Махабхарата - Семён Липкин

Пойдем, ибо тьма наступает ночная".

Сатьяван, обретший сознание снова,

Взглянул на цветение мира лесного

И молвил, как будто от сна восставая:

"Рубил я дрова, о жена дорогая,

Почувствовав боль в голове, на колени

Твои я прилег, чтоб найти исцеленье.

Вдруг тьмою оделись поляны и рощи.

Я мужа увидел неслыханной мощи.

Что было со мною? То сон или бденье?

То был человек иль явилось виденье?"

Сказала жена: "Мгла ночная сгустилась.

Поведаю завтра о том, что случилось.

И мать и отца ты оставил в смятенье,

Пойдем, ибо ночи надвинулись тени.

Здесь ищет свирепая нечисть корысти,

Здесь рыщет зверье, здесь тревожатся листья,

Здесь воют шакалы, — полна я испуга

От их голосов, долетающих с юга".

А муж: "Но во тьме ты не сыщешь дороги,

Боюсь, что от страха отнимутся ноги".

Она: "Вот огонь, раздуваемый ветром:

Лес нынче горел; если хочешь ты, светлым

Я сделаю путь, прогони опасенья,

Огонь принесу, разожгу я поленья.

Но если ты болен, идти тебе трудно,

А ночью дорога опасна, безлюдна,

Тогда посидим у костра до рассвета,

А завтра пойдем, о блюститель обета!"

Сатьяван: "Прошла моя боль головная,

Родители ждут меня, тяжко страдая.

До сумерек мать запрещала мне слезно

Скитаться, — ни разу я не был так поздно

В лесу! Даже днем поброжу я немного,-

Уже у родителей в сердце тревога,

Вернусь, — от обиженных слышу упреки:

"Как долго в лесу ты бродил, одинокий!"

В каком же волненье родители ныне,

В тревоге какой о единственном сыне!

Как часто, когда вечера наступали,

Они говорили мне в светлой печали:

"Докуда ты жив, мы не знаем забвенья.

Не сможем проявить без тебя и мгновенья.

Сыночек, ты — посох для старца слепого,

Ты наших потомков — оплот и основа,

В тебе — поминальная жертва, и слава,

И нашего рода надежда и право!"

Как мог я в лесу утомиться так скоро,

Когда я — родителей слабых опора!

Лишиться страшусь стариков своих милых,

Я вынести горе такое не в силах!

Я знаю, волнуется паша обитель,

Терзается думой бессонный родитель,

Измучена матушка скорбью своею,-

О нет, не себя, — стариков я жалею!

Живу я, чтоб жили они, торжествуя,-

Для счастья, для жизни двух старцев живу я!"

Сказал и воздел он с рыданием руки.

Услышав отчаянья громкие муки,

Воскликнула праведница молодая,

С ресниц его слезы рукою снимая:

"Пусть свекра с свекровью хранит моя сила,-

Обеты и жертвы, что я приносила.

Вовек не сказала я речи обманной,-

Так пусть моя правда им будет охраной!"

Сатьяван: "Пойдем, ибо сердцем измучусь,

Боюсь, что ужасна родителей участь.

А будет им горе, — покончу с собою.

Пойдем же, прекрасная, темной тропою".

Тогда обняла Савитри молодая

Супруга, подняться ему помогая.

Он встал, и растер свое тело, и взглядом

Окинул кошелку, стоявшую рядом.

Она: "Завтра утром придем за плодами,

А острый топор пусть отправится с нами".

Повесив кошелку на ветке древесной,

Царевна топор подняла полновесный

И, мужа другой обнимая рукою,

Лесною тропою, безлюдной, глухою,

Пошла, дивнобедрая, легкой походкой.

Сатьяван сказал ей, прелестной и кроткой:

"Здесь часто бывал я и знаю дорогу.

К тому же и месяц растет понемногу.

Тропа раздвоится, достигнув поляны,-

На север пойдем, где приют мой желанный.

Здоров я, нетрудно шагать мне далече,

С отцом, с милой матерью жажду я встречи".

Возвращение Савитри и Сатьявана

Дьюматсена, годы влачивший в смиренье,

Внезапно обрел, осчастливленный, зренье.

Пошел он с женой своей, Шайбьей, в другие,

Соседние пустыни, рощи глухие.

Измучились, дряхлые, в поисках сына,

И горькою стала двух старцев судьбина.

Листок затрепещет, просвищет ли птица,

Сорвется ли плод иль ручей заструится,-

Спешат, задыхаясь, услышав те звуки:

"Сатьяван с женою идут вдоль излуки!"

С телами, в которых торчали занозы,

С глазами, в тоске изливавшими слезы,

С ногами, что стерлись и были разбиты,-

Родители, грязью и кровью облиты,

Метались в лесу средь растений безгласных.

Увидели брахманы старцев несчастных,

В обитель свою привели их с дороги,

Стараясь развеять страдальцев тревоги,

Рассказ повели о деяньях героев,

О древних царях, стариков успокоив,

А те говорили о сыне рассказы,

Про детство его и былые проказы,

И плакали и восклицали, рыдая:

"О, где ты, сынок? Где сноха молодая?"

Так первый отшельник сказал им утешно:

"Была Савитри беспорочна, безгрешна,

Поэтому знайте, поэтому верьте:

Сатьяван женою избавлен от смерти!"

Второй: "Над собой одержал я победы,

Старательно мною изучены веды,

Я с юности жил в целомудрии строгом,

Пред Агни я чист — семипламенным богом,

И знаю, святыми жрецами наставлен:

Сатьяван женою от смерти избавлен".

И третий сказал: "Ученик я второго.

Насыщено правдой учителя слово.

Он прав, ибо даром провидца прославлен:

Сатьяван женою от смерти избавлен".

Четвертый сказал убежденно и веско:

"Не станет вдовицею ваша невестка,-

И с этим надежду свою соразмерьте:

Сатьяван женою избавлен от смерти".

И пятый: "Обет воздержанья от пищи

Блюдет Савитри, чтобы сделаться чище,

Ты зренье обрел и весь мир тебе явлен,-

Так, значит, Сатьяван от смерти избавлен".

Шестой: "Так как в должном кричат направленье

И птицы и звери, а ты, чье правленье

Законно, опять овладеешь страною,-

Сатьяван от смерти избавлен женою".

Седьмой: "Царский сын наделен долголетьем,

Так, значит, живого Сатьявана встретим!"

Полночи минуло в таком разговоре,

Страдальцев немного развеялось горе,-

И видят: в приют, где живет благочестье,

Вступает царевна с Сатьяваном вместе.

Сказали жрецы: "О былом не восплачем!

Ты встретился с сыном, ты сделался зрячим,

К тебе Савитри возвратилась обратно,

О царь, значит, счастье твое троекратно,

А скоро пребудешь в покое и мире,

И счастье твое станет больше и шире".

Затем разожгли святожители пламя,

Дьюматсену громко почтили хвалами.

Как дым, улетучились грусть и кручина.

Спросили отшельники царского сына:

"Ты поздно вернулся порою ночною,-

Иль раньше не мог возвратиться с женою?

Быть может, преграда была на дороге?

Отец твой и мать истерзались в тревоге,

Мы тоже к богам обращались с мольбою,

Царевич, поведай, что было с тобою?"

Сатьяван: "Мы в глубь углубились лесную,

И вдруг я почувствовал боль головную.

Заснул я, ища исцеленья от боли,-

Так долго ни разу не спал я дотоле!

Мы поздно вернулись по этой причине,

И поводов нет для смятенья отныне".

Спросил старший жрец: "Неужели случайно

Прозрел твой отец? Если это не тайна,

То пусть Савитри, чей прославится разум,

Тьму ночи развеет правдивым рассказом".

"Не прячу я тайны, — царевна сказала,-

Всю правду поведаю вам от начала.

Предсказанный мудрым день смерти супруга

Пришел. Не хотела покинуть я друга.

Заснул он в лесу под листвою густою.

Вдруг Яма всесильный явился с петлею.

Связал он супруга петлею смертельной,

Понес его к праотцам в край запредельный.

Я грозного бога хвалами почтила

И пять драгоценных даров получила:

Два дара для свекра — держава и зренье;

Отцу моему — сто сынов; и даренье

Четвертое — сто сыновей мне, смиренной;

Сатьявана жизнь — пятый дар несравненный!

Четыреста лет проживем без тревоги:

Недаром обет выполняла я строгай.

Правдиво поведала вам, без пристрастья,

Как счастьем окончились наши несчастья".

Сказали подвижники: "В море страданий

Тонул царский род, погибая в тумане.

Жена, чьи поступки и помыслы святы,-

Семью властелина от смерти спасла ты!"

Воздав наилучшей из женщин хваленье,

Жрецы удалились в свое поселенье.

Вновь сели при первом дыханье прохлады