Когда пируют львы - Уилбур Смит

Мистер Кларк покинул свой помост и двинулся по ряду, самому дальнему от Шона. Раз или два учитель останавливался, проверяя работу учеников. Он дошел до конца класса и направился назад по ряду Шона. Задержался у парты Энн.

– Не обязательно делать такую петлю у «л», – произнес он. – Я тебе покажу. – Он взял у нее карандаш и написал. – Видишь, что я имею в виду? Рисоваться в письме так же плохо, как и в повседневном поведении.

Он вернул Энн карандаш, развернулся на пятке и сильно шлепнул Шона по голове открытой ладонью. Голова Шона дернулась, удар прозвучал в затихшей комнате очень громко.

– У тебя на ухе сидел комар, – сказал мистер Кларк.

Глава 11

Следующие два года Шон и Гаррик из детей постепенно превращались в мужчин. Эти годы были похожи на плавание в сильном течении, которое несет тебя по реке жизни.

Некоторые участки реки отличались спокойствием – например, все, связанное с матерью. Всегда понимающая, Ада была неизменна в своей любви к мужу и семье.

Другой такой участок – Уэйт. В его немного волосах прибавилось седины, но тело, смех и состояние души оставались внушительными.

Кое-где река текла быстрее. На ее берегах имелись разнообразные ориентиры. Какие-то совсем небольшие, вроде груды камней на берегу; другие размером с утес.

В конце концов река преодолела последний водопад и вынесла мальчиков в море взрослой мужской жизни.

Гаррик постоянно зависел от Шона. С каждым проходящим месяцем он нуждался в брате все больше, потому что Шон стал его щитом. Если рядом не было брата, Гаррик прибегал к последнему средству – заползал в себя, в теплый темный туман сознания.

Ребята отправились воровать персики: близнецы, Карл, Деннис и еще двое. Сад мистера Пая окружала плотная ограда; персики росли на противоположном краю и были размером с мужской кулак. Сладкие, как мед, они становились еще слаще, если их стянуть.

– К саду подойдем через заросли акации. Не снимайте слишком много с одного дерева! – приказал Шон. – Старик Пай сразу заметит.

Шон отыскал в ограде дыру.

– Гарри, оставайся здесь и карауль. Если кто-нибудь покажется, свистни.

Гаррик попытался не выдать своего облегчения – у него не хватало смелости для таких вылазок. А Шон продолжал:

– Мы будем передавать персики тебе, но ты не ешь их, пока мы не закончим.

– А почему он не идет с нами? – спросил Карл.

– Потому что он не может бежать, вот почему. Если его поймают, сразу поймут, кто с ним был, и тогда нам всем достанется.

Карл успокоился. Шон на четвереньках пролез в дыру, и остальные один за другим последовали за ним. Гаррик остался один.

Он стоял близко к изгороди, ее защита успокаивала. Шли минуты, Гаррик нервно поглядывал в ее сторону. Что-то ребята слишком долго.

Неожиданно послышались голоса – кто-то направлялся в его сторону под деревьями. Гаррика охватила паника, он прижался к изгороди, стараясь стать незаметным. Он даже не вспомнил о том, что должен предупредить остальных.

Голоса приближались, и вскоре сквозь деревья Гаррик увидел Ронни Пая; с ним были два приятеля. Каждый был вооружен рогаткой, и все вертели головами в поисках птиц.

Какое-то время казалось, что Гаррика не заметят, но когда все уже было прошли мимо, Ронни повернул голову. Парни смотрели друг на друга с расстояния в десять шагов, и удивление на лице Ронни постепенно сменилось хитрым и коварным выражением. Он быстро огляделся, желая убедиться, что Шона нет поблизости.

– Да это хромоногий, – заявил он, и его друзья вернулись и остановились. – Что ты здесь делаешь, Деревянная Нога? Тебе крысы отгрызли язык, Деревянная Нога?

– Нет, ему термиты обглодали ногу.

Смех, рассчитанный на то, чтобы обидеть.

– Поговори с нами, Деревянная Нога.

У Ронни Пая уши торчали, как вееры. Для своего возраста он был мал ростом и поэтому злым. К тому же он был рыжим.

– Давай, поговори с нами, Деревянная Нога.

Гаррик облизнул губы, на глаза уже навернулись слезы.

– Эй, Ронни, пусть он походит перед нами. Вот так.

И приятели старательно изобразили хромающего Гаррика.

Смеясь все громче и увереннее, они окружили парнишку. Гаррик поворачивал голову в надежде на спасение.

– Твоего брата здесь нет, – насмехался Ронни. – Незачем искать его, Деревянная Нога.

Он схватил Гаррика за рубашку и оттащил от ограды.

– Покажи нам, как ты ходишь.

Гаррик напрасно старался вырваться из рук Ронни.

– Отпусти меня, я все расскажу Шону! Расскажу, если не отпустишь.

– Хорошо, я тебя отпущу, – согласился Ронни и обеими руками толкнул Гаррика в грудь. – Пошел прочь, убирайся!

Гаррик отшатнулся.

Один из приятелей Ронни был к этому готов.

– Ко мне ни ногой!

Ребята образовали вокруг Гаррика кольцо и толкали его друг к другу.

– Иди отсюда! Давай туда!

Слезы текли по щекам Гаррика.

– Пожалуйста, пожалуйста, прекратите!

– Пожалуйста, пожалуйста, – передразнивали его.

И тут Гаррик с огромным облегчением ощутил, как все перед ним начало сереть, лица мучителей расплывались, он едва замечал прикосновения их рук. Гаррик упал, ударился лицом о землю, но боли не почувствовал. Двое наклонились, чтобы поднять его; теперь на щеках Гаррика слезы смешались с грязью.

И тут позади них из дыры в ограде выполз Шон. Рубашка у него на животе оттопыривалась. Секунду он сидел на корточках, вникая в происходящее, затем распрямился и помчался вперед. Ронни услышал это и выпустил Гаррика.

– Ты воровал папины персики! – закричал он. – Я ему скажу!

Шон ударил его в нос, и Ронни рухнул на землю. Шон обернулся к двоим другим, но те уже убегали. Он сделал несколько шагов за ними, потом вернулся к Ронни, но опоздал. Пай уже мелькал между деревьями, зажимая рубашкой окровавленное лицо.

– Как ты, Гарри?

Шон нагнулся, пытаясь своим несвежим носовым платком стереть грязь с лица Гаррика.

Шон помог ему подняться. Гаррик стоял, слегка покачиваясь, с открытыми глазами и странной пустой улыбкой на лице.

Уэйт Кортни уставился на Шона через обеденный стол, так и не донеся до рта вилку с яйцом и жареной бараниной.

– Повернись лицом к окну, – с подозрением в голове попросил он. Шон послушался. – Какого дьявола ты сделал со своим лицом?

– Что? – Шон провел рукой по лицу.

– Когда ты в последний раз мылся?

– Не говори ерунду, дорогой. – Ада под столом коснулась его ноги. – Это не грязь, это усы.

– Усы?

Уэйт всмотрелся внимательнее и заулыбался; он открыл рот, собираясь заговорить. Ада мгновенно поняла, что сейчас он отпустит одну из своих «утонченных» шуточек, и это глубоко ранит формирующуюся мужскую суть Шона. Она сразу вмешалась.