Юность Маши Строговой - Мария Прилежаева

Студенты, сидевшие вдоль стен, сразу принялись записывать что-то в блокнотах.

"Сейчас начну. Воображу, что я пионервожатая, как бывало на сборе", сказала себе Маша. И начала:

- Ребята! Давно, больше ста лет назад, армия Наполеона пересекла границы нашей страны...

Юрий Усков сложил тетрадь в трубку и, приставив ко рту, свистящим шепотом подсказал:

- Забыла перекличку по журналу сделать!

- Ах, в самом деле! - испугалась Маша.

Но поздно исправлять ошибку.

Девочка на первой парте, коротко остриженная, с круглой гребенкой, которую она поминутно щупала на затылке, очевидно боясь потерять, негромко произнесла:

- У нас не история, а литература по расписанию. А вы про историю рассказываете.

"Обязательно провалю урок!" - со страхом подумала Маша.

- Ничего, слушай дальше, - ответила она девочке. Это было в июне. Осенью армия Наполеона вошла в Москву. Наполеон ликовал. "Я победитель, думал он. - Россия повержена. Мне поднесут ключи от города и на блюде хлеб с солью". Но никто не приносил Наполеону ключи от города.

В классе стало тихо. Маша, которая смотрела только на стриженую девочку, осмелилась взглянуть на других. Ребята слушали.

Какие хорошие и любопытные у них глаза! Маша только теперь это заметила. В сущности, от нее зависело, оставит сегодняшний день след в их жизни или пройдет без следа.

Эти мысли промелькнули в голове Маши в один коротенький миг, пока она окинула класс внимательным взглядом, и вдруг забота о том, понравится она своим критикам или нет, потеряла значение.

Она рассказывала, как Наполеон вошел в пустую Москву. Образ оставленного войсками и жителями города так живо возник в ее воображении, что она рассказала детям об осенних листьях, которые ветер срывает с деревьев и несет вдоль пустынных улиц, о вое голодных псов по ночам, о дыме пожаров. Из окон кремлевского дворца Наполеон смотрит, как город горит.

Толстый мальчик с красными щеками, в которых тонула крохотная кнопка носа, поднял руку:

- Вот так победитель!

Класс рассмеялся.

- Наполеон шел в Москву, чтобы покорить народ, но ошибся в расчетах, - продолжала Маша. - Он решил вступить в переговоры о мире.

Толстый мальчик фыркнул:

- Видит - ничего не выходит, о мире замечтался!

- Ну, наши покажут ему! - в азарте крикнул кто-то на весь класс. Наши такой ему мир пропишут, чтоб не лез больше в Москву!

Стриженая девочка на первой парте уронила с затылка гребенку и, шаря по скамье, сердито приговаривала:

- Ладно вам! Не мешайте! Раскричались!

- А что наши сказали? Что Кутузов сказал? - не унимались ребята.

- Кутузов хитрец, он ответит!

- Чего ему отвечать! Скомандует войску...

Юрий Усков свернул тетрадь в трубку и подсказал:

- За дисциплиной следи! В классе шум.

Действительно, в классе был шум. Удивительно, как он был Маше приятен! Она не остановила ребят.

Некоторое время они рассуждали о том, как следовало бы ответить Наполеону на просьбу о мире. Но заговорила Маша, и дети умолкли.

- Жил в это время писатель Иван Андреевич Крылов... - И Маша стала читать басню Крылова "Волк на псарне": - "Я, ваш старинный сват и кум, пришел мириться к вам..."

Ребята не выдержали и шумно прервали чтение.

- Э-э! Ишь ты какой! - раздались со всех сторон голоса.

На задних партах встали, многие тянули руки к учительскому столу, целый лес рук.

- Говори ты, - наугад вызвала Маша веснушчатую светленькую девочку, которая нетерпеливо суетилась и протягивала дальше всех руку.

Девочка встала, сконфузилась и забыла, что хотела сказать.

Вместо нее ответила стриженая.

- Здорово Крылов Наполеона высмеял, - заявила она и, скорчив гримасу, передразнила: - "Пришел мириться к вам"!

- Раньше бы приходил! - крикнул кто-то.

"Вот вы какие! - смеясь и радуясь, думала Маша. - С вами не заскучаешь".

Она дочитала басню и спросила:

- Знаете теперь, как ответил народ?

Дружный хор голосов повторил:

- "...с волками иначе не делать мировой, как снявши шкуру с них долой!"

На секунду в классе водворилась тишина.

"Они поняли, - подумала Маша. - Что же им еще объяснять?"

Студенты писали в блокнотах. Боже мой, что они пишут все время?

Стриженая девочка, которая поминутно роняла гребенку и то лезла под парту искать, то шептала что-то на ухо соседке и вообще была ужасной непоседой, ни к кому не обращаясь, сказала:

- Кто-нибудь написал бы про Гитлера басню!

Она оглянулась на краснощекого толстяка, махнула рукой, засмеялась и опустила глаза с тем хитрым видом, который ясно говорил: "У нас есть секрет, но вы не спрашивайте, все равно не откроем".

И не утерпела:

- А у нас один тоже басню написал!

Испугавшись, что проболталась, она спрятала лицо под крышку парты и смущенно хихикала там.

- Неужели? - обрадовалась Маша. - А кто? Пусть прочитает.

Все закричали:

- Говори, говори! Ну, чего ты? Говори!

Толстый мальчик поднялся, важно заложив за ремень руки.

- Какая басня! Так просто... - сказал он с притворной небрежностью, скосил глаза в угол и прочел:

ШАКАЛ

Напал на нас один шакал

И во всю глотку заорал:

"Я завоюю ваш Урал!"

Но наш боец ему ответил:

"Москву, дурак, ты не заметил.

Ты под Москвой сломаешь ноги

И не найдешь домой дороги".

И верно, под Москвой шакал

Свою веселость потерял.

А я могу мораль подвесть:

Шакал тот Гитлер сам и есть.

И мы фашистов разобьем

И Гитлера с Герингом убьем!

Стриженая девочка ликовала. Мальчик, косясь в угол и скромничая, добавил:

- Под конец не очень складно. Может, я по-другому придумаю.

- Не надо! - закричали ребята. - И так хорошо!

- Хорошо, - согласилась Маша.

- Я книжки про героев люблю, - сказал мальчик.

"Ну, кажется, мы уклонились от темы", - подумала Маша.

Юрий между тем, показав потихоньку часы, шепнул:

- Скоро звонок. Закругляйся.

Но "закруглять" было нечего.

Маша кончила урок.

До звонка оставалось десять минут. Она выполнила свой план на десять минут раньше, чем требовалось.

- Ребята, выучите дома басню. Запишите в дневники задание.

Прошло еще две минуты.

"Что же делать?" - лихорадочно соображала Маша.

Студенты, положив блокноты на колени, выжидали.

"Что делать?"

Вдруг блеснула надежда на спасение.

- Ребята, - сказала Маша, - может быть, вы кое-что не поняли? Задавайте вопросы. Что вы не поняли? Спрашивайте.

Она молча умоляла ребят, чтобы они спрашивали. Но в школе целый месяц проводили практику студенты-историки, и ребята знали, что студентам за уроки ставят отметки: хорошо объяснил - пятерку, плохо - двойку. Маша ребятам понравилась. Они хотели ее поддержать.

- Поняли, всё поняли! - весело закричали они, хотя у каждого в запасе было довольно вопросов.

До звонка оставалось шесть минут.

- Тогда урок окончен, - упавшим голосом сказала Маша. - Идите на перемену.

Дети в недоумении переглянулись, живо повскакали с мест и, еще больше влюбленные в Машу, окружили учительский стол. Многие бросились к выходу.

Учительница с испуганным лицом загородила дверь, раскинув руки, как наседка крылья:

- Куда вы? Звонка не было. На место! На место! Что вы делаете? - с упреком сказала она Маше. - А если директор услышит шум?

Методистка, сдерживая смех, пробиралась из класса.

- А вот мы в кабинет к директору сейчас и направимся. Будем обсуждать урок Строговой.

Первым, не глядя на Машу, прошмыгнул мимо Усков, и Маша поняла: пропала!

Собрались в кабинете. Студенты с блокнотами перешептывались, опуская глаза. Методистка, напротив, ожила и, потирая ладони, лукаво посмеивалась.

- Кто начинает? - спросила она веселым баском.

Ася Хроменко улыбнулась, на щеках у нее заиграли ямочки...

- Пожалуйста, - охотно предложила методистка.

В уроке Строговой ошибки были явны, их мог перечислить любой. Ася боялась, что кто-то перечислит раньше ее, поэтому заторопилась взять слово. Важно было не то, какой дала Маша урок, а как интересно и умно об этом уроке скажет она, Ася.

Она увлеклась и сыпала словами: конечно, первый урок и, конечно, нет опыта, но забыть проверку по журналу, не дотянуть до звонка и стоять, как памятник, когда в классе содом, - слишком много ошибок!

Все было именно так, и у каждого студента это записано в блокноте, но чем дальше перечисляла Ася промахи Маши, тем большее охватывало всех недоумение.

- А все-таки урок хорош, - задумчиво сказала Дорофеева, когда Ася выложила свои соображения. - Что-то в нем есть...

- Именно, вот именно! - шумно подхватил Усков. - Вначале я сбился с толку, но теперь понимаю. В уроке Строговой - принципиальные выводы, спроектированные на современность...

Усков принялся излагать мысли о простых и обыкновенных вещах так мудрено, что в конце концов запутался, оборвав выступление на полуслове.

Начался спор. Одни говорили, что урок совсем плох, другие - хорош.