Дагестанское Досье - Виталий Овчаров

В то же время дагестанцы сочувствовали чеченцам, сражающимся с «русским агрессором». Дагестанские добровольцы воевали в Чечне с русскими в 1995–96 годах. Дагестан принял 150 тысяч чеченских беженцев. Многие семьи впускали их в свои дома — в том же Ботлихском районе приют нашли 12 000 чеченцев.

Не пользовались уважением дагестанцев и власти Махачкалы, погрязшие в коррупции и кумовстве. Это, кстати, был один из главных козырей ваххабитов, выставлявших себя борцами с преступным режимом Магомедали Магомедова. Действительно, социальное расслоение, общее для всей России, в Дагестане приняло невиданный размах. Достаточно сказать, что 80 % национальных богатств Дагестана принадлежит 200 семьям, тесно связанными между собой. Безработица в отдельных районах достигала 70 % от трудоспособного населения.

Но и ваххабитов в Дагестане не жаловали. Ваххабизм был чужд самой культуре Дагестана, и идеи джихада тоже мало кого привлекали. Свою роль сыграла антиваххабитская компания, развязанная дагестанкоими властями. В 1997 году только сумасшедший мог прельститься выгодами победившей Чечни. И Хаттаб с Басаевым жестоко просчитались в своих надеждах на дагестанцев. Вместо 3000 сторонников, которые должны были откликнуться на их зов, они получили 25 000 ополченцев, готовых как один отстаивать свою родину.

Какими словами можно описать реакцию простых дагестанцев на вторжение чеченцев? ОБИДА. Общее мнение было таково: мы их приютили, помогли в трудную минуту, а они пришли в наши дома и аулы с оружием — как враги. На этом фоне сразу поблекли былые разногласия, и даже «федералы», которых здесь недолюбливали, стали казаться чуть ли не родными.

Вспоминает рядовой Андрюха-Татарин (фамилия вымышлена):

Приятно, что в Дагестане отношение местных к нам, «федералам», было доброжелательным. Иногда даже «даги» встречали нас на окраинах селений с молоком и хлебом, прямо как в кино про Великую Отечественную. Пацаны говорили, что к мусульманам из числа «федералов» «даги» относятся получше, чем к остальным солдатам: мусульман уважают, братаются. При случае я воспользовался этим и проверил слухи, сказав на блокпосту, что я родом из Татарстана, за что сразу получил кусок хлеба и связку сухарей из рук какого-то пожилого мужчины, видимо местного аксакала. В Дагестане мы чувствовали себя освободителями, богатырями, людьми, несущими мир в дома потревоженных боевиками гражданских лиц. Но и уходили из Дага с радостью — постоянное чувство тревоги за свою жизнь, чувство ответственности за жизнь окружающих сменилось на привычную армейскую рутину — подъем, муштра, отбой. И, главное, на душе спокойно…

Вспоминает Абдурашид Саидов:

…В клубе в Тлондода собрались все. На трибуне руководитель администрации Магомед Идрисов, имам мечети Шамсулвара Газимагомедов, представитель сельского джамаата Газидибир Магомедов, сын имама мечети Шахрурамазан, (один из грамотных ученых исламистов в республике, проживающий в г. Кизилюрте и обвиняемый всеми в «ваххабизме») и я. В своем выступлении администратор, среди прочего, сказал: «Если мы хотим вооружиться, — нет проблем. Начальник милиции и руководитель администрации района готовы предоставить нам оружие. Но на этот вопрос мы должны ответ найти в этом зале. Как собрание решит, так и будет.».

Эта идея — раздать оружие ополченцам — родилась одновременно и у простых амиров, и в Дагестанском МВД. С нею поднялись аж до Анатолия Квашнина, который поначалу ее поддержал. Так, 8 августа местным ополченцам предложили самим позаботиться о себе и даже раздали некоторое количество оружия. Это был не единственный случай: оружие ополченцам выдавали и в других местах. Раздача оружия вызвала резкую реакцию в МВД.

Вспоминает генерал-полковник Вячеслав Овчинников:

Надо сказать, что республика быстро сообразила, поднялась, и на мощной патриотической волне удалось сформировать патриотические настроения, практически весь народ был на стороне армии. Даже в какие-то моменты они перехватывали у нас инициативу, и проблема была в том, как их удержать от скорополительных решений и непродуманных действий. А то ведь на этой волне едва ли не революционный переворот могли устроить в Дагестане.

Когда пошло вооружение населения, я смотрю — это все может повернуться как угодно под нашей «крышей». Мы еще и виноваты будем. Заодно и свое правительство будут менять…

Поэтому, когда Квашнин начал раздавать оружие, я сказал: «Стоп! Давайте, сделаем так, как требует закон». Как раз сюда приехали — Голубев (заместитель министра внутренних дел России) и министр. Я попросил: «Вы посмотрите, кто выдает оружие. Посмотрите, кому он выдает. Его выдают людям своей национальности. Для чего? Либо для того, чтобы противоположная сторона не поднялась, либо, если она поднимется, подавить ее». Грандиознейший политический скандал может вызреть, за который нам придется отвечать. Поэтому говорю — все только по закону. То есть я это все документально, через протоколы, пропустил. Ну опыт пригодился. Все это мы уже проходили — и в Карабахе, и в Южной Осетии… Наряду с войной надо видеть и эти внутренние, подпольные течения. Тем более что каждый свои интриги плетет, каждый хочет свою цель достичь, укрепить свое внутреннее положение. Это же Кавказ!

Тут у нас тоже разногласия вышли. Но в конечном итоге все утряслось, все было взято под контроль…

Почти сразу начали создаваться отряды ополчения. Организованнее всех оказались андийцы. Они готовились заранее: достали оружие, оборудовали позиции и установили связь с родственниками на Плоскости. Их вклад в общую победу неоценим. В самый решающий момент, когда Россия просто не успевала перебросить нужные силы в Ботлихский район, андийцы не пустили басаевцев вглубь Дагестана. Другой отряд самообороны был создан в ауле Годобери. На этом участке ополченцы не позволили боевикам перерезать дорогу Ботлих-Агвали.

В Махачкале из числа добровольцев, прошедших Афганистан, была создана так называемая интербригада, в которую вступило около 600 человек. С этой целью была проведена частичная мобилизация. Под Ботлих интербригада прибыла 11 августа.

12 августа совершил свой подвиг ансалтиец Хаджимурад Курахмаев. Воспользовавшись беспечностью боевиков, 16-летний парень овладел автоматом и в упор застрелил четырех человек… За проявленное мужество Хаджимурад Курахмаев был удостоен звания «Герой Российской Федерации» — посмертно.

Его односельчане тем временем сутками просиживали на ботлихской площади перед зданием РОВД, умоляя выдать им оружие, чтобы самим разобраться с обидчиками. Их голоса были услышаны только 20 августа, когда боевые действия близились к концу. Этот отряд участвовал в операции под Тандо.

Однако, поддержка дагестанцев этим не ограничивалась. Не менее весомым был вклад тех, кто кормил солдат и беженцев, переводил деньги на специальные счета, сдавал свою кровь. Сельские джамааты практически подавили деятельность ваххабитов во внутренних районах, исключив их воздейсвтие на ход операции. На этой волне ваххабитов изгоняли из мечетей, дело доходило и до избиений. Так, жители Кироваула заставили местных ваххабитов под угрозой изгнания осудить вторжение в Дагестан и полностью их нейтрализовали.

Дагестанская земля горела под ногами пришельцев.

Первые дни в Ботлихе

Рассказывает подполковник Валерий Черников:

Самыми тяжелыми были первые двое суток. Во-первых, неразбериха дикая. Никто ничего не знает. Слухи один хуже другого. Настроение от панического до истерично-героического. Конечно, был страх. Особенно мы опасались, что усиленно нагнетаемые чеченской пропагандой слухи о «полной поддержке исламской революции» местным населением и МВД окажутся правдой. Случись такое, и нам, конечно, было бы больше нечего здесь делать. К счастью, народ здесь оказался по большинству своему трезвомыслящим. Жизнь здесь не сахар, но по сравнению с ичкерийским адом — рай. Пенсии, пособия, свет, пусть клановородовая, но законная власть. За чечиками пошли только те, кто рассчитывал на их штыках подняться и разбогатеть. Реально нигде их хлебом-солью не встретили.

Итак, дагестанцы сразу и безоговорочно поддержали Россию в ее борьбе с исламским фундаментализмом. Но федералы поняли это не сразу. Первый день прошел спокойно — за исключением утреннего боя около Рахаты. С Басаевым была достигнута договоренность не открывать огонь до тех пор, пока район боев не покинут местные жители. Эта договоренность была выполнена обеими сторонами.

Федералы использовали возникшую паузу с большой пользой для себя: к исходу 7 августа в Ботлих удалось подтянуть отставшие роты новороссийцев и оборудовать позиции около местного аэродрома, заминировать к нему подступы. Боевики тоже провели день в рытье окопов — хотя им-то как раз медлить было нельзя.