Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха - Роберт Кочарян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поженились мы осенью 1980 года. Все как у всех: обручение, помолвка, потом свадьба. Свадьба получилась запоминающаяся! В самом ее начале уже подвыпивший свояк Виктор, открывая красное шампанское, облил им невесту с головы до ног. Беллу это расстроило, а меня не на шутку рассердило. Единственным способом спасти свадьбу и Виктора было от души повеселиться.
Жить стали у меня – сначала вместе с моей матерью и семьей старшего брата. Потом Валера, работавший в редакции газеты «Советский Карабах», получил квартиру, они переехали, и мы остались втроем. В 1981 году родился наш старший сын Седрак, а потом, с интервалами в два года, дочь Гаяне и сын Левон.
Белла оказалась на редкость стойким человеком. Она никогда не жаловалась и даже в самые трудные минуты молча переносила все тяготы. Человек искренний и отзывчивый, моя жена всегда стремилась помогать другим, умела строить отношения с людьми и поддерживать бесконфликтную атмосферу в доме.
В семейной жизни я счастлив. Почему? Никогда не задумывался. Я считаю, что незачем копаться в отношениях, анализировать их. Если тебе комфортно, если ты не ищешь причин пойти домой попозже, готов посвятить семье воскресные дни и не считаешь это великой жертвой, то просто живи как живешь и не ищи объяснений, почему это так и что у тебя хорошо, а что плохо. Воспринимай все как есть, иначе придумаешь себе проблемы, которых на самом деле нет.
Комсомол
Шел 1980 год. Я устроился инженером-технологом на электротехнический завод (был у нас в советское время такой завод, производил светотехнику). Но проработать мне там довелось совсем недолго, меньше полугода. Как-то раз звонит мне секретарша директора: «Тебя на завтра вызывают в горком комсомола, к первому секретарю, он сказал, что срочно хочет увидеть Кочаряна». – «Меня? Увидеть? Зачем? Да откуда он вообще про меня знает, первый секретарь?» – спрашиваю. Оказалось, горком комсомола ищет новые кадры, и на заводе назвали мою фамилию.
А я к комсомолу вообще никакого отношения не имел. Нет, я, конечно, был комсомольцем, но тогда все были комсомольцами! Никогда в жизни никакой общественной активности я не проявлял, более того, комсомольских лидеров не любил, считая их выскочками. С секретарями комсомольских организаций у меня всегда складывались натянутые отношения, а с одним из них – в ЕрПИ даже вышел конфликт. Как-то раз он вместе со свитой зашел к нам в комнату в общежитии, не постучавшись. Кажется, шла какая-то проверка. Я читал, сидя на кровати, и, видимо, посмотрел на него недружелюбно: мне не понравилось вторжение. Комсорга это задело, и он командным голосом как рявкнет на меня: «Вставать надо, когда начальство входит!» Я вспыхнул мгновенно: «Послушай, начальник, тебя в детстве не учили в дверь стучать? Имей в виду, если я встану, то это плохо кончится!» Один из сопровождавших шепнул ему что-то на ухо, комсорг пригрозил вызвать меня на комитет и обсудить мое неподобающее поведение и ушел. Вызова на комитет так и не последовало – ребята передали, что обсуждать меня сочли неуместным. Напротив, после этого инцидента держались со мной подчеркнуто вежливо.
Интересно, что, несмотря на всю мою резкость и негативное отношение к комсомольскому начальству, взаимной неприязни с их стороны не возникало. Наоборот, меня всячески пытались втянуть в общественную деятельность: «Ты отличник, тебя студенты уважают, к тебе прислушиваются. Ты мог бы стать комсомольским лидером!» Ну да, я всегда хорошо учился, особенно мне нравились математика, теоретическая механика, физика. Легко справлялся с любой задачкой из учебника. Ко мне часто обращались с вопросами по учебе, если в чем-то не могли разобраться, и я никому не отказывал в помощи. К тому же в общежитии у нас быстро сложилась дружная компания студентов. Хорошую учебу мы сочетали с активным времяпрепровождением. Придумывали веселые занятия, розыгрыши – делали свою жизнь интересной. Однокурсники меня уважали за знания, за действия, за характер – я это чувствовал. Но при чем тут общественная работа? Почему меня постоянно пытаются в нее втянуть? Я совсем не хочу этим заниматься! Публичность меня никогда не привлекала. Даже в детстве я был стеснительным ребенком, в школьной самодеятельности ни разу в жизни не участвовал, избегал шумных сборищ. Мне гораздо больше нравилось бродить с ружьем в горах или по лесу, одному или с самыми близкими друзьями.
Короче говоря, тяги к комсомольской работе я никогда не испытывал, и вдруг меня приглашают в горком комсомола! Но пришлось идти.
Захожу к первому секретарю, Виктору Кочаряну, и он предлагает мне у них работать. Говорит, что они рассматривают новые кадры, им меня порекомендовали, я им подхожу и есть срочная вакансия: секретарь комсомольской организации на одном предприятии. Я отказался категорически. «Да вы что, – говорю, – я инженер по образованию, никогда комсомольской работой не занимался, понятия не имею, что это такое, да и вообще – зачем мне все это нужно? Не хочу, это не мое!» – «Ты все-таки подумай, это же возможность карьеры. Не спеши отказываться. Подумай, а через пару дней скажешь…»
Я, конечно, размышлял над его предложением. Я понимал, что это не только новое для меня дело, но и возможность карьерного роста. Я занимался спокойной и скучной работой, которая не требовала напряжения и азарта. Что обычно делает технолог? Проводит несколько часов в цехе и следит, чтобы все технологии соблюдались. Я пытался внести в работу разнообразие, размышлял, что можно изменить, улучшить на производстве. Мне было интересно делать чуть больше, чем от меня требовалось.
Виктор Кочарян, мой однофамилец, тот первый секретарь, который меня пригласил работать в горком, всего через месяц после разговора со мной ушел в КГБ и дослужился до руководителя спецслужбы НКР. Позже мы с ним породнились, женившись на сестрах. Но тогда, в момент нашей первой встречи, всего этого еще не произошло, я его совсем не знал и не мог предположить, что судьба свела нас надолго.
Через пару дней, поскольку сам я не появился, мне снова позвонили из горкома: «Ну, что решил?» Я в ответ буркнул что-то неопределенное: мол, ничего не решил, не знаю. А сам думаю: черт, а может, это как раз то, что мне надо? Во всю эту идеологию я уже не верил, но… у меня ведь совсем нет навыков работы с людьми, а тут как раз
