Северные истории. Книга II (СИ) - "Глиссуар"

— Твой брат… он знал, что делает, когда отправлялся за ней? — в натянутом голосе Эстергара прозвучала надежда. Брат Асмунда… Рейвин знал, что с якобы немым юношей что-то не так, но никогда не расспрашивал, оставил им с Асмундом право на тайну. От паренька веяло чем-то темным и нехорошим — именно от него, а не от Асмунда — и то, как он прятал лицо, почему-то напоминало Рейвину сира Денгвара, коменданта Приразломной башни…

— Я не знаю, милорд, — отозвался Асмунд. — Он сказал, что только посмотрит, куда ведут следы, и сразу вернется, не станет заходить в лес…

По нервной дрожи его голоса было ясно, что Асмунд уже жалеет, что позволил брату идти одному. Как начальник караула, он не мог покинуть замок без приказа, и каждая минута, что он дожидался лорда в одиночестве, была мучением.

— Я должен отправиться за ней… то есть за ними обоими, — это почти не звучало, как оговорка. Асмунд бросил на Эстергара отчаянный взгляд. — Я пойду, даже если вы запретите…

— Почему я должен запретить? — Рейвин был безоружен и ничего не мог запретить Асмунду, даже если бы захотел. Днем лорд, как и положено, не расставался со своим оружием, но вечером, после ужина, он сменил дублет на более удобный и оставил меч в ножнах на подставке возле кровати, так как не думал, что вечером еще могут быть какие-то дела… Потом прибежали испуганные женщины и рассказали, что с Лейлис несчастье, и было уже не до меча.

Эстергар обернулся к стражнику, все еще держащему в руках фонарь и прикидывающему, не отправят ли его сейчас в лес.

— Слушай меня, Рольф, если через час… — лорд Рейвин вспомнил, что поблизости нет ни свечи с отметками, ни песочных часов, чтобы стражник мог определить, когда указанное время истечет. В холодные месяцы, когда темнело рано, а солдат оставалось всего два десятка, смена часовых осуществлялась даже не по часам, а как придется. Рейвин указал на факел в железной скобе, уже начавший потрескивать — гореть ему оставалось даже меньше часа. — Если не вернемся к тому времени, как он догорит — поднимай тревогу, но не раньше, понял меня?

"Последний лорд Эстергар погибнет так же, как Эстерг, — вспомнилось одно из множества мрачных предсказаний, услышанное когда-то давно то ли в Вантере, то ли где-то еще. — Если последним суждено быть мне, не все ли равно, когда?"

Ночь была ветреная и холодная, с подернутого сизыми облаками неба падал мелкий колючий снег, покрывая землю тонким хрупким слоем. Обыкновенно ночами в конце осени бывало намного холоднее, но Рейвин, сам без куртки и плаща, зябко поежился от одной мысли, что его жена — такая маленькая и хрупкая южанка, которая так тяжело болела прошлой зимой — оказалась снаружи в такую ночь и почти раздетой. Хотя, пожалуй, холод — меньшая из опасностей, которые грозят человеку в лесу. Видимо, легкий снегопад за последний час то прекращался, то начинался вновь — следы брата Асмунда, ушедшего совсем недавно, были хорошо различимы в свете фонаря, следы Лейлис — едва угадывались. «Она даже без обуви», — понял Эстергар.

Крепостная стена окружала Эстергхалл с трех сторон, слегка закругляясь ближе к озеру и оканчиваясь двумя башнями, одна из которых — та, что ближе к лесу — была давно заброшена. К стене с внешней стороны примыкала мощеная окантовка шириной в несколько ярдов, а дальше уже начинался лес. Рейвин и Асмунд обогнули заброшенную башню, и сразу увидели невдалеке, у самой кромки леса, оставленный на земле, но не погашенный фонарь — тот, что взял с собой брат Асмунда. Следов возле фонаря было больше — было видно, что юноша колебался, сделал несколько шагов назад к башне, но потом передумал и вошел в лес. Асмунд коротко выругался, скрежетнув зубами.

— Хотя бы оставил огонь, это хорошее решение, — проговорил Эстергар. Лес не любит огонь — это даже дети знали.

— Вы без меча, милорд, — напомнил Асмунд.

— Вантерских клинков в мире не так много, чтобы ими разбрасываться, — ответил Эстергар. — Нож все-таки при мне, а меч в лесу еще никого не спас. Но мы не пойдем в лес, Асмунд.

У лорда Хэнреда были три любимые присказки, которые Рейвин — да и все остальные — слышал не меньше сотни раз: «Если открыл засовы — закрой их, если развел костер — немедленно потуши и если оказался в лесу — возвращайся на тракт». «И если схватки начались — то рожай», — в насмешку прибавляла жена лорда Хэнреда к большому веселью всех окружающих и ярости ее мужа. Советов более очевидных и бесполезных трудно было бы придумать даже нарочно, но Рейвин Эстергар стал, возможно, первым и единственным человеком, кому присказка лорда Хэнреда спасла жизнь. Он взял с земли фонарь, вручил его Асмунду вместе с вопросом:

— Куда стремится человек, оказавшийся в лесу?

— Выбраться из него, конечно, — машинально ответил тот.

— А как выбраться?

— Выйти на тракт.

— Если твой брат нашел мою жену, куда бы он попытался вывести ее?

— На тракт, — медленно повторил Асмунд, обдумывая такую возможность. Теперь он вспомнил — или ему показалось, что вспомнил — как кто-то говорил, что в лесу нельзя поворачивать назад и идти в обратном направлении…

— Идем. И если не найдем их обоих, я заставлю солдат прочесать хоть весь лес, — пообещал Эстергар, прекрасно понимая, что не сделает этого. Не так много у него людей, да и нет над ними такой власти, чтобы посылать в лес.

«Нужно вернуть часовых на стены, как было при моем деде. И снова начать вырубать деревья. Старики рассказывали, что полвека назад лес еще можно было заставить отступить на сотню ярдов или около того, если с тех пор ничего не изменилось, должно получиться снова, — думал Эстергар, быстрым шагом двигаясь вдоль глухой крепостной стены и надеясь, что лес все-таки не умеет читать мысли. — Отец был не прав, когда счел эти предосторожности бесполезными. Предосторожности никогда не бывают лишними».

В жилище смотрителя тракта, выступающем из леса черным бесформенным утесом, горел огонек и дверь с крепкими стальными засовами была отворена. Сам смотритель — темная фигура в бесформенном плаще с капюшоном — пытался успокоить и отвести обратно к привязи двух снежных лошадей, слизывающих кровь со льда тракта. Юноша, которого Асмунд называл своим братом, стоял в дверях хижины. Асмунд бросился к нему, едва завидев, крепко обнял, неловко отведя руку с мечом, который не торопился убирать в ножны. Рейвин проскочил мимо них в хижину. Там, на криво сколоченной узкой лавке лежала Лейлис. Она была без сознания, одна рука безжизненно свешивалась на пол, босые ноги заботливо укрыты чужим плащом, но первое, что бросалось в глаза — это огромное черное пятно крови на тонкой белой сорочке. Асмунд с братом тоже зашли внутрь, закрыв за собой дверь на один засов.

— Мой брат говорит, что с вашей женой все в порядке, милорд, — сообщил Асмунд. — Кроме той болезни, что приключилась с ней ранее.

— Эта кровь… — Эстергар дотронулся до перепачканной сорочки. Кровь была липкая, отдающая мертвечиной. Юноша зашептал что-то на ухо Асмунду и тот повторил:

— Смотритель вышел покормить лошадей подгнившими свиными потрохами. Он испугался, когда увидел женщину, вышедшую из леса, и уронил кормушку. Миледи упала и испачкалась, только и всего.

Рейвин опустился на колени, бережно коснулся лба Лейлис, горячего и влажного. Позвал по имени, но она не очнулась, не пошевелилась.

— Что произошло в лесу? — спросил он.

Брат Асмунда показал — как мог, жестами — прижал руки к груди, изображая, что держит ребенка, затем сделал движение, будто сгребает что-то обеими руками. «Она закопала ребенка в лесу, — с осознанием этого на Рейвина нахлынул холодный оцепеняющий ужас. — Неизвестный, будь милостив ко всем нам!».

— Почему ты не остановил ее? — глухо спросил он, не поворачиваясь к юноше.

— Брат говорит, если бы он остановил, они бы не вышли из леса.

«Может было бы лучше, будь так», — Эстергар не произнес это вслух, но эта мысль пришла одновременно ко всем троим.

«Никто не должен знать, что моя жена закопала ребенка в лесу», — сказал Рейвин. Нужно было быстро придумать что-то, пока никто в замке не успел опомниться и не запомнил отсутствие хозяйки и лорда. — Моя жена слишком расстроилась из-за произошедшего, ведь это был наш долгожданный ребенок. Она хотела избавиться от останков как можно скорее и чтобы никто не видел их. Вот что произошло».