Томминокеры - Стивен Кинг

Эта вибрация исходила от Питера. Рычание возникало где-то глубоко в горле Питера, казалось, оно поднимается из самого нутра.

— …мило с вашей стороны, но я думаю, нам пора идти. Похоже, вам предстоит подавлять мятеж. — Она хотела пошутить, но попала в самую точку. Почти по всей ветеринарной клинике — в приемной, в кабинете врача и в операционной, и в помещении для выздоравливающих пронесся настоящий шквал. Все собаки зашлись лаем, и даже шпиц в приемной присоединился к паре других собак… а истеричные, завывающие вопли несомненно принадлежали кошке.

Растерявшаяся миссис Алден заглянула в кабинет.

— Доктор Эйзеридж…

— Хорошо, сейчас иду, — прокричал он, перекрывая шум. — Извините, мисс Андерсон.

Он выскочил из кабинета, не закрыв дверь. Шум, казалось, удвоился — да здесь просто бедлам — все, что успела подумать Андерсон, так как Питер взметнулся под ее рукой. Смирный, деликатный пес внезапно разразился глухим ворчащим рычанием. Эйзеридж метался в коридоре между шеренгами обезумевших собак; пневматическая дверь кабинета тихо захлопнулась за ним, и он, конечно, не мог наблюдать то, что так поразило Андерсон: если бы она не вцепилась вовремя в ошейник, гончая бы пулей выскочила следом за доктором. Питер весь дрожал и глухо рычал; причем не от страха, заметила хозяйка. Это была ярость неудержимая ярость, почти бешенство. Очень не похоже на Питера, но это так.

Когда Андерсон потянула его назад за ошейник, Питер захлебнулся, и рычание перешло в страшный звук — уарр! Пес оглянулся, и то, что она увидела в правом зрячем глазу Питера, можно было определить только как неистовую ярость, направленную против того, кто его удерживает. Она могла бы допустить возможность этого чувства, если бы кто-либо дерзнул покуситься на ее имущество; или же проснулись какие-то воспоминания о том, как был убит сурок, имевший несчастье замешкаться и растерзанный так жестоко и отвратительно, что даже мухам было нечем поживиться; она согласна признать ремиссию катаракты, критический возраст и даже то, что ее собака каким-то образом начала молодеть.

Все это — да.

Но то обстоятельство, что ее добрый старый Питер мог смотреть на нее с яростью — нет.

3

К счастью, это длилось всего одно мгновение. Дверь закрылась, приглушив какофонию. Кажется, Питер немного успокоился. Он все еще дрожал, однако уселся рядом с хозяйкой.

— Вставай, Питер, мы уходим. Она была просто потрясена, куда более потрясена, чем она потом скажет Джиму Гарденеру. Чтобы передать всю картину, надо было воскресить ту вспышку ярости в добрых глазах Питера. Андерсон ощупью пробиралась через свору чужих собак, уводя Питера из кабинета ветеринара (собакам приходилось сбиваться в кучу, ожидая, пока хозяева поведут их на осмотр) это всегда раздражало, ей приходилось почти расталкивать их. В конце концов Андерсон пришлось пустить в ход поводок Питера.

Она протолкнула Питера в дверь приемной и придержала ее ногой. Шум усилился. Тявкал шпиц, принадлежащий полной женщине, одетой с ног до головы в желтое. Толстуха старалась успокоить шпица, уговаривая его быть хорошим мальчиком, ведь мамочка любит Эрика. Это не особенно действовало на бестолковую собачонку, которая норовила вывернуться из пухлых рук.

— Мисс Андерсон… — начала миссис Алден. Она выглядела возмущенной и слегка испуганной, как всякий человек, который пытается продолжать свою обычную работу, внезапно оказавшись в сумасшедшем доме.

Андерсон вполне понимала и разделяла ее чувства. И вот тут шпиц увидел Питера — Андерсон позже была готова поклясться, что псом овладело безумие. Решив не останавливаться ни перед чем, шпиц впился зубами в руку мамочки.

— Ах ты, жопа! — взвизгнула мамочка и уронила шпица на пол. На руке выступила кровь.

В тот же момент Питер метнулся вперед, рыча, дрожа и натягивая короткий поводок, так что Андерсон едва удержалась на ногах.

Ее правая рука конвульсивно дернулась. Живое воображение, граничащее с предвидением, точно нарисовало ей, что будет дальше: подобно Давиду и Голиафу в центре комнаты встретятся гончая и шпиц, Питер и Эрик. Безмозглый шпиц атакует противника, а Питер оторвет ему голову в один миг.

Такой ход событий был предотвращен девочкой лет одиннадцати, сидевшей слева от мамочки. На коленях у нее стояла картонная коробка, внутри которой свернулся большой уж, на вид вполне здоровый. Благодаря безусловному рефлексу, свойственному всем детям, девочка крепко наступила на поводок Эрика. Эрик метнулся вперед, но не сдвинулся с места. Девочка подтащила шпица к хозяйке. Она несомненно была самой уравновешенной во всей приемной.

— Что, если этот ублюдок заразил меня бешенством? — мамочка повысила голос, обращаясь к миссис Алден. Кровь заливала ее сжатые в кулак пальцы. Питер повел головой в ее сторону, и Андерсон выволокла его за дверь, украшенную табличкой, гласящей, что следует внести предварительный взнос за посещение ветеринарной клиники, независимо от условий дальнейшего хода лечения. Андерсон хотелось рвануть отсюда домой на максимальной скорости и принять двойную дозу спиртного. А то и тройную…

Слева от нее раздался длинный, низкий завывающий вопль. Повернувшись в этом направлении, она обнаружила кота, который был бы как нельзя кстати на маскараде по случаю Хеллоуина. Весь черный, кроме белого пятнышка на конце хвоста, которым кот дергал так, как только мог. Спина была выгнута дугой, шерсть стояла дыбом; зеленые глаза с неподвижными зрачками уставились на Питера. Его розовая пасть угрожающе ощерилась острыми, как иголки, зубами.

— Заберите собаку, леди, — проговорила хозяйка кота ледяным голосом. Блэкки не любит собак.

Андерсон хотела сказать, что ее не волнует, что Блэкки нравится, а что нет, и хотя она и не думала скрывать свое мнение по этому поводу, однако нужные слова всегда приходили задним числом — наверное потому, что она редко оказывалась в конфликтных ситуациях. Она всегда точно знала, что надо ответить, но ей не часто приходилось обдумывать слова — они всегда приходили сами собой. Просто она почти не находила повода высказать их кому-нибудь.

— Готовьтесь к бою, — все, что она могла сказать, чтобы не ввязываться в ссору, и, пока ошарашенная хозяйка Блэкки размышляла, что она имеет в виду, она повела Питера, взяв его на короткий поводок. Питер слегка покашливал, и его розовый влажный язык свесился изо рта. Он уставился на боксера с перевязанной правой лапой. Здоровяк в голубом комбинезоне вцепился обеими руками в поводок боксера. Она прикинула, что сильный, злобный, могучий пес с тяжелыми челюстями мог бы расправиться с Питером так же просто, как и Питер со шпицем. Боксер вскочил достаточно бодро, несмотря на сломанную лапу; сердце Андерсон упало: уж слишком ненадежным казался поводок.

Андерсон испытывала нечто сходное с ночным кошмаром, когда долго-долго не можешь открыть ручку двери, и когда руки отказываются действовать, а опасность все приближается.

Так или иначе, это работа Питера.

Повернув ручку входной двери, она оглянулась и окинула шальным взглядом приемную. Комната была похожа на какой-то бессмысленный первобытный остров. Мамочка требовала, чтобы медсестра оказала ей первую помощь (она действительно в ней нуждалась; кровь стекала по руке маленькими ручейками и капала на желтое одеяние и белые чулки); кот Блэкки до сих пор шипел; смирные пациенты доктора Эйзериджа просто посходили с ума, явно вознамерившись вырваться; безмозглый шпиц Эрик, натянув до предела поводок, облаивал Питера дурным голосом. Питер попятился.

Андерсон остановила взгляд на уже в картонной коробке, который свернулся кольцами и поднял головку, как кобра, тоже не сводя с Питера глаз; из его чешуйчатого рта показался раздвоенный язычок, который извивался из стороны в сторону.

В жизни не видела, чтобы ужи такое выделывали. Всерьез струсив, Андерсон выскочила на улицу, таща Питера за собой.

4

Питер послушно потрусил за ней, как только дверь захлопнулась за его спиной. Затем он остановился и прокашлявшись, устремился к хозяйке. Пес взглянул на нее так, будто хотел сказать: мне вовсе не нравится этот поводок и никогда не будет нравиться, но что поделаешь, если ты настаиваешь… Они забрались в кабину пикапа, и Питер полностью ушел в себя.

А вот Андерсон не могла успокоиться.

У нее так сильно дрожали руки, что два или три раза она не могла попасть в скважину ключом зажигания. Ей никак не удавалось завести двигатель.

Питер перебрался с сиденья на пол, затем посмотрел на Андерсон тем неповторимо осмысленным взглядом гончей (хотя все собаки способны смотреть выразительно и осмысленно, только глаза гончей могут выразить такую скорбь). Похоже, выражение его глаз следовало истолковать так: и как давно ты получила свои водительские права? Затем он снова забрался на сиденье. Андерсон уже не могла поверить, что всего пять минут назад Питер был дрожащим от возбуждения, рычащим и злобным зверем, каким она никогда не видела его раньше: собакой, готовой вцепиться во все, что движется, и то выражение, с которым… Тут она оборвала эту мысль.