Записки террориста (в хорошем смысле слова) - Виталий "Африка"

Уффф…. Всё, на сегодня раскопки окончены. Завтра будем укреплять кольями стены, а потом крышу делать. На ужин сходил в столовую — она метрах в 350 от нас, через дорогу. Что сказать… жрать можно, но не более того. На обратном пути принёс две пластиковых полторашки с водой. Одной умылся, второй носки постирал и повесил на ветку сушиться. Гигиена — важная штука, в полевых условиях особенно. Начинает темнеть, на эту ночь расписание дежурств следующее: первыми Морпех/Кулибин, вторыми Африка/Москит, ну и Угрюмый, как он выражается, «всегда с нами», т. е. будет дрыхнуть всю ночь, иногда просыпаясь покурить. Забираемся с Москитом в узкий, осыпающийся окоп, и укладываемся спать. Почему не в котлован от блиндажа? Над ним нет навеса, а прилететь может в любой момент, так что мы уж лучше как-нибудь в тесноте…

В полночь просыпаемся от очереди из ПКМ в паре метров от нас (очень громкий агрегат) и крика Угрюмого «На, сука, получи! В ружьё! Занять позиции». Судорожно натягиваю на себя броник, каску и разворачиваю СВД, в голове одна мысль «Мля, ну почему ночью, чёрт, у меня же подсветки нет!»

Глава 8

Переползаю на дальний от дороги край окопа, там, где должен дежурить. Втискиваюсь между песчаной стенкой и Кулибиным. Осторожно выглядываю. Ночь, лес. Орд наступающих врагов не видно. В тылу наши часто постреливают одиночными, судя по всему — куда глаза глядят. Угрюмый с другого конца окопа подаёт голос «Снайпер! Видишь их?!». Кого, мля, «их»!?…

Блин, и c моей бандуриной из окопа не посмотришь, надо высовываться… Ладно, высовываюсь, добросовестно просматриваю лес, насколько это возможно в темноте. Кричу Угрюмому «Где они?». «Впереди! Видел движение на обочине!». Тааак…на обочине… Высовываюсь ещё сильнее, стараясь не думать о том, что голова торчит сейчас над бруствером как мишень. Просматриваю просеку и склон за ней….вроде никого… Очередь, слышно, как пули бьют по деревьям над окопом, стреляют где-то впереди и справа, похоже, вообще с другой стороны дороги, мне с моей позиции этот сектор никак не разглядеть. «Сука! Идите сюда, п….сы ё….е!! На!!» — это Угрюмый, остаток фразы тонет в грохоте ПКМ. Прикинув, что с дороги могут отвлекать внимание, пока основная группа ударит из леса, ещё раз тщательно просматриваю зелёнку в своём секторе. Вроде никого… Оглядываюсь на Кулибина — тот с сонным видом сидит на чурке, и явно пытается абстрагироваться от ситуации. Мдяя…. Бросив ему «Хорош, …., спать, …! Смотри за зелёнкой!» пробираюсь к Угрюмому, с трудом протиснувшись в окопе мимо объёмистого Морпеха. На этой стороне свободный от настила участок окопа побольше, и есть две оборудованных стрелковых ячейки, плюс оружейка. Угрюмый с Москитом напряжённо вглядываются в темноту. «Снайпер, что, нет никого там?» — заметил меня наш героический командир. «.. …, …!» — отвечаю я, и затем грязно ругаюсь. «Просмотри дорогу и обочины впереди, удаление 150–200 метров. Сильно только не высовывайся, у них приборы наверняка есть». Стараясь не поднимать голову больше необходимого, просматриваю указанный сектор. Деревья, дорога, кусты, деревья… Из-за габаритов СВД в стеснённых пространствах с ней очень неудобно, мысленно кляну себя за то, что не купил бинокль. Тааак…а это у нас что?

— Шеф! Вроде огонёк зелёный в кустах! Не уверен, может, кажется.

— Стреляй!

— У меня сетка прицела не подсвечена, …., не попаду!

— Всё равно стреляй! Услышат работу СВД, испугаются, уйдут. Или начнут всерьёз по нам бить, тогда по вспышкам будем стрелять.

— Понял! Работаю…

Стреляю. Звук у СВД специфический и громкий, отдача резкая. Выстрелив, сразу приседаю в окоп. Только тут до меня доходит, что всё это время моя черепушка была прекрасным образом видна со стороны зелёнки через щель между стрелковой ячейкой и настилом. На фоне светлой песчаной внутренней стороны бруствера — цель, лучше не придумаешь. Повезло…

Нельзя концентрироваться только на одном направлении. Нужно вертеть головой, постоянно контролировать, что происходит по бокам и сзади вас. Может, там светлая (или наоборот, очень тёмная) поверхность, на фоне которой вас прекрасно видно. Или свой же гранатомётчик стрелять приготовился. Или какой-нибудь долбодятел занял позицию так, что вы прямо в середине его сектора обстрела. Туннельное зрение — это смерть.

Вторая мысль — блин, а носок-то со ствола я не снял! Проверяю — разорвало. Ладно, чёрт с ним, запас носков у меня есть.

Командир осторожно выглядывает из ячейки. Тишина. Тоже поднимаюсь, смотрю в прицел. Вроде, никого. «бум! — сСс-БУУМ! бум! — сСс-БУУМ! бум! — сСс-БУУМ!» «В укрытие!» — орёт Угрюмый. Залетаем под настил. Ещё несколько серий взрывов. Падает где-то метров на 100–150 южнее от нас, в лесу. Спрашиваю Угрюмого:

— Это они отходят или к атаке готовятся, как думаешь?

— Не, отходят. Ночью в настоящую атаку побоятся идти. ПКМ слышали, СВД слышали. Они ж не знают, что у нас тут детский сад, думают, чеченов полно и грушников. Побоятся.

Опыт, как говорится, не пропьёшь. Угрюмый оказался прав, остаток ночи прошёл спокойно. За ким хреном укропы это всё затеяли — непонятно. И сами не поспали, и нам не дали. С утра сходили, проверили место, откуда стреляли. Гильзы, следы армейских ботинок. Крови нет. Затем взялись за оборудование блиндажа. Настругали кольев, вбили вдоль стен, затем укрепили стены досками. Досок целую кучу навезли местные жители и свалили около перекрёстка. Потом принялись за сложный этап — валили повреждённые обстрелом сосны, распиливали их на четырёхметровые брёвна, затем переносили брёвна к блиндажу. Звучит легко, а в реальности очень и очень утомительно. Брёвна тяжёлые, все в смоле. Опять же, меткостью украинские артиллеристы не отличались, так что порой приходилось брёвна тащить метров за 150, а то и 200. Здоровые деревья командование в лице Скифа валить запретило, за что удостоилось своей порции матерных эпитетов (заочно). В общем, к обеду ноги гудели, руки кровоточили, смола покрывала с ног до головы, так что слова посыльного «Всем снайперам собраться у перекрёстка с винтовками!» я воспринял как избавление.

В указанном месте собралось шесть человек, в основном старшего возраста, только один моложе меня. Пообщались. Пара охотников, пара лесников. Молодой парень оказался мехводом танка, с началом Восстания пославшим подальше украинскую армию и перешедшим на сторону Новороссии. Короче, настоящих снайперов не было ни одного. На сегодня предполагалось произвести пристрелку винтовок, ну и заодно посмотреть, насколько безнадёжны те, кому они волей случая достались. Вроде как мероприятие должен был проводить Кастет, о котором мы уже много были наслышаны — единственный на всю роту реальный снайпер, служивший когда-то в каком-то хитром украинском подразделении. Увы, оказалось, что Кастет, как человек подготовленный, командовал нашим разведотделением, и в данный момент ушёл со своими архаровцами на разведку к Т-образному перекрёстку. Вместо него появился Мачете — один из трёх командиров взводов. Мы все загрузились в джихад-мобиль на базе Нивы, и проехали до моста через Северский Донец. На нашем берегу южнее моста раскинулось довольно обширное открытое место, с редкими кустами и деревьями, где и произошла пристрелка. Организация мероприятия, мягко выражаясь, оставляла желать много лучшего. Говоря как есть, сделано всё было через пятую точку. Стреляли лёжа в траве по толстому дереву метров с 250, по одному магазину (десять патронов), целясь в подвешенную на нём картонку без каких-ибо дополнительных отметок. Мачете стоял в 20 метрах от дерева, после стрельбы подходил, смотрел снизу на картонку и говорил в рацию что-то вроде «Всё в молоко!» или «Три попадания правее»! Как он это определял, если следы от пуль никак не помечались — загадка. Я отстрелял неплохо, восемь попаданий, все ниже и правее центра. Ну, кучность есть, это уже хорошо. Прицел, как и ожидал, разболтался, пришлось подтягивать. Одним словом, польза от такой «пристрелки» была одна — профилонил послеобеденное таскание брёвен. Нет, вру — ещё одна польза есть — договорились с Вергилем (молодой танкист) сходить завтра в лес, побродить по окрестностям на предмет «мало ли чего» и в целях общей тренировки и ознакомления с местностью.

Ночь прошла без происшествий. Спали уже в блиндаже, что было намного комфортнее, чем в окопе. С утра принялись за усовершенствование блиндажа, а именно, обустройство второго наката брёвен. Ненавижу физический труд. К счастью, через час, подошёл Вергиль. Угрюмый отпустил без особого сопротивления, даже пробурчал что-то одобрительное. Мы отошли назад к перекрёстку, потом спустились по дороге к юго-западу до ответвления на Дибровку. Там стоял маленький блок-пост из трёх человек. Перекинулись с ними парой слов, и углубились в лес, идя в общем направлении на Дибровку. По ходу дела отрабатывали различные гипотетические ситуации и порядок движения. В конце концов остановились на следующем — первый занимает позицию за укрытием (обычно деревом), и сморит по сторонам. Второй в это время осторожно проходит вперёд метров на 50-150, в зависимости от местности. Выдвинувшись вперёд и найдя удобную позицию, занимает её, и ждёт. Первый, выждав пару минут, начинает движение, проходит второго, и, в свою очередь, уходит вперёд на те же 50-150 метров. Затем цикл повторяется. Неудобство такого подхода — в густом лесу можно потерять друг друга. Но, в данном случае, лес представлял собой ряды искусственно насаженных сосен, с редкими полосами зелёнки, большим количеством просек и противопожарных рвов, так что слишком уж большой проблемы это не представляло. Не знаю, насколько это правильно. Вполне возможно, где-то в лесу под Ямполем до сих пор разбросаны многочисленные останки украинских снайперов, подавившихся от смеха и умерших, глядя на наш цирк. Но нам такая тактика показалась разумной. Как бы там ни было, мы дошли до Дибровки, поразглядывали её из леса через оптику, ничего особо интересного там не увидели, и к вечеру вернулись назад более-менее тем же маршрутом. Противопожарные канавы, на песчаной поверхности которых следы отлично видны, переходили задом наперёд, конспирации ради.