Светлая в академии Растона: любовь или долг (СИ) - Романова Екатерина Ивановна

Мужчина довольно улыбнулся и неожиданно ласково протянул:

— Позволь, я кое-что для тебя проясню. Во-первых, к своему неудовольствию, я веду половину предметов на первом курсе. Во-вторых, на допросе ты соврала, а это значит, что общаться мы будем долго, много и плодотворно. В-третьих, ты не поступила, тебя зачислили. За деньги. Это вещи разные. Так что, я подумаю и решу, что из «абсолютно всего» я хочу.

— Да вы… вы подлец! — едва дыша от возмущения, вскрикнула Леа. — Вы манипулируете фактами!

— Я темный, Суарес! И шпион, — жестко отчеканил мужчина. — Повторю. Вы не в пансионе благородных девиц, вы в академии Растона. Если решили остаться, осознайте и примите, что вы в клетке с тиграми. Либо они съедят вас, либо вы их. Третьего не дано! И еще одно.

Он несколькими шагами пересек палату и накрыл своей большой ладонью лицо девушки, что-то прошептал и отпустил так быстро, что Леа даже опомниться не успела. Вздрогнула, стараясь задавить подкатившие к горлу слезы, и выскочила за дверь.

Блэквел, скрестив руки на груди, смотрел на стену, к которой еще секунду назад в страхе прижималось хрупкое тельце лохматой светлой в потрепанной одежде с белыми солевыми разводами. К своему неудовольствию он осознал, что именно ему нужно от светлой. Даже такой грязной, немытой, но гордой и сильной. Во всяком случае, тяжесть в паху он ни с чем другим не спутает.

«Хорош, Блэквел. У тебя давно не было секса, раз ты готов кинуться на обглоданные кости».

Выскочив за дверь, девушка сжалась в комочек и разрыдалась, размазывая по щекам свидетельство собственного бессилия. Она хоть и наивная, но не глупая, и прекрасно понимала, что от нее попросит этот ужасный монстр. И что противопоставить ему? Как противостоять темному магу, мужчине, который выше ее разве что не на две головы, а в развороте плеч точно вдвое шире. Сдавит, возьмет силой и останется от нее не сила целительницы, а неизвестно что, ведь половина, а то и большая часть, достанется ему. Леа не знала, какие темные ритуалы ему еще известныт. Возможно, сможет полностью лишить ее и силы, и света. В таком случае, кем она будет? Обычной уличной воровкой.

Дверь открылась как-то совсем неожиданно. Кидаясь в панику и позволяя слезам задушить себя, девушка и не подумала, что Блэквел выйдет следом, застав ее в совершенно растрепанных чувствах.

Он смотрел на сжавшуюся в комочек светлую и чувствовал себя подонком. За то, что приходится быть жестоким с этим светлым наивным существом, за то, что не может просто взять и вышвырнуть ее из академии, за то, что желает ее, с того момента, как отнес к целителю. С того момента, как она доверчиво склонила голову к его груди, в беспамятстве. С того момента, как коснулся ее губ, выпивая проклятье, умирающее в его венах. С того момента, как она не сломалась, пройдя действительно кошмарное испытание. С ним не справлялся почти никто. Никто, кроме него самого и Кристины. А Светлая обошла их обоих, пройдя через ад даже без спасательной шлюпки. Он не хотел признаваться себе в том, что, если девушка отринет свет, из нее выйдет отличный шпион. Впрочем, слишком рано делать выводы, ведь сейчас она утонула в жалости к себе вместо того, чтобы радоваться тому, что жива и концентрироваться на цели. У них впереди пять лет. Его основная цель — вдолбить в головы будущих шпионов, что они живут от задания к заданию. Время до и после — не для рефлексии, а для работы над ошибками и повышения навыков. Времени на жалость к себе в графике шпиона не предусмотрено.

— Светлая, если ты думаешь, что будет легче, ты ошибаешься. Будет только хуже. Либо уходи из академии сейчас, либо перестань наматывать сопли на кулак, — спина девушки напряглась, а затем стала вздрагивать с новой силой. Усмехнувшись принятому решению, он решился на похвалу. Чтобы дать ей шанс. Чтобы дать шанс себе. — Было тяжело, но ты справилась. Прими и смирись. Сегодня выходной. Собрание завтра в полдень. Не опаздывай.

Развернувшись, он стремительно, но бесшумно ушел. Леа даже обернулась, чтобы проверить, не растворился ли мужчина в воздухе. Но нет. Он спешно плыл по коридору, не издавая ни единого звука, словно не касаясь земли, словно не маг, а тень. На повороте, прежде, чем скрыться за углом, его глаза встретились с глазами девушки. Ей показалось, она заметила языки пламени и ехидную улыбку. Слезы высохли как-то сами собой. Леа поднялась и, стараясь не встречаться глазами с курсантами, представляя, как кошмарно выглядит, побрела к заведующему хозяйственной частью. Все ключи, которые выдала в деканате госпожа Триполи и за которые Леа расписалась — утеряны. Теперь снова придется врать или красть, чтобы добраться до комнаты.

К счастью, искусство воровать — не единственное умение девушки. Не хуже, чем красть, она умела убеждать. Даже несмотря на внешний вид, ей поверили и пустили в хозяйственный блок, выдали под роспись несколько комплектов формы, хозяйственные вещи, полотенца и постельное белье. Сумку с учебными принадлежностями она несла разве что не в зубах и едва поместилась в дверях общежития со всем своим грузом.

Добираясь до комнаты, девушка обратила внимание, какие взгляды кидают на нее парни. Если раньше смотрели с призрением и отвращением, то сейчас даже кошмарный вид (и кошмарный по меркам бездомной) их не отпугивал. В глазах четко читался интерес. Некоторые даже пошлые намеки делали, дразня языком и показывая вульгарные жесты. Стараясь убедить себя в том, что ей лишь показалось, девушке пришлось убеждать и коменданта общежития, что той тоже показалось. Показалось, будто она не видела, как Леа буквально пять минут назад вышла из своей комнаты номер триста пять на третьем этаже в правом крыле. Крыло оказалось левым, а этаж четвертым, тем не менее, с номером комнаты проблем не возникло. Посочувствовав первокурснице, комендант проводила Леа и даже помогла донести ей вещи, предупредив, чтобы подобного больше не повторялось. Не веря, что ад завершился, девушка бросила кипу вещей на кровать и повалилась на нее сверху.

Кровать! Как давно, с 11 лет ей не доводилось спать на кровати. Пусть у Салеванов это была обычная деревянная кровать с тонким прохудившимся матрасом, но она, хотя бы, была. Последние шесть лет девушка спала на холодном бетонном полу, застеленном полотенцами и матрасом. В академии же курсантам предоставлялась широкая кровать с мягким ортопедическим матрасом, пушистым одеялом и райски взбитой пышной подушкой. От умиления она была готова расплакаться. Девушке искренне казалось, что она попала в сказку.

Боясь запачкать постель собой, Леа наскоро разложила вещи, с удивлением отметив, что потерянные пропуска лежат в тумбочке и хотела направиться на поиски душа. Впрочем, в этот раз трудностей не возникло, поскольку открылась боковая дверь комнаты и из нее, завернутая в полотенце и вкусно пахнущая гелем для душа, вышла блондинка. Заметив Леа, она сначала испугалась и подпрыгнула, но потом, внимательно осмотрев незнакомку с головы до ног, протянула.

— Ты, должно быть, Леа Суарес?

— Верно. А ты?

— Бри Гановер. Твоя соседка. Плохо выглядишь, дорогая. Иди-ка ты в душ, я пока чай приготовлю.

Леа не стала разочаровывать соседку по комнате, что от чая откажется. Слишком свежи воспоминания, чем закончилось чаепитие в прошлый раз, хоть и пили компот. Тем не менее, вежливо улыбнувшись, она взяла белое махровое полотенце, комплект чистой одежды и отправилась в душ. Время для нее остановилось. Горячие струи не просто стекали по изгибам мягкого и красивого тела девушки, они ласкали, очищали не только многолетнюю грязь телесную, но, казалось, и душевную. Снимали тревоги, стрессы и страхи от пережитых вчера ужасов. Она мылилась ароматным мылом пять или шесть раз, хотя была уже совершенно чистая, разве что не скрипела. Ей просто доставляло небывалое удовольствие ощущать мыльные пузырики на своей коже, взбивать волосы с шампунем в густую пену и радоваться, как ребенку, тому, что с ней это произошло. Нахождение в академии уже не казалось столь ужасным.