Грязными руками - Сартр Жан-Поль Шарль Эмар

Уго. Что ты сказала?

Жессика. Вы можете нас обыскать.

Уго. Но, Жессика...

Жессика. Что ты хочешь сказать? Они наверняка думают, что ты прячешь револьвер.

Уго. Безумная!

Жессика. Пусть они делают свое дело. Твоего достоинства никто не ущемляет, ведь мы их сами просим.

Жорж и Слик мнутся на пороге, сомневаясь.

Хёдерер. Чего же вы ждете? Вам ясно?

Слик. Мы думали...

Хёдерер. Думать ни к чему, делайте, что велено.

Слик. Ладно. Хорошо.

Жорж. Нечего было огород городить.

Пока они вяло роются в вещах, Уго с изумлением неотрывно смотрит на Жессику.

Хёдерер (Слику и Жоржу). Это вас научит доверять людям. Я сам всегда всем верю. Всем без исключения. (Обыск продолжается.) Пошевеливайтесь. Обыск должен быть серьезным, ведь вам не шутя предложили его сделать. Слик, загляни под шкаф. Вот так. Вынь костюм. Пощупай его.

Слик. Уже прощупал.

Хёдерер. Еще раз. Поищи под матрасом. Хорошо, Слик, продолжай. А ты, Жорж, поди сюда. (Показывая на Уго.) Обыщи его. Пощупай карманы пиджака. Вот здесь. И брюки тоже. Так. Револьверный кармашек не пропусти. Прекрасно.

Жессика. А меня?

Хёдерер. Если хочешь. Жорж! (Жорж не двигается.) Ты что, боишься?

Жорж. Да нет, не боюсь.

Подходит к Жессике, краснея, прикасается к ней кончиками пальцев. Жессика смеется.

Жессика. У него руки как у камеристки.

Слик подходит к чемодану, в котором был револьвер.

Слик. Чемоданы пустые?

Уго (напряженно). Да.

Хёдерер внимательно на него смотрит.

Хёдерер. И этот тоже пустой?

Уго. Да.

Слик приподнимает чемодан.

Слик. Нет.

Уго. Я не про этот говорю. Этот я как раз собирался разобрать, когда вы пришли.

Хёдерер. Открывай.

Слик открывает чемодан и шарит в нем.

Слик. Ничего нет.

Хёдерер. Достаточно. Убирайтесь.

Слик (Уго). Без обид.

Уго. Без обид.

Жессика (вдогонку). Я навещу вас в вестибюле.

СЦЕНА IV

Жесcuка, Хёдерер, Уго.

Хёдерер. На твоем месте я бы не увлекался визитами к ним.

Жессика. Почему же? Они такие милашки, особенно Жорж, прямо как девушка.

Хёдерер. Хм! (Идет к ней.) Ты недурна собой, это факт. Жаль, но ничего не поделаешь. При настоящем положении вещей я вижу два возможных выхода. Во-первых, если ты достаточно великодушна, можешь составить наше общее счастье.

Жессика. Я совсем не великодушна.

Хёдерер. Я так и думал. Впрочем, они все равно передерутся. Тогда второй выход: когда твой муж уходит, запирайся и никому не открывай, даже мне.

Жессика. Понятно. Я, если позволите, изберу третий.

Хёдерер. Как хочешь. (Наклоняется над ней и глубоко вдыхает ее запах.) От тебя хорошо пахнет. Не душись этими духами, когда пойдешь их навещать.

Жессика. Я вовсе не душилась.

Хёдерер. Тем хуже. (Идет на середину комнаты и оста навливается. На протяжении всей сцены постоянно осматривается. Похоже, он что-то ищет. Иногда его взгляд останавливается на Уго и он испытывающее на него смотрит.) Ладно. Ну, вот. (Пауза.) Вот так. (Пауза.) Уго, я жду тебя завтра в десять утра.

Уго. Знаю.

Хёдерер (рассеянно, осматриваясь по сторонам). Ладно. Все хорошо. Все хорошо, что хорошо кончается. Странный у вас вид, дети мои, ведь все хорошо. Все помирились, все друг друга любят... (Внезапно.) Ты устал, малыш.

Уго. Это неважно.

Хёдерер внимательно на него смотрит. Уго чувствует себя неловко, говорит с усилием.

Я прошу меня простить за... за то, что произошло только что.

Хёдерер (продолжая на него смотреть). Я уже забыл.

Уго. В дальнейшем вам...

Хёдерер. Я тебе сказал называть меня на ты.

Уго. В дальнейшем тебе не придется на меня жаловаться. Я не нарушу дисциплины.

Хёдерер. Слыхали уже. Ты уверен, что со здоровьем у тебя в порядке? (Уго не отвечает.) Если нет, еще не поздно сказать, и я тогда попрошу Комитет кем-нибудь тебя заменить.

Уго. Я здоров.

Хёдерер. Прекрасно. Ну, я вас покидаю. Думаю, вы не прочь остаться вдвоем. (Идет к столу и смотрит книги.) Гегель, Маркс, хорошо. Лорка, Элиот, не знаю.

Перелистывает книги.

Уго. Это поэты.

Хёдерер (смотрит другие книги). Поэзия... поэзия... Много у тебя поэзии. Ты сам сочиняешь стихи?

Уго. Н-нет.

Хёдерер. Ну, значит, раньше сочинял. (Отходит от стола, останавливается перед кроватью.) Халат привез, ничего себе. Ты его прихватил, уходя от отца?

Уго. Да.

Хёдерер. И два костюма тоже, полагаю?

Предлагает ему сигарету.

Уго (отказывается). Спасибо.

Хёдерер. Не куришь? (Отрицательный жест Уго.) Хорошо. В Комитете мне сообщили, что ты никогда не принимал участия в прямой акции. Это правда?

Уго. Правда.

Хёдерер. Тебя, наверное, это терзает. Все интеллигенты мечтают действовать.

Уго. Я занимался газетой.

Хёдерер. Мне сообщили об этом. Я уже два месяца ее не получаю. Предыдущие номера ты подготовил?

Уго. Да.

Хёдерер. Добросовестно сделано. И они решились ради меня пожертвовать таким хорошим редактором?

Уго. Подумали, что тебе я нужнее.

Хёдерер. Очень мило с их стороны. А ты как же? Тебе хотелось поменять работу?

Уго. Да.

Хёдерер. Журнал был твоим делом: ты и рисковал, и брал ответственность на себя,— в каком-то смысле это могло сойти за акцию. (Смотрит на него.) А теперь ты секретарь. (Пауза.) Почему ты ушел из газеты? Почему?

Уго. Я подчиняюсь дисциплине.

Хёдерер. Что ты заладил о дисциплине? Мне подозрительны люди, у которых это слово всегда на языке.

Уго. Мне необходима дисциплина.

Хёдерер. Для чего?

Уго (устало). Я слишком много думаю. Мысли нужно прогнать.

Хёдерер. Какие мысли?

Уго. «Что я здесь делаю? Прав ли я, когда хочу того, чего я хочу? Не комедию ли я ломаю?» В таком роде.

Хёдерер (медленно). В таком вот роде. Итак, сейчас твоя голова полна мыслей?

Уго (смущенно). Нет, сейчас нет. (Пауза.) Но они могут вернуться в любой момент. Я должен защищаться. Заполнить голову другими мыслями. Предписаниями. «Делай так-то. Иди. Стой. Скажи то- то». Мне необходимо повиноваться. Повиноваться, и все тут. Есть, спать, повиноваться.

Хёдерер. Ладно. Если тебе приспичило подчиняться, мы поладим. (Кладет руку ему на плечо.) Послушай... (Уго высвобождается и отскакивает. Хёдерер смотрит на него с возрастающим интересом. Голос его становится резким.) Что? (Пауза.) Ха-ха!