– Никогда! Поэтому мне надо поторопиться, пока он не убежал! Я просто должна успеть дать ему понять, какого беспощадного врага он себе здесь нажил!

Флавиус поднял голову и посмотрел хозяйке в глаза:

– Тебе нужна моя помощь, Мелания? Может быть, нам надо вместе бороться с ним? Я готов!..

Мелания провела ладонью по щеке Флавиуса и очень серьезно сказала:

– Ты очень храбрый, Флавиус, но я хочу бороться с мерзким саксом один на один. Его ненависть должна противостоять моей. А если нас будет двое против него одного, то такая победа не принесет мне удовлетворения. Ты должен держаться на расстоянии от него самого и ему подобных. Понятно?

– Я так и поступлю, Мелания, если ты… так хочешь. Но, скажи, разве ты не боишься подобного поединка?

Глаза Мелании вспыхнули. Она устремила взор куда-то вдаль поверх головы Флавиуса и решительно сказала:

– Нет, я не боюсь!

– Но…

– Неужели ты не видишь, сколько во мне злобы к нему. И скорее он должен бояться меня, чем я его? Я не сомневаюсь, что он боится! Но предупреждать его о том, что буду безжалостной, я не стану! Мой план – захватить его врасплох!

Флавиус смотрел на Меланию глазами, полными сыновней любви к матери, неожиданно обретенной во враждебном мире.

– Какая же ты смелая, Мелания! – восторженно воскликнул он.

– Не более, чем ты, Флавиус! – столь же серьезно ответила Мелания.

В кухню вбежал Катред.

– Вулфред… Ты… Работай!.. – прокричал он, безжалостно коверкая латинские слова и указывая рукой на Меланию.

Загородив спиной Флавиуса, она презрительно посмотрела через плечо на Катреда, остановив его взглядом, будто усмирила дикого зверя.

И вдруг лучезарно улыбнулась.

Ее улыбка заставила Тераса вздрогнуть, а Катреда нахмуриться. Обоих охватило тревожное предчувствие. Мелания же вскочила со стула и, оттолкнув Катреда, выбежала из кухни. Терас с удивлением посмотрел ей вслед…

Луна лениво плыла по безоблачному ночному небу, спокойному и прозрачному, каким оно обычно и бывает по ночам в летнюю пору. Безветренный и мягкий воздух принимал ночное светило в свои нежные объятия. Вся природа, казалось, замерла и заснула.

И лишь Мелания продолжала усердно работать. Работать, хотя солнце уже давно зашло за горизонт. Работать, хотя все остальные в доме заснули и никто, как казалось Мелании, вроде бы не следил за ней. Никто, кроме луны и…

И Вулфреда…

Вулфред озадаченно смотрел на римлянку со склона холма. Катред доложил ему, что пленница пошла работать и с тех пор усердно трудилась под его бдительным, надзором. Вулфред и так знал, поскольку ни на минуту римлянка не оставалась наедине с собой. За ней всегда кто-нибудь да следил, потому что Вулфред не доверял ей. Он не мог поручиться, что пленница не набросится на его воинов. Не попытается сбежать. Не подожжет дом. Или не сделает еще чего-нибудь, похожего в порыве бессильной ярости.

Одним словом, он не доверял римлянке ни в чем. А потому приказал Катреду и Синрику по очереди следить за каждым ее шагом. Работала же пленница отменно. Сейчас она приводила в порядок кухню. Она уже убрала комнаты, почистила овощи, отдраила кастрюли, выполнила тяжелую мужскую работу, нарубив и напилив дрова.

Вулфред отлично сознавал, насколько подобная работа трудна даже для мужчины. И никак не мог понять, как маленькое хрупкое создание справляется с таким огромным объемом и не падает от усталости.

Синрик попытался было остановить римлянку. Но в награду за свой добрый шаг она чуть не насквозь прокусила ему руку.

Вулфред продолжал наблюдать за пленницей со склона холма. И вдруг увидел, что она опустилась на колени, потом наклонилась вперед и упала лицом вниз. Несколько мгновений он оставался недвижим, ожидая, что римлянка поднимется. Но она продолжала лежать все в той же позе. Тогда Вулфред стал осторожно спускаться с холма.

При свете луны он мог совершенно отчетливо видеть лежавшую на земле женщину. Наверное, так же, как и она его.

Вулфред уже спустился с холма, когда откуда-то из леса донесся вой волка. Девушка вздрогнула и тут же вскочила на ноги. И еще до того как голодный вой успел смолкнуть, она вновь погрузилась в работу. Причем с еще большим остервенением.

Вулфред осторожно подошел к Мелании, стоявшей к нему спиной, надеясь, что та его не видит. Но она резко повернулась и со злобной усмешкой посмотрела на него:

– Не прячься, сакс! Я по запаху чувствую, что ты здесь.

– Таким же образом ты могла бы почувствовать и свой собственный запах! – с досадой произнес Вулфред.

– Мне нечего стыдиться. Потому что мой запах – благородный запах труда. А от тебя пахнет ложью и предательством!

– Независимо от причины любой пот пахнет одинаково, – буркнул Вулфред.

Мелания усмехнулась, продолжая колоть дрова:

– Ты совершеннейший невежда, сакс. К тому же глуп и туп, как поленья, которые я колю.

– Но не тупее твоего топора. Советую тебе при работе пользоваться инструментами, облегчающими труд, а не мешающими ему.

Вулфред выхватил у нее топор и принялся точить его о лежавший рядом большой камень.

– Меня нисколько не удивляет твое умение точить топоры, – злобно ответила Мелания. – Ведь ими ты и твои приспешники рубят головы своим невинным жертвам!

Вулфред улыбнулся и вернул пленнице топор. Она же бросила на него уничтожающий взгляд и прошипела:

– Иди к себе в пещеру и выспись. И не мешай мне! У меня много работы!