Эхо Марсельезы. Роман о замках - Жюльетта Бенцони

Это была лишь первая схватка, так как, разумеется, влюбленного Людовика эта пламенная речь не убедила. Он обратился к своей матери, умоляя ее дать ему счастье, о котором он так просил. Но как бы нежно Анна Австрийская ни любила своего сына, она, будучи истинной королевой, не позволила себе уступить. Она разговаривала с ним по-мужски решительно и откровенно. Если Людовик разорвет обязательства перед Испанией, война будет неизбежна, и тогда народ Франции, которым он только начал править, не возблагодарит его за то, что он погрузил его во мрак нищеты и лишений.

Но, как и Мазарини, королева лишь напрасно теряла время. Ни один довод не способен был победить страсть Людовика. Мария Манчини поддерживала его и вселяла надежду на будущее, а как она умела вдохновить! Ради нее он готов был даже отказаться от короны.

У кардинала было не больше шансов, когда он решил образумить свою племянницу. Надменная, лукавая, уверенная в себе Мария начала открыто насмехаться над своим дядей. Ведь он был всего лишь министром, тогда как она, возможно, очень скоро станет королевой. И какое тогда значение имеют его слова и интриги? Тогда Мазарини, которого было практически невозможно вывести из себя, разозлился. Пока он жив, поклялся взбешенный кардинал, Марии не удастся надеть на себя корону великой Франции, служению которой он посвятил всю свою жизнь. Скорее он предпочтет убить строптивую девчонку! А пока она не прекратит поступать наперекор его планам, он сошлет ее куда подальше. Итак, решено. Пока двор готовится к поездке в Сан-Жан-де-Люз, где королю предстояло встретиться с инфантой, Мария отправится в Бруаж вместе со своими сестрами Гортензией и Марией-Анной, в сопровождении гувернантки мадам де Венель…

Мария поздно спохватилась, что зашла слишком далеко и что влияние ее дяди очень сильно, если не безгранично. В слезах девушка поспешила броситься в объятия короля и умоляла его спасти их обоих, но молодому королю было хорошо известно, какую власть имеет кардинал над своими племянницами-сиротами. Это была незыблемая отцовская власть, которой испокон веков были наделены главы традиционных итальянских семей. Шансов у влюбленных не было. Оставалось лишь покориться… на какое-то время.

На следующий день, 22 июня, Людовик, не стесняясь своих слез, проводил Марию до кареты, которая ждала ее во дворе Лувра. Не говоря ни слова, девушка поднялась в карету, а затем, когда подавленный предстоящей разлукой принц вплотную подошел к дверце, чтобы увидеть ее еще хотя бы раз, она со злостью произнесла:

– Ах, сир! Вы – король, вы плачете… а я уезжаю!

И когда он в ответ лишь безнадежно вздохнул и склонил голову, она выкрикнула ему из окошка:

– Я брошена…

В карете, уносящей ее в Бруаж, Мария вместе с насмешницей Гортензией и равнодушной Марией-Анной начали взывать к смерти в полный голос и с неистовством, присущим ярым католикам. В результате ей удалось сказаться больной, и необходимо было остановиться в Нотр-Дам-де-Клери, в нескольких лье от Орлеана. В действительности же она ждала письма от короля, но письмо пришло к ней только в Амбуаз, так как безжалостный кардинал распорядился, чтобы путешествие продолжилось…

Потом последовали и другие письма. Между двумя влюбленными установилась переписка, доставившая немало хлопот гонцам и мушкетерам. В Бруаже Мария плакала, писала, гуляла, вновь писала и вновь плакала. Со своей стороны, Людовик также не стремился внести в свою жизнь больше разнообразия. И весь этот обмен корреспонденцией закончился тем, что в очередной раз привел Мазарини в бешенство. Он вынужден был включиться в переписку и, в свою очередь, написал королю:

«По многим веским причинам, сир, было бы весьма кстати, если бы вы прекратили свою переписку с некой известной нам двоим особой. Так как это действительно необходимо, всем сердцем я молю вас об этом…»

Но ничего не изменилось. Переписка продолжилась. И Анна Австрийская, устав от слабоволия своего сына, пришла к героическому решению: она разрешила влюбленным увидеться еще раз и отдала приказание Марии и ее сестрам присоединиться ко двору в Ла-Рошели.

Их встреча длилась более трех часов. Мария воспользовалась этим, чтобы разжечь страсть Людовика. Она целовала, и ласкала его, и клялась: если он хочет, он получит ее всю, но только после свадьбы. Она не из тех, кого делают своими любовницами! И Людовик капитулировал. Пусть она еще совсем немного потерпит… Ах, если бы он мог! Терпение! У великодушной Анны Австрийской оно закончилось раньше, чем у влюбленных. Она снова отослала бесстыжую девчонку в Бруаж с запретом выезжать оттуда.

Мария исполнила волю королевы, однако поток писем не прекратился. Как знать, может быть, королю удастся подчинить своей воле двор? Но надежды девушки потерпели крушение, когда зимой она узнала о том, что маршалу де Грамону было поручено официально просить руки инфанты…

Будучи по-прежнему безнадежно влюбленным в Марию, Людовик все же внял голосу разума и в интересах своей страны покорился Мазарини. В самом деле, кардинал пригрозил ему, что в случае отказа жениться на Марии-Терезии он подаст в отставку и немедленно увезет своих племянниц в Италию. На этот раз Людовик XIV был побежден. Он понял наконец, что значит быть королем.

С этого момента все было решено. В то время как юный король готовился к женитьбе на испанской принцессе, Мария Манчини и ее сестры получили разрешение вернуться в Париж. Мария дала знать своему дяде, что готова выйти замуж за человека, которого он выберет для нее. И им стал Лоренцо Колонна, герцог ди Тальякоццо, принц ди Паллиано и ди Кастильоне, коннетабль Неаполитанского королевства, с которым она, впрочем, никогда не обретет счастья.

После своей свадьбы Людовик XIV в сопровождении нескольких приближенных приехал в Бруаж, чтобы провести там ночь. Спал он, безусловно, в постели своей возлюбленной Марии, и они провели остаток ночи на берегу моря, оплакивая горькими слезами свою тяжкую участь…

Поддержав короля в минуту счастья и печали, замок Бруаж снова погрузился в спокойный сон, лишь изредка вспоминая былые славные деньки. И особенно тот день, когда именно в нем на свет появился Самюэль де Шамплен, человек, посвятивший всю свою жизнь Канаде, исследованиям Акадии и реки Святого Лаврентия, основавший Квебек и создавший то, что на протяжении многих столетий потом будут называть Новой Францией…

Буригай

(Bourigaille)

Роман бальи де Сюффрена

Ты – моряк, и ты уходишь в долгое плавание.

А пока любовь ждет…

Зима в Провансе обычно бывает мягкая, и солнце светит ярко даже в дни перед Рождеством. В 1748 году оно сверкало ослепительно, заливая лучами света парк и маленькое озеро замка Буригай, что примерно в двух льё от Драгиньяна. Тогда это строение принадлежало графу де Перро, потомку старинного провансальского рода. Его имение, раскинувшееся далеко за пределами нового замка, было очень красивым: огромные сосны соседствовали там с вековыми дубами, кустами можжевельника и олеандрами. Однако в действительности настоящей владелицей имения была Мария-Тереза, дочь местного сеньора, красавица с белокурыми волосами, огромными голубыми глазами и светлой кожей, как и подобало девушке того времени, когда дамы старались лишний раз не появляться на солнце, опасаясь загара и веснушек.

Тереза была само очарование! Люди в округе шептались и судачили, все никак не могли понять, почему весьма богатая девушка из очень приличной семьи в свои двадцать четыре года все еще не вышла замуж? Ее всегда окружала целая толпа претендентов, которые только и мечтали сделать из нее баронессу, графиню или маркизу. Но, когда ей представляли очередного кандидата, девушка лишь улыбалась, кивала головой и, помолчав, произносила:

– Зачем спешить? Жизнь длинна. У нас еще будет время…

По правде говоря, мадам де Перро совсем не удивляли регулярные отказы ее своенравной дочери. Ей уже давно удалось раскрыть секрет непокорного девичьего сердца, которое, потеряв покой, в безумном ритме билось по одному двадцатилетнему мальчишке: кузену Терезы, Пьеру-Андре де Сюффрену де Сен-Тропе. Это был молодой человек, которого мадам де Перро считала настоящим дикарем.

Пьер-Андре и Тереза были друзьями с детства. Несмотря на то, что послушная и красивая девочка была старше мальчишки-сорванца на целых четыре года, между детьми всегда существовали равные отношения. И ей не раз доводилось спасать своего невыносимого друга от крепкой взбучки. В самом деле, трудно было найти другого столь же подвижного и столь же драчливого ребенка.

Будучи третьим из девяти детей маркиза де Сен-Тропе, Поля де Сюффрена сеньора де Сен-Канна де ля Молль и де Ришнуа, и Марии-Иеронимы де ля Тур д'Эгю, Пьер-Андре начал свой жизненный путь с того, что переколотил всех мальчишек своей родной деревни Сен-Канна. Причем зачастую соотношение сил в этих боях было не в его пользу: один против трех или против четырех! Пьер-Андре был не только очень рослым для своего возраста мальчиком, но и сильным, как турок.