Разрушители плотин (в сокращении) - Роберт Рэдклиф

Что офицеру разведки вообще-то делать не полагалось. И вот она пришла к нему вновь — на сей раз он собирался быть бдительнее.

— Миссис Мюррей, — начал он, когда она села, — приветствую вас снова. Надеюсь, у вас все хорошо.

— Все нормально, спасибо. Э-э-э… получали ли вы мои сообщения?

— Да, получал, прошу прощения, что не ответил. Однако мне ясно: ваши просьбы о переводе его сюда носят чисто личный характер, а посему я не вижу никакой возможности вам помочь.

— Вы женаты, капитан Кредо?

Этим она застала его врасплох. На миг явилось видение Хелен — дивный запах ее светлых волос. Потом все пропало.

— Не понимаю, каким образом…

— Так женаты?

— Я… ну… я был помолвлен, но это в прошлом.

Она не отводила взгляда.

— Сочувствую. Мечтам редко суждено сбыться.

— Согласен.

— Понимаете, дело вовсе не в том, о чем вы думаете. В смысле, про наши отношения с Питером.

— И что же я думаю?

— Что у нас с ним какая-то там любовная интрижка.

— А тогда… в чем же дело?

— Он бьет меня, — пробормотала Тесс. — Мой муж меня бьет. И рано или поздно убьет вовсе. Вам этого довольно?

Это была правда. Она подтвердила его подозрения. Мюррей, жизнерадостный гигант-ирландец был не тем, кем казался. В октябре, через неделю после того, как Тесс попросила его разыскать Лайтфута, Квентин зашел к Мюрреям, чтобы передать ей конверт, в котором лежал листок со сведениями о Питере. Он собирался уже постучать в дверь, но тут изнутри донесся громкий мужской голос, а вслед за этим — тихие жалобные женские увещевания. Он смущенно вернулся к себе. На следующий день он отыскал Тесс в военторге и передал ей конверт. Она поблагодарила его и с облегчением прижала конверт к груди. На шее у нее отчетливо проступал багровый синяк.

За этим последовал приезд Лайтфута в Скэмптон и ее мольбы о его переводе. Картина начинала складываться.

— Это… чудовищно, — выпалил Квентин. — Однако это личное дело, вам следует обратиться в социальную службу.

Она его не слушала.

— Это началось вскоре после того, как нас перевели сюда из Фелтвела. Он стал скрытным, угрюмым, начал больше пить. Однажды он пришел домой очень поздно, я спросила, где он был, он впал в ярость и сдавил мне шею. Я не знала, что делать, вот и пришла к вам, к офицеру разведки, и попросила помочь мне отыскать единственного человека, к которому я могу обратиться. А теперь вы отсылаете его отсюда.

Квентин вздохнул.

— Я его не отсылаю, миссис Мюррей. Таков приказ. Приказ Бомбардировочного командования. Я могу дать вам адрес…

Она, похоже, сдалась. Не теряла решимости, однако была готова к поражению.

— Видите ли, у меня есть дочь, — продолжала она уже спокойнее. — Вернее, у нас. У нас с Питером. Маленькая дочь. Она родилась задолго до того, как я вышла за Брендана. У меня ее отобрали. Питер только сейчас об этом узнал. Ей почти шесть, мы хотели ее разыскать. Но если Брендан об этом узнает…

— Понятно. Простите. Я не знаю, что вам сказать. Очень хотел бы вам помочь. Правда. Но приказ есть приказ.

— Понятно. — Она поднялась.

— А вот что касается вашей дочери… — произнес он почти помимо воли, — я могу поспрашивать на этот счет.

— Мне не хотелось бы затруднять вас еще и этим.

— Это не затруднение.

— Тогда спасибо.

Питер затянул тесемки вещмешка и вскинул его на плечо, потом в последний раз обвел глазами свою спальню. И только тут сообразил — это по-прежнему комната мальчишки: повсюду плакаты из журнала «Авиация» и модели самолетов.

Он закрыл дверь и сбежал вниз, вещмешок бросил в прихожей. Вошел в кухню — в ноздри ударило еще одно воспоминание детства — запах жареной тушенки и переваренной капусты.

— Ужин готов, сынок, — сказала мама. — Господи боже ты мой, ну какой красавец!

— Спасибо, мам.

Отец отложил газету.

— И когда твой поезд?

— В половине двенадцатого. Спальный.

— У тебя отдельное купе?

— Понятия не имею. Вряд ли.

— А полагалось бы. Ты же у нас офицер…

Зазвонил телефон, Питер побежал в прихожую.

— Алло?

— Это я.

— Тесс? Ну слава богу. Я так боялся пропустить твой звонок. Еду ночным поездом в Глазго. Я так тревожусь, ты там одна…

— Не тревожься. У меня все в порядке.

Питер прижался лбом к стене. Их воссоединение с Тесс произошло три недели назад — три недели восторга и отчаяния. Он узнал о том, как она жила эти шесть лет, как нелегко ей приходилось с Бренданом, узнал о существовании их дочери. И вот, только они обрели друг друга — и им предстояло расстаться.

— Это ненадолго, Питер, — сказала она, будто прочитав его мысли. — Всего полгода, ну, может быть, год…

— Я люблю тебя, Тесс. Знаю, что нельзя, но ничего не могу с собой поделать. Люблю и всегда буду любить.

— Зачем что-то с этим делать? Я тоже тебя люблю. Не пропадай, Питер. Пиши мне. Пиши сюда, в военторг, до востребования, так безопаснее. И сообщи мне номер, по которому я смогу звонить.

— Да, да, конечно же.

Повисло тяжелое молчание — нужно было столько всего сказать, но сказать было нечего, они скомканно попрощались и разъединились. Питер уставился на трубку, слушая тоскливые гудки, выругался и швырнул ее на рычаг.

— Кто там? — спросила мама, когда он вернулся в кухню.

Он не мог сказать им правду, ни за что.

— Да так, ошиблись номером.

Родители переглянулись.

— Ладно, садись, поужинай, прежде чем… ты куда?

Он ушел в прихожую, в груди кипели боль и обида. Виноваты во всем они — эти, что по-прежнему живут через дорогу. Он утратил ее шесть лет назад, шесть долгих лет тоски, упований, недоумения. И вот теперь он утратит ее снова, и этого он уже не мог снести. Он распахнул дверь, пересек улицу, прошагал по темному тротуару. Все здесь осталось как прежде: плитка на крыльце, медный почтовый ящик, шнурок звонка.

А вот мистер Дерби сгорбился и постарел.

— Господи, Твоя воля! Молодой Лайтфут? — сказал он. — А, вижу, старлей авиации. А это что — крест за боевые заслуги? Ну, так чем же мы можем тебе помочь?

— Можно войти?

— Ну… мы как раз собирались слушать новости. В Африке…

— Я на одну минуту. — Он оттолкнул мистера Дерби и вошел в гостиную — мистер Дерби трусил следом. Комната показалась ему еще роскошнее, чем раньше: сатиновая обивка на стенах, зеркало в золоченой раме, книжный шкаф из красного дерева, на рояле фотографии в рамках — молодой Дерби, Дэвид, в военной форме, он же в белой крикетной форме, он же во фраке и в цилиндре. Ни единой фотографии Тесс.

— Миссис Дерби?

Она подняла голову от шитья, вроде как опешила.

— О. — Она потянула нить. — Это ты.

— Да, я. Простите, что побеспокоил, но вы давно в последний раз говорили с Тесс?

— Тереза живет в Ланкашире. Она замужем. С нами не общается.

— В Линкольншире, и вам это прекрасно известно, но я спрашиваю не об этом.

— Какое тебе дело, говорила я с ней или нет?

— А такое, что мы с ней друзья. И ей нужна помощь — ваша, помощь родных.

— Если ей понадобится помощь, она сама попросит. Да и родные у нее есть. Есть муж.

— Который над ней издевается.

— Это ее дело. Она сама его выбрала, не спросив нашего совета, нас даже не пригласили на свадьбу. Мы вообще с ним не знакомы. А теперь, если это все…

Она отложила рукоделье и начала вставать.

— Почему мне не сказали про ребенка?

— Что-что?

— Про мою дочь. Я имел право об этом знать.

— Ты? Имел право? — Сдерживаемый гнев выплеснулся наружу. — Ты еще скажи спасибо, что тебя не посадили!

— Кхм… Эмили… Может, не стоит…

— Закрой рот, Бернард! Этот… этот мерзавец погубил нашу дочь, навлек позор на всю семью. А теперь имеет наглость являться сюда и чего-то от нас требовать!

— Я ничего не требую, я прошу. — Питер схватил с рояля одну из фотографий. — Вот, где здесь она? Ваша дочь? Помните, она еще жива, и ей нужна ваша помощь. Свяжитесь с ней, миссис Дерби, попытайтесь помочь. Я прошу вас.

Чья-то рука легла ему на рукав.

— Не надо, Питер, так будет только хуже.

Глаза защипало.

— Умоляю, миссис Дерби, скажите, что по-прежнему ее любите.

— Бернард, я прошу тебя, выведи его отсюда!

Питер с грохотом швырнул фотографию на пол. Дерби ахнули. Бросив на них яростный взгляд, Питер повернулся к двери.

— Черт бы вас побрал, вы прикидываетесь верующими, но у вас нет сердца!

В Скэмптоне царил организованный хаос. Началось все два дня назад с прибытием авангарда таинственной эскадрильи — группы техников, присланных из 97-й эскадрильи. Число прибывших возрастало с каждым часом. Заряжающие, оружейники, механики, заправщики, шоферы, метеорологи, картографы, прокладчики курса, машинистки, адъютанты — сложная человеческая машина бомбардировочной эскадрильи опустилась на Скэмптон.