Удивительныя приключенія Ноно - Жанъ Гравъ

Солидарія особенно заботилась, чтобъ дѣти ловили лишь тѣхъ, которыя были необходимы и чтобъ ловили ихъ какъ можно осторожнѣе.

Когда всѣ отдохнули, пустились снова въ путь. Теперь Ботаникусъ повелъ дѣтей къ старой каменоломнѣ.

На дно каменоломни можно было спуститься безъ труда. Ботаникусъ показалъ дѣтямъ на высокую каменную стѣну каменоломни, показалъ на слой почвы, на слѣдующій слой глины, а также на слой песку. Подъ пескомъ лежалъ твердый песчаникъ. Онъ объяснилъ дѣтямъ, какъ люди узнали, что на этомъ мѣстѣ было когда-то море, разсказалъ, какъ цѣлыми столѣтіями, а можетъ-быть и тысячелѣтіями море намывало эти пласты песку и глины. Дѣти рылись въ пескѣ, и имъ посчастливилось найти нѣсколько окаменѣлыхъ морскихъ раковинъ. Ботаникусъ показалъ на обрывѣ, какъ корни растеній обхватываютъ почву, какъ они выискиваютъ себѣ лучшую пищу и огибаютъ каждый камушекъ, въ то же время разъѣдая его поверхность. И многое другое успѣли узнать за эти часы дѣти.

Одному изъ мальчиковъ посчастливилось найти странной формы камень съ дырочкой посрединѣ, — оказалось, что это былъ топоръ древнихъ дикихъ обитателей этой мѣстности, которые не знали еще ни одного металла и могли только такимъ образомъ выдѣлывать камни, чтобы дѣлать изъ нихъ топоры, стрѣлы, ножи. Ботаникусъ даже старался показать дѣтямъ, какъ дикари обтачивали кремнемъ свои будущія орудія. Но въ его неумѣлыхъ рукахъ дѣло пошло плохо. Тутъ пришли на помощь Иниціатива и дѣти, и у нихъ дѣло пошло куда успѣшнѣе.

Долго возились дѣти, а имъ удалось обточить камень очень немного.

— Всѣ удобства наши, все придуманное человѣкомъ сдѣлало и насъ съ вами, дѣти, куда безпомощнѣе, чѣмъ были эти дикари, — сказалъ Ботаникусъ. — Вѣдь дикарь, гдѣ бы онъ ни былъ, все могъ сдѣлать себѣ самъ, самъ себя прокормитъ, самъ одѣнетъ, самъ сумѣлъ бы защитить себя и отъ холода и отъ дикихъ звѣрей. Мы же, — мы не знали бы, что намъ дѣлать безъ нашихъ ножей, топоровъ, безъ инструментовъ. Мы померли бы съ голоду или отъ холоду или попали бы сразу въ лапы дикому звѣрю.

Настало время возвращаться. Снова закусили на скорую руку остатками отъ завтрака и, разбившись на группы, весело пустились въ обратный путь.

X

Встрѣча

Медленно, не торопясь, возвращались дѣти домой. Вдругъ Ноно увидалъ прекрасную бабочку сфинкса — мертвую голову. Ему захотѣлось поймать ее, но каждый разъ какъ Ноно собирался накинуть на нее сѣтку, бабочка неожиданнымъ взмахомъ крылышекъ увертывалась отъ сѣтки и снова кружилась надъ головой Ноно. Въ пылу погони Ноно и не замѣтилъ, какъ далеко отбѣжалъ отъ своихъ товарищей.

Наконецъ, Ноно увидалъ бабочку совсѣмъ близко. Онъ думалъ, что вотъ теперь-то онъ уже непремѣнно поймаетъ ее. Онъ смѣрилъ глазами разстояніе, отдѣлявшее его отъ насѣкомаго, поправилъ въ рукѣ сѣтку, размахнулся и попалъ… какъ разъ на носъ толстому господину съ жирнымъ брюшкомъ, богато одѣтому, съ плоскимъ носомъ, съ огромной золотой цѣпью на животѣ; грудь его рубашки была украшена брилльянтами, крупный рубинъ блестѣлъ въ узлѣ галстука; пальцы его были унизаны кольцами. Господинъ опирался на трость съ золотымъ набалдашникомъ.

— О, о, мальчикъ, будь-ка поосторожнѣе! Еще немного, и ты приплюснулъ бы мнѣ носъ.

Ноно подумалъ, что носъ этого господина и такъ уже достаточно приплюснутъ и что трудно было бы приплюснуть его еще больше.

— Ты, надѣюсь, не думалъ поймать меня въ твою сѣтку. Она, мнѣ кажется, слишкомъ мала для этого.

И, довольный своей шуткой, толстый господинъ расхохотался. Смѣхъ его звучалъ фальшиво, и наружность его далеко не располагала къ себѣ.

Ноно немного испугался неожиданнаго появленія толстаго господина и своего одиночества, особенно когда вспомнилъ слова Солидаріи.

Но время отъ времени до него доносились пѣсни и смѣхъ его маленькихъ товарищей; онъ понялъ, что они не очень далеко, и это его нѣсколько успокоило.

— Извините, — сказалъ Ноно господину, — я не видалъ васъ. Я бѣжалъ за мотылькомъ и уже готовъ былъ его поймать, когда ударилъ васъ моей сѣткой. Я ушибъ васъ?

— Нѣтъ, ничего, ты задѣлъ лишь кончикъ моего носа, — сказалъ толстый господинъ и потеръ себѣ носъ. — Но почему же ты тутъ одинъ гоняешься за бабочками?

— О, я не одинъ, — возразилъ Ноно, все еще боясь чего-то. — Мои товарищи играютъ въ лѣсу… Слышите? — и онъ прислушался.

— А! вы пришли сюда на прогулку съ вашими учителями?

— У насъ нѣтъ учителей, — гордо сказалъ Ноно. — Это наши друзья! Они работаютъ и играютъ вмѣстѣ съ нами, объясняютъ намъ то, что знаютъ сами, но никогда не заставляютъ насъ дѣлать то, чего мы не можемъ или не хотимъ дѣлать.

— О, мой маленькій пѣтушокъ, какъ ты хорохоришься! — усмѣхнулся толстый господинъ. — Я это самое и хотѣлъ сказать. Ты изъ Автономіи, какъ я вижу. И тебѣ нравится быть постоянно съ дѣтьми одного съ собой возраста, постоянно дѣлать и видѣть все одно и то же?

— Мы вовсе не дѣлаемъ все одно и то же; мы мѣняемъ работы и игры, когда намъ захочется.

— Да, но это все одно и то же. Вы всегда видите одну и ту же мѣстность, — однихъ и тѣхъ же людей. Развѣ ты не хотѣлъ бы путешествовать, видѣть новыя страны? Въ той странѣ, гдѣ живу я, — продолжалъ толстый господинъ, — все время путешествуютъ. Ѣдутъ на море, ѣдутъ въ горы. Вотъ, напримѣръ, я, — мнѣ совершенно нечего дѣлать, — развѣ гулять. Стоитъ только имѣть волшебный жезлъ, какъ у меня, — и онъ показалъ на свою трость, — и у тебя будетъ все, чего ты ни пожелаешь. Вотъ ты даже вспотѣлъ, гоняясь за бабочкой и все же не могъ ее поймать. Я же безъ всякаго труда дамъ тебѣ сейчасъ этого мотылька. Вотъ онъ.

Господинъ протянулъ въ сторону, гдѣ летѣла бабочка, свою трость, сдѣлалъ ею какой-то знакъ, и бабочка очутилась въ рукѣ Ноно.

Мальчикъ испуганно взялъ насѣкомое и внимательно его разсмотрѣлъ.

Ноно показалось, что насѣкомое смотритъ на него умоляюще и что ножки его подергиваются отъ страха.

— Вотъ возьми булавку, наколоть его въ твою коллекцію, — сказалъ господинъ, протягивая Ноно тонкую булавку.

Но Ноно разжалъ пальцы и выпустилъ бабочку.

— Ты напрасно ее выпустилъ, — сказалъ толстый господинъ, — это очень рѣдкій экземпляръ, и ты могъ бы взять за него хорошую цѣну, если самъ не составляешь коллекціи. Хочешь ѣсть, мальчикъ? Садись, ѣшь и пей, — столъ накрытъ.

Онъ простеръ свою трость къ толстому дубу, и Ноно увидѣлъ, какъ подъ дубомъ появились столы и на нихъ всевозможныя блюда съ мясомъ, соусами, пирожными, графины съ винами всѣхъ цвѣтовъ въ серебряныхъ, наполненныхъ льдомъ, ведрахъ.

— Нѣтъ, я не голоденъ, — сказалъ Ноно.

Толстый господинъ начиналъ его интересовать и уже не казался такимъ противнымъ.

— У тебя такой славный видъ. Ты мнѣ нравишься, — продолжалъ толстый господинъ. — Я бы хотѣлъ имѣть такого сына. Хочешь, пойдемъ со мной. Я покажу тебѣ много красивыхъ вещей, которыхъ ты никогда не видалъ.

— Благодарю васъ, но я васъ не знаю. Я не хочу покинуть моихъ друзей изъ Автономіи. Они стали бы очень безпокоиться, если бъ я не вернулся.

— Ты видишь, что я могу все, что хочу. Я легко могу ихъ предупредить.

— Нѣтъ, — возразилъ мальчикъ, снова начавшій безпокоиться. — Я хочу вернуться къ Солидаріи.

— Ты думаешь, что я вру? Что я не могу показать тебѣ того, что обѣщаю? Вотъ, маленькій упрямецъ, — возьми-ка этотъ бинокль, посмотри, какъ ты могъ бы постоянно жить. — Говоря это, онъ перетянулъ на животъ, висѣвшій у него на плечѣ, футляръ, вынулъ изъ него великолѣпный бинокль и протянулъ его мальчику.

Ноно поднесъ бинокль къ глазамъ. Сначала онъ увидалъ большой залъ со множествомъ дѣтей. Имъ раздавали всевозможныя лакомства. Потомъ ихъ одѣли въ великолѣпныя одежды, посадили въ прекрасные легкіе экипажи, запряженные красивыми бѣлыми козами, которыми управляли маленькіе кучера въ напудренныхъ парикахъ, въ высокихъ съ отворотами сапогахъ и въ мундирахъ съ галунами по всѣмъ швамъ.

Потомъ онъ видѣлъ равнины, море; потомъ горы, на которыя взбирались дѣти на мулахъ. И повсюду, гдѣ ни были эти дѣти, былъ праздникъ. Ноно съ удивленіемъ замѣтилъ, что временами на ихъ лицахъ видны скука, утомленіе, о которых онъ совсѣмъ забылъ съ тѣхъ поръ, какъ попалъ въ Автономію.

А сцены въ биноклѣ между тѣмъ все продолжали мѣняться. Онъ видѣлъ снова большой полукруглый залъ, задрапированный красными съ золотыми бахромами портьерами. Съ пола и до потолка залъ этотъ былъ раздѣленъ на ложи, отдѣланные тоже краснымъ съ золотомъ. Въ этихъ ложахъ сидѣли мужчины въ ослѣпительно бѣлыхъ рубашкахъ, въ черныхъ фракахъ, нарядныя, покрытыя брильянтами, женщины, богато одѣтыя дѣти.

Въ глубинѣ залы, на подмосткахъ, другая толпа людей, еще болѣе, показалось ему, богато одѣтыхъ, двигалась, подпрыгивая, подъ звуки музыки, то тихой и таинственной, то быстрой и веселой.