Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы - Андрей Марчуков

Неприятие украинского национального движения было вызвано опасением разложения русского идеального Отечества, за которым ясно виделось и разложение Отечества вполне реального, политического. Как совершенно справедливо замечает А. И. Миллер, восприятие русским общественным мнением украинского (и белорусского) национального движения в корне отличалось от восприятия других национальных движений в империи. Дело в том, что борьба с ним означала не только борьбу за сохранение государственного единства страны, но и непосредственно касалась еще и вопроса о целостности русского народа или о том, какие территории еще предстоит консолидировать в единую русскую нацию[28]. Разложение этой целостности имело бы гораздо более серьезные последствия, и прежде всего для единства страны, поскольку непременно поставило бы под сомнение и его. Если сравнить отношение к украинству российской общественности и ту государственную политику, которая проводилась в отношении его, с его целями и деятельностью, то нетрудно заметить, что они все же далеко не соответствовали той опасности, которую украинский проект представлял для национального и государственного единства Российской империи.

Не будем останавливаться на ходе противоборства украинского и русского проектов. Отметим только, что в силу ряда причин проект, основанный на великорусском, малорусском и белорусском этническом компонентах триединой русской нации, не был реализован в том объеме, который позволял бы говорить о существовании таковой как нации современного типа[29]. Одновременно с этим украинский проект сумел утвердиться и достичь определенных результатов. В начале XX в. взгляд на проблему, признающий особую украинскую идентичность, становится в России все более распространенным, особенно среди либерально настроенной интеллигенции. Признавая очевидность этого, хочется в то же время остановиться на ряде моментов, которые имеют к нашему исследованию непосредственное отношение и которые до настоящего времени не получили должного внимания.

Несомненно, что к началу XX в., и особенно к 1917 г., украинское движение достигло определенных результатов в деле формирования основополагающих принципов национальной идентичности и даже ее утверждения среди народных масс. Национальное самосознание малорусского населения стало формироваться в его украинском варианте. Но вот здесь и возникает вопрос: насколько же эта идентичность была выработана и оформлена идеологами и активистами украинского движения, насколько глубоко она проникла в массы народа и насколько широко охватывала ту территорию, которая входила в украинское «идеальное Отечество»?

На наш взгляд, к 1917 г. процессы строительства украинской нации были далеки от своего завершения, несмотря на то что основной соперник украинского проекта – проект общерусской нации – сошел «с дистанции». Украинская идентичность и украинское национальное самосознание только начали проникать в массы. Строительство нации в организационно-структурном отношении тоже не было доведено до логического завершения. Не успело национальное движение и сформировать ряд общественных институтов (школу, научные учреждения и организации и т. д.), без которых национальная общность как особый организм не может существовать, не говоря уже о независимом государстве. Собственно, и вузы, и средняя школа, и церковь существовали, но они были институтами Российской империи, проводили ее политику и отражали ее идеологию. Украинофилы имелись и там, но представляли собой небольшие группы людей «по интересам». Использовать эти структуры сторонники украинского движения могли лишь в случае полного или частичного овладения ими, или придания им своей идеологии. Был и другой путь: создание своих, параллельных структур, но таковые, как только что было сказано, отсутствовали.

Главным было то, что социальная структура российского общества и его неразрывной части – общества малороссийского – была ближе к обществам традиционным, донациональным, чем к обществам современного типа. Его превращение из аграрно-индустриального в индустриально-аграрное, а затем и в индустриальное произошло уже после революции. В советское время (в основном, конечно, в межвоенный период) изменилась социальная структура общества. Другими стали коммуникативные возможности, средства массовой информации и связи, транспорт, система образования, уровень грамотности населения, то есть все то, что не успела обеспечить русскому национальному проекту для его утверждения дореволюционная Россия. Именно при советской власти сложились социально-экономические условия, при которых формирование национальной общности оказалось возможным. Необходимо отметить одно важное следствие этих процессов: в то время вместе с украинской советской государственностью возникает украинская партийная и государственная бюрократия, которая могла использовать и использовала национальный вопрос и украинскую идентичность для удовлетворения собственных политических амбиций.

По нашему мнению, решающим периодом в формировании у малорусского населения украинского национального самосознания и в становлении украинской нации вообще стала первая половина XX в., а особенно 1920-е и, как ни покажется странным, зная содержание этого десятилетия, 1930-е гг. Последние, быть может, имели для становления национального сознания и утверждения идентичности даже большее значение. Важнейшим рубежом, зафиксировавшим самосознание украинского населения и сложение украинской нации, стали Вторая мировая и Великая Отечественная войны.

Нельзя также забывать, что даже после того, как проект большой русской нации отошел в прошлое, украинский проект национального строительства не остался «в одиночестве». Есть все основания считать, что конкуренция этих проектов продолжилась и после, но уже в иных условиях, на основе иных субъективных факторов и на качественно новом уровне. Общим оставался лишь модернизационный вызов, вновь вставший перед страной к концу первого десятилетия советской власти. Таким образом, почва для нациостроительства продолжала оставаться и в условиях Советской Украины.

Здесь надо остановиться на одном немаловажном вопросе: а имелось ли украинское национальное движение в УССР после окончания Гражданской войны? Как-то негласно утвердилось представление, что таковое существовало лишь до революции, ибо тогда оно было структурировано в политические партии, парламентские группы, общественные организации с национальной окрашенностью, имело собственную прессу и выдвигало национальные требования в политической и культурной сферах. По тем же причинам не отрицается его наличие и в межвоенной Западной Украине. А к востоку от советско-польской границы движения якобы как такового и не было: существовала украинская государственность со всеми присущими ей атрибутами, проводилась политика украинизации-коренизации государственного и партийного аппарата, шел процесс создания украинской интеллигенции и рабочего класса, широкую поддержку получило развитие украинской культуры, существовал однопартийный режим и т. д.

На наш взгляд, отрицать наличие украинского движения в указанный период на Советской Украине было бы безосновательным. Отчасти об этом уже говорилось. Во-первых, нации без государственности быть не может, так как нация – феномен скорее социально-политический, нежели чисто этнический (даже в случае с более-менее моноэтническим составом населения), а вот государства без нации – явление не такое уж редкое. Как справедливо указывает М. Грох, достижение независимости и создание собственного государства не означает завершения формирования нации[30]. Она должна еще стать ею, то есть обладать полнотой классовой структуры, соответствующей обществу индустриального, а не традиционного типа, и достичь такого уровня, когда сознание сопричастности с судьбой данного национального коллектива войдет в сознание широких слоев населения и утвердится там в качестве символических ценностей. Отметим, утверждение этих национальных ценностей происходит тем быстрее, чем выше в обществе социальная мобильность, грамотность и т. д., которые возрастают по мере его трансформации из традиционного общества в индустриальное.

Во-вторых, советскую коммунистическую государственность многие представители украинского движения считали фальшивой, искусственной, не отвечающей интересам украинского народа (в том виде, как они их понимали), что вынуждало их бороться за ту форму государственности, которую они считали более подходящей для нормального развития украинцев. При этом борьба велась как силовыми, так и иными методами. В-третьих, многие цели, которые были актуальными для движения накануне и во время революции (особенно в культурно-национальной сфере), продолжали оставаться на повестке дня и после установления советской власти и перехода к восстановительному периоду. В-четвертых, политика большевиков в национальном вопросе тоже не всегда встречала поддержку со стороны деятелей движения, имевших свое видение перспектив национального развития Украины, поскольку созданный ранее движением идеальный образ украинской нации существенно корректировался всей советской действительностью, а это вызывало неприятие большинства украинских националистов.