Ты приезжай… - Надежда Воронова

11 ноября. Мы с Ольгой снова в дороге, в этот раз автобусом едем в Шлиссельбург. Утро тусклое, промозглое. Окна запотевают и почти невозможно разглядеть, что там, вдоль шоссе. Подруга, заметив, что сидящие на передних местах пассажиры спят, недовольно бурчит, мол, не ценят они возможность обозревать придорожный пейзаж. Ну, что поделаешь, у каждого свой интерес.

Шлиссельбург нам показался мрачным, неухоженным: особо удручающе выглядят дома довоенной постройки. На окраине посёлка на глаза нам попался участок дачный, весьма невзрачный; домишко летний, щелистый, ветхий. Оградой – сетка, ну и канава, что полным-полна водою, темнее ртути. В огороде – одинокая, корявая яблоня. Вкруг неё земля усыпана её плодами, многие из них схвачены прозрачным ледком, а некоторые ещё и припорошены снежком. Яблоки не потеряли своей яркой окраски, и кажется, что умерли они внезапно и во цвете дней. Понимаем: так суждено, непреложен закон природы, но всё ж озноб берёт от такой, бесспорно, живописной картины. Мы долго не могли отойти от этого ощущения. Но природа решила нас обогреть, день разгулялся. А когда мы возвращались в город, нам повезло: в автобусе сидели на первом ряду, наслаждаясь теплом и великолепным обзором.

Зима была долгой, то слякотной, то морозной. Иногда я рассматривала осенние снимки, и порой накатывала грусть и одновременно радость – ведь была она, красочная яблочная осень! Ах, написались бы стихи о том деньке! И стихи родились:

Небо украшаякрасками зари,радость предвещаясветом изнутри,над забором краснымяблочный салют!Даже в день ненастныйразноцветно тут.

Яблочные детки,что на верхних ветках,явно занеслись.Только жизнь есть жизнь —яблоки высокодо поры, до срока.

Я сделала подарочную страницу с этими стихотворениями и с цветной фотографией, обозначила место вдохновения: «пос. Невская Дубровка». Я то и дело представляла себе, как по осени приеду к хозяевам яблони, как они удивятся и обрадуются, – их яблоня воспета в стихах! И, конечно же, они угостят меня яблоками с той самой яблони.

И вот снова осень. Солнечный денёк. Я еду в Невскую Дубровку. Одна. А на душе как-то неспокойно, будто что-то не так, будто еду напрасно. Без труда отыскала знакомый забор. Над ним по-прежнему яблони крона, но в ней – ни единого яблочка! Возле калитки проросла трава. Похоже, сюда дано никто не наведывался. От соседей узнала печальную весть: хозяйка-старушка зимой умерла, а её дети сюда не ездят.

Ну, как же так?! Мои мечтанья-ожиданья не сбылись. Какая жалость! Предавшись предвкушению встречи, что согревало меня в морозы, позабыла я народную мудрость: "Человек предполагает, а Бог располагает". Огорчённая и разочарованная я пошла к дому моей знакомой, живущей на другой улице. С ней мы не виделись давно, но моему появлению она не удивилась, как будто знала, что приду. Обрадовалась, угостила яблоками. Страницу с фото яблони и стихами я с удовольствием подарила ей. Отлегло, отпустило, – моё послание обрело прописку по месту вдохновения, в Невской Дубровке.

2013 г.

Видение

Сын родился на Николу вешнего, и окрестили его, естественно, Николаем. Мать радовалась: Никола – чудотворец в народе почитается защитником скорым, крепким; помощником в опасностях и затруднениях. А ей и её сыну помощник был необходим – сына пришлось растить одной. Отца Коля так и не видел, тот сбежал ещё до его рождения. Мать не сетовала, порой думая, что может и к лучшему это: сын не наберётся дурного от отца (тот пил и во хмелю поганый рот имел).

Да разве убережёшь. Колька рос шебутным, вырос безответственным. Прыгал с места на место, кем только не работал: и проводником в поездах, и шофёром, и поваром…жениться не хотел. И хотя уже не раз становился отцом, но так им и не стал.

Мать переживала за "непутёвого", хотелось, чтобы всё было у него как у людей – семья, дети…Она часто ходила в церковь, подолгу молилась перед образом Николая-чудотворца.

И вроде помогло, остепенился сын. Женился. Уже несколько лет работает на стройке. Там и жену себе нашёл. Николаю с Валентиной дали комнату. Поначалу всё у них было хорошо. Мать приезжала в гости, радовалась. С ней они и в церковь ходили.

Но в последнее время у молодых пошли нелады меж собой. И матери хотелось думать – ведь, мать же! – на сноху; может она и праведница, но жизнь с ней не сахар и не мёд. Детей Бог не дал. И незаметно для себя Валя свой материнский инстинкт перенесла на мужа: детей надо воспитывать! И она "воспитывала" Николая регулярно и особо рьяно, когда он был выпивши. Только вот результат-то получился обратный: муж уже и на работу почти не ходил, стал деньги у жены потаскивать.

И почти каждый вечер Валя проводила в тревоге, поджидая теперь уже её "непутёвого": не подрался бы, не убили бы.

Чего она только не пробовала, что называется, и лаской и встряской… Она даже и сама чуть не пристрастилась к вину, покупая к ужину бутылочку, надеясь, что муж останется дома. Но, ни уговоры, ни скандалы, ни психбольница – ничего не помогло!

Мать переживала. Но чем она могла им помочь? Уповая на Бога, чаще стала ходить в церковь, и дома каждый вечер молилась перед иконой Николая-чудотворца, а молодым настойчивее наказывала не забывать о Спасителе, храм посещать. Но супругам было не до того, – их жизнь была наполнена борьбой друг с другом и "зелёным змием".

В тот осенний вечер Колька опять был пьян. Он всё приставал к жене – то в любви признавался, то на бутылку канючил. Валентина и не помнит, откуда взялся нож, которым она полоснула мужа по руке, но, увидев кровь, тут же остыла. Дала Кольке денег, и он ушёл. Наревевшись вдоволь и приняв какие-то успокаивающие таблетки, она уснула на диване.

Проснулась Валя от необычного света, бьющего в глаза. В недоумении она села. Протирая глаза, пыталась понять: откуда свет в углу, где и лампочки-то нет?! Огляделась – ночь, тишина; Колька спит на кровати не раздетый, в ботинках; а около серванта (в нём на полочку – иконки) во весь рост, в праздничном сияющем одеянии стоит… Никола-чудотворец!

Валентина опять и опять протирала глаза, щипала руку до боли, но Святой не исчезал. И вдруг она услышала из его уст: "Перестань заниматься рукоприкладством! Не тронь Николу, и всё у вас будет хорошо!"

Видение исчезло и в комнате стало темно. Валентина встала, включила свет, подошла к серванту, рукой потрогала стену около него – никого! "Надо же! Никто и не поверит, что мне видение было", – подумала она.