Ремейк (сборник) - Валерий Рыжков

Он повесил трубку. Прошел в фойе. Сел в кресло и стал смотреть сквозь стекло на самолеты.

Он облегченно вздохнул. Он принял эту развязку без горечи, без раскаяния. Он понял, что теперь они не будут, как раньше, искать встреч. Все ушло в прошлое. И так просто.

Когда Света положила телефонную трубку, она заплакала, не скрывая своих слез. Она была одна. Она поняла, что в эту минуту она должна быть одна.

Виктор снова почувствовал боль в области затылка.

Надю вспышка ссоры вывела из оцепенения. Она ночной электричкой возвращалась в город.

Она думала, отчего так нескладно течет ее жизнь.

Она смотрела в окно и видела на стекле свое отражение. Она поведала ему свои переживания.

«Я люблю его! Люблю?! Когда родители воспротивились моему браку, то я готова была выброситься из окна. Тогда я твердо знала, что я люблю его, а он – меня. Арифметика любви была проста.

Однажды я сбежала к нему. Он был в стройотряде в другом городе. Я все дни напролет ждала от него письма или телефонного звонка. Позвонил он поздно ночью. Тогда я решила поехать к нему ночным поездом. Собрала чемодан и в дверь, а на пороге отец, оказывается, он невольно подслушал наш разговор. Он сказал, что если я люблю отца, то останусь. Я молчала и не знала, что сказать, как объяснить ему свои чувства. Я оставила чемодан, но все-таки поехала на вокзал.

Утром поезд привез в другой город. Он стоял с цветами и ждал. Я была счастлива. Тогда я не думала, что эти минуты останутся в моей памяти».

Виктор очнулся от головной боли. Он посмотрел за окно и увидел, как шел на посадку самолет, который с нетерпением ожидали встречающие.

Он закрыл глаза и в мгновение прожил сорок лет.

От воспоминаний ему стало смутно на душе.

Он злился на себя за свой характер. Злился за свой проведенный на даче психологический опыт.

Он встал, прошел в камеру хранения, взял свой чемодан, слился с потоком пассажиров и вышел в вестибюль.

Он подошел к телефону, набрал номер Сагина, но ответа не последовало. Он постоял еще несколько минут и решился позвонить домой. Он услышал тревожный, радостный голос жены.

– Это ты?! Почему ты молчишь? Я знаю, что это ты.

– Да, это я, – с трудом произнес он.

– Приезжай, скорей! Я жду тебя. Глупый мой. Я очень жду тебя.

Он отъезжал от аэропорта и увидел, как пошел на посадку самолет.

Часть III

Отель у Акрополя

Она, утомленная перелетом на самолете, лежала навзничь на широкой кровати в маленькой комнате афинского отеля. От кондиционера лился поток холодного воздуха, и одуряющая жара города не проникала в номер. С тела непривычно лил пот, холодный душ не мог остудить тело, и она вышла на балкон, завернувшись в простыню. Внизу по далекой улочке мчались желтые такси, которые обгоняли юркие мотоциклисты. Ирина подняла голову и увидела двух молодых людей на крыше соседнего дома, которые помахали ей рукой. Она стыдливо окинула свой наряд и скрылась в комнате. Ее сердце забилось, выстукивая дробь. Она скинула простынь и увидела свое обнаженное белое тело, которого не коснулись еще в этом сезоне лучи солнца.

Ее охватило беззаботное настроение, и она плюхнулась на кровать, которая в справочнике числилась как твин бед, что могло означать ту бед, когда эти кровати раздвигают по углам. Она втягивала воздух в себя, пытаясь уловить запах моря или что-нибудь такое, что ей бы запомнилось как Греция. Но отель был просто отель с консьержем, у которого были воловьи глаза, небрежно бросающим словами вперемежку с английскими, так что ей почудился знакомый одесский акцент.

Она вышла из отеля в черном платье, в сандалиях и пошла тихой улочкой, грезя по-детски о Древней Элладе. Ирина растерянно смотрела по сторонам, пытаясь найти хотя бы маленькие признаки древности, но город был похож на все южные города Кавказа. Лавки в торговом ряду с назойливыми продавцами. Опрятные греки с точными и плавными движениями рук с безулыбчивыми и озабоченными лицами.

– Давно прилетели? – спросил ее по-русски полноватый грек, но его глаза улыбались. – Я здесь уже два года. Что-нибудь хотите приобрести: золото или шубу. Тут они дешевле, чем в России. У других не спрашивайте. Я найду вам дешевый магазин.

Ирина, обрадованная родной речью и таким покладистым провожатым, с легкостью согласилась на предложение незнакомца. Юра, как представился ей бывший эмигрант, жил эти годы беззаботнее, чем всю жизнь в коммунистическом рае, как он назвал всю свою прошлую жизнь. Они проходили мимо шубного магазина. Ирина посмотрела на искрящийся мех норковых шуб, услужливый Юра в то же мгновение распахнул дверь магазина, где, улыбаясь, ее встретила черноволосая Соня, которая произносила с украинским выговором слова, на малопохожую родную речь с прононсом. Ирина замкнула руки в колечко, слабо отнекиваясь от желания купить шубу, искоса поглядывая на армянскую семью, которая дружно примеривала шубы. Муж волчком крутился около жены и дочки, скорее выкручивался, но это было бесполезно, жена настояла, чтобы воротник от одной шубы отрезали и пришили к ее шубе. Продавцы услужливо кивали головой, что к утру будет все готово.

Соня не отставала от нее, накидывая на ее плечи шубу из норки, тряся в маленьких толстых пальцах искристый мех. Ирина попыталась отделаться от нее вопросом.

– Это натуральный мех, не крашеная норка?

– Что вы, помилуйте, дорогая, смотрите сюда, поверьте своим глазам, разве это мех крашеный. Вам какая шуба нужна? – делая вид непонимания затруднений покупательницы. – Из другого меха, может, из лисы.

Ирина подумала про себя, какая назойливая эта гречанка, ей было обидно расстаться с последними зелеными бумажками, вот тебе и отдых, сразу нарвалась на шубы, в конце концов ехала не за покупками.

– Может, вы хотите подешевле, – бесстыдно спросила Соня, показывая какую-то облезлую кошку. – Вот эта дешевле на двести долларов.

У Ирины закружилась голова, ее стало подташнивать.

Юра сидел за стойкой и тянул бесплатный коньяк, запивая водой. Она с мольбой в глазах попросила вывести ее из магазина. Юра не терял присутствия духа, пытаясь завести в еще один дешевый магазин, на что она категорично заявила протест. После бренди Юра оживился и наконец повел узкими улочками к акрополю, останавливаясь, где только можно у прилавка, кивая головой хозяевам, приговаривая, что тут дешевле, чем где-нибудь.

Ирину сверлила мысль, где акрополь, где ее прародина, ей показалось, что она никогда не дойдет до развалин, ничего не увидит кроме прилавков как на привозе, где не было ничего греческого. Юра шутил, что и пиво тут только разливают в кружки греческие. Но про это он тоже шутил. Он ей внушал, что тут надо всегда торговаться – в этом смысл счастливой жизни. Меняя драхмы на доллары или, наоборот, а потом еще торгуясь, то получаешь большое удовольствие в жизни, где всем понемногу перепадает на кофе, так что жить можно, если хочешь жить. Под этим солнцем все оживает.

Тихий ветерок обласкал ее лицо. Она подняла голову, и на вершине горы возвышался желтостенный акрополь, внизу лежал белокаменный город, чем-то напоминающий район Черемушек. Акрополь лежал драгоценным камнем в оправе, бесценной для человечества. Не будь Греции, ее невозможно было бы выдумать. Она повторилась, тысячами копий, так и не воспроизведя оригинала. Никто не знает, когда и почему пришли сюда люди с Севера. Принесли на эту землю многобожие и поклонение огню, восхваляя природу человека, уравнивая его в правах с богами.

Юра, вскидывал руки, начал рассказывать новую Одиссею, перевирая научные факты, из учебника по истории за пятый класс общеобразовательной школы.

– Афина родилась от обалдевшего папаши Зевса. Вообще греки поздно женятся. Тут причина простая, чтобы содержать семью, то ты должен быть состоятельным человеком, скопить какой никакой капиталец. Это у нас женятся по любви, тут по деньгам. – Юра остановился и снова перешел на тему прошлой жизни древних греков. – Зевс был большой обжора, поедал даже деток. Он и Афину заглотнул, тут проходил бог-молодец Гефест, нестерпев, так двинул топором по голове, что у того враз прошла мигрень, Зевс выплюнул славную девушку Афину, которая в благодарность на том самом, то есть на этом месте воздвигла город, и греки ее почитали строя в ее честь храмы.

Они все выше и выше взбирались в гору. У Ирины кружилась голова от волнения.

– Конечно, греки любили разыгрывать друг друга. Эгею, порядочному человеку, Зевс подкинул сына Посейдона, своего дружка, который курировал моря и реки. Тот был Тесей, развитой мальчишка, уже в детстве совершивший много подвигов. Самый значительный он совершил на Крите, тут недалечко, в погожий день можно сплавать. Там жил еще один обжора Минотавр, но тот был гурман питался девочками и мальчиками. И сладу с ним было никакого, подавай ему только молоденьких. Зажрался короче зверь. Тесей, прибыв на остров, быстро так разобрался с этим мафиози, порешил его. Потом, конечно, пьянка, возвращаясь домой, забыл поменять паруса как договаривался с отчимом Эгеем. Тот увидев черные парса, в расстройстве рассудка бросился в голубые волны. То ли плавать не умел, то ли обессилел, как Чапай утонул, и прозвали это море Эгейским. – Юра остановился, немного задыхаясь от сердечной астмы, потянул носом воздух. – Я чую, как пахнет море. Ирина, вот и дошли, покупай билет и ступай одна. Там надо быть одному. Иначе за разговорами ничего не увидишь, и тебе ничего не приснится.