Спросите у берез… - Владимир Хазанский

После таких, вселявших надежду слов, таинственно-суровый, засыпанный снегом лес показался не очень уж и страшным. Вроде и мороз смягчился. Даже худая одежонка стала греть лучше.

Однако, пока они блуждали следом за Василием и Мишкой по едва заметным лесным тропкам, пока наконец добрели до землянок, здорово продрогли. С трудом наломали сучьев и разожгли костер. Когда немного согрелись и при свете огня приспособили одну землянку под жилье, Вася и Мишка стали прощаться.

— Итак, до завтра, — сказал Василий. — С завтрашнего дня зачисляем вас на полное довольствие.

Но на следующий день они не пришли.

Как и предвидел Василий, оккупанты организовали поиски бежавших во время облавы освейцев. Немцы рыскали по деревням, обшаривали каждый дом.

Надо было принимать новое решение. Какое?.. Возникла необходимость посоветоваться с коммунистами Освеи. Ведь теперь во многом усложняется работа подпольщиков. Поэтому Василий опять пошел в райцентр.

— Пока, насколько мне известно, немцы о вас ничего не подозревают, — сказал Симацкий. — Но помозговать не вредно. Теперь нам всем нужна особая осторожность.

Несмотря на молодость, Василию казалось, что правилами конспирации он владеет основательно. Но Владимир Владимирович быстро разубедил его в этом.

— Вот тебе самая что ни на есть простая задача. В Прошки послан связной, а у вас в это время ночуют немцы. Как наш человек узнает об опасности?..

— Ну, мы-то не проспим. Встретим его на дороге и предупредим, — ответил Василий.

— Но о приходе связного вы ничего не знаете. Что же вы — круглые сутки будете дежурить на дороге? Целыми неделями и месяцами подряд?..

Василий и сам понимал, что это нелепо.

К тому же, разве можно предвидеть, с какой стороны пойдет связной, по какой дороге. Ведь подходов к деревне много.

— Нужен какой-то условный знак на случай беды, — сказал Симацкий. — Скажем, лежит или висит какой-нибудь предмет на определенном месте. Но предмет хорошо видный издалека.

— Простыня на плетне! — воскликнул Василий, найдя наконец окончательное решение поставленной задачи. — На первом же плетне в конце деревни, со стороны кладбища. Там живет Юлия Лукашонок. Верный нам человек.

— Ну вот и хорошо, — согласился Симацкий, — договорились. Наши связные будут теперь подходить к Прошкам со стороны кладбища. Между прочим, сигнал об опасности нужен также и освейским парням. Не будете же вы их все время морозить в землянках? По возможности людей надо на ночь приводить для обогрева в деревню. Но об этом никто не должен знать. Понял меня?

— Понял, спасибо.

— Тогда действуй, как условились.

Через несколько дней лесные новоселы удивились неожиданному визиту. По твердому насту слежавшегося снега ловко скользили на лыжах две старушки. Они были закутаны в большие платки. Длинные юбки и торбы за плечами дополняли их наряд. Только тогда, когда они подъехали вплотную, ребята узнали Женю Фроленок и Марию Прошко.

— Не удивляйтесь маскараду, нарядились, чтобы не бросаться немцам в глаза, — улыбнулась Женя. — Мало ли какие странницы идут в сторону леса.

— Неужели и по деревне на лыжах? — спросил Бордович.

— Из деревни вышли пешком. Лыжи у нас припрятаны в лесу, — пояснила Мария.

Девушки развязали объемистые мешки и стали выкладывать содержимое. Появились хлеб и сало, посуда, две кастрюли и сковородка, лук, немного картофеля…

— А соль?.. Соли забыли прихватить, — расстроилась Мария, — как же это мы так?

— Ладно уж, до завтра потерпят, — сказала Женя, — главное, ребята, нажимайте на лук и чеснок, чтобы не было цинги. И вот… — Она вдруг смутилась и стала что-то доставать из-под пальто. — Пара теплого мужского белья. Это на первый случай. Потом принесу еще.

Милые, славные девушки. От благодарности к ним, от внезапно нахлынувших чувств ребята не могли выговорить ни слова.

Замолчали и пришедшие.

Потом Мария подошла к растерявшемуся от неожиданности Смирину, измерила ширину плеч, прикинула длину.

— Да нам, как видно, собираются пошить фрачные пары, — преодолев удивление, стал шутить Смирин, — для вечерних приемов.

— Угадал, — ответила повеселевшая Женя. — Только не черные, а белые. И не вечерние, а ночные. Маскхалаты из старых простыней для выхода из лесу.

Пообещав завтра прийти снова, девушки двинулись в обратный путь. А вечером в лагерь заявились Василий, Мишка и Владимир Вестенберг. Они привели с собой еще несколько парней.

— Левка! — узнал Бордович в одном из них Гельфанда. — Куда ты запропастился?

— Был в одной деревне. Потом бродил по лесу. Искал вас… — растерянно бормотал Лева.

— В общем, принимайте пополнение, — сказал Василий, — прошу потесниться и не обижать новеньких.

Мишка торжественно вручил старшему группы лесных поселенцев Евгению Бордовичу винтовку, а каждому из его товарищей по гранате.

— Одну винтовку на всех? — разочаровался Смирин.

— Это только пока, — пояснил Мишка, — для самообороны.

Перед уходом ребята закурили. Смирин отозвал в сторону Василия.

— Кто это? — спросил он, указывая на Вестенберга.

— Учитель, бывший директор школы, — пояснил Василий.

— А почему у него такая фамилия? Ну, нерусская.

— Он немец. А что?

— Немец?.. — удивился Смирин.

— Не бойся, — успокоил его Василий, — он совсем другой немец.

— Других немцев не бывает. Я не видел, — мрачно ответил Смирин.

Ребята ушли, растаяв среди елей и сосен, а Смирин смотрел им вслед долгим печальным взглядом. В сердце поселилась тревога.

Именем закона

Иногда можно было слышать такие разговоры: война простит, война спишет. Неправда это! Перед собой, своей совестью, перед народом каждый должен держать ответ — как жил, что делал в суровую годину?

Деревня проснулась от шума, топота, громкого крика. «Немцы!» — подумала Аниська.

Взглянув в окно, поняла: что-то другое. При появлении солдат-чужаков люди прятались по своим углам, будто стены родного дома могли укрыть их от всех бед. Теперь все бежали в одну сторону.

Что же случилось?..

Аниська, несмотря на строгий запрет матери, выбегает из дому и стремглав мчится туда, где образовалась толпа. Так это же дом Мишки Сорокина! Опять этот непутевый парень что-то натворил.

Сквозь грозно гудящую стену людей Аниська увидела у ворот запряженную лошадь. Незнакомые мужчины выносили из дому и бросали в сани большие куски залежалого сала, мешки с зерном, какие-то вещи. Откуда у лоботряса Мишки столько добра?

— Вот же сукин сын, нагадил и сбежал! — негодовал невысокий старик в потертом кожушке.

— Да он всю жизнь лицо от людей прячет, — сказала полная женщина в шерстяном платке.

— Негодник, и только.

— Настоящий гад!

— Проучить мерзавца! — слышалось из толпы.

— Люди трудятся, спину гнут, а он одним махом все забирахом. Чем он лучше немца? — сказал старик.

— Говорят, что его подбил на это какой-то парень из города, — пояснила полная.

— Честного не подобьешь, — возразил кто-то из толпы.

Люди шумели, возмущались. И вскоре Аниська узнала все подробности случившегося. Заехав ночью в соседние деревни Красово и Игналино, Сорокин основательно почистил кладовые крестьян. Объединившись, потерпевшие приехали в Прошки и нашли свое. Рассказывали, что просыпанное на дорогу зерно — один мешок с пшеницей был дырявый — и привело их к дому вора.

Осыпая Мишку Сорокина бранью, прошковцы теперь вспоминали все его «художества». И то что беспробудно пьянствовал, не раз хулиганил в клубе. И что бросал колхоз и искал легкие заработки на стороне. Все осуждали его.

Но главный суд был впереди.

После того как игналинцы и красовцы забрали уворованное и отправились домой, в стороне от деревни прогремели выстрелы. Их услышали в Прошках. А вскоре стало известно, что у опушки леса Сорокин устроил засаду. Он обстрелял красовцев и игналинцев, убил одного и двоих тяжело ранил.

Вскоре в Прошки нагрянули немцы. Они прибыли из ближайшего отсюда заборского гарнизона. Из Игналино с группой полицейских приехал бургомистр. Прибывшие заняли помещение клуба и сразу же вызвали старосту Бориса Борисовича Прошко, сменившего на этом посту Герасима Фроленка.

— Кто стрелял на дороге? — спросил офицер в форме эсэсовца, как только староста переступил порог клуба.

Спросил и застыл, уставясь на вошедшего, пока узкоплечий парень, уже вторично сопровождавший немцев в Прошки, не перевел его вопроса.

— Понятия не имею, — развел руками Борис Борисович.

— Может скажешь, что Сорокин живет не в твоей деревне? — ехидно вставил Гудковский.

«Игналинские или красовские мужики донесли, — определил староста. — Но кто это сумел так быстро передать через кордон немцам?..»