Светоч любви - Виктория Холт

Грустной была поездка на станцию двумя днями позже. Мы ехали втроем — Джефферс, мама и я. Она все время до отъезда ждала вызова мистера Сильвестера Мильнера.

Я оглянулась назад на внутренний дворик, на китайских собак и подумала: «Больше никогда мне не увидеть этого».

Летние каникулы я буду проводить уже где-то в другом месте.

Я разделяла мамину грусть, но моя была еще больше, чем ее. Ведь это все я натворила.

Она тепло обняла меня.

— Ничего, Дженни, — прошептала мама. — Что сделано, то сделано. Я рискну предположить, что твой отец подберет для нас что-нибудь… может быть, еще и лучше Мне оставалось мрачно кивнуть. Разве для меня могло существовать какое-нибудь более привлекательное место, чем усадьба Роланд, где была такая уютная кухня, светлая людская, загадочная сокровищница и более чем загадочный владелец всего этого.

С каждой почтой я ожидала письма, в котором мама сообщит печальную новость. Но ничего не случилось.

Мы так и не услышали плохой новости, и я готовилась к поездке в усадьбу Роланд.

Итак, все три желания, исполнение которых обещала мне серебряная шестипенсовая монетка, осуществились.

Глава 2

Я провела то лето в усадьбе Роланд, следующее тоже и уже считала это место своим домом.

Они стали моей семьей — миссис Коуч с ее креслом-качалкой, мистер Каттервик — король буфетной, гордо несущий себя, Эми и Джесс, которые уже делились со мной своими любовными переживаниями. Мой восторг в связи с предстоящими каникулами всегда был искренним, и как я любила все это — таинственный лес с его легендарными обитателями, сад, где были идеально обработаны газоны, чистенькие тропинки и клумбы и ряды елей на опушке леса, дружные трапезы за большим столом, задушевные беседы, сплетни о старых временах, когда в усадьбе Роланд жила Семья.

Для меня также был очень важен третий этаж дома, где были размещены богатства и где жили мистер Сильвестер Мильнер и его слуга Линг Фу.

Когда мистер Сильвестер Мильнер возвращался, в доме наступали перемены и все явно оживлялось. Наступало время званых обедов и суеты на кухне. Гости, размещавшиеся в комнатах для приезжих, в основном купцы, поедали огромное количество снеди и выпивали многие литры вина. Миссис Коуч и мистер Каттервик очень любили такие дни. По их мнению, именно такая жизнь должна кипеть в доме. Миссис Коуч любила доводить себя до состояния экстаза, колдуя над блюдами для обеда, а мистер Каттервик обожал поражать нас тем, как он разбирается в винах.

После приема мы все должны были рассесться кружком за большим столом и слушать впечатления Джесс и мистера Каттервика от гостей. Мистер Каттервик часто сообщал, что было очень много заумных разговоров, половину из которых он не понимал. А Джесс отмечала, что в некоторых домах, судя по рассказам за столом, частенько случаются великолепные скандалы. Это была гораздо более интересная тема, чем обсуждение каких-то там ваз или статуэток. Происходящее в чужих домах возбуждало любопытство.

Мне очень хотелось спрятаться под столом и самой услышать эти разговоры. Но все равно у меня не было никаких сомнений, что самой интересной персоной в доме был мистер Сильвестер Мильнер.

Иногда, когда я гуляла в саду и бросала украдкой взгляды на зарешеченное окно, казалось, что там всегда можно различить чью-то тень. Однажды я разглядела его очень четко. Он стоял и смотрел вниз, а я стояла и смотрела вверх. У меня появилось впечатление, что он наблюдает именно за мной.

Эта мысль начала овладевать мной. Он никогда не говорил моей маме о том, что застал меня в запретной комнате.

Она сказала, что это очень похоже на него, хотя ей хотелось бы поставить точку во всем этом деле. Тем не менее она укрепилась в убеждении, что тут нам ничего не грозит. Но через год с небольшим я должна была закончить школу и вставала проблема, что мне делать дальше.

Девочки из школы Клантона были обязаны провести так называемые Лондонские сезоны. Они посещали балы, и, без сомнения, все это было предназначено для поиска подходящей партии. Мне это не светило. Мама сказала, что, может быть, в конце концов отцовская семья осознает свой долг и поможет мне выйти на орбиту, но она заявила об этом без особой уверенности, и хотя ее взгляды были всегда оптимистическими, она понимала, что это было бы чудом.

— Ты будешь очень хорошо образованной девушкой, — отметила она. — Немногие школы могут сравниться с Клантоном, и если нам удастся продержать тебя там до восемнадцати лет, у тебя будет такой уровень образования, который не превзойдет ни одна молодая леди.

Мне было около семнадцати во время этого разговора. Стало быть, у нас оставался год на раздумья.

— Мы обязаны очень многим мистеру Сильвестеру Мильнеру, — заметила я.

Мама согласилась, что день, когда она откликнулась на это объявление, был очень удачным днем в нашей жизни. И правда, пожалуй, ничто не смогло бы так сильно изменить течение нашей жизни, и уж поскольку мы должны были опираться на собственные силы после смерти отца, это был наилучший путь, который мы только могли выбрать.

Все было так, как будто мы жили в большой семье, где всегда происходит что-нибудь интересное.

Я как раз собиралась отмечать свои семнадцать лет, приехав домой на летние каникулы, и тут мне показалось, что должно произойти что-то, что приведет в восторг мою маму. Она сама встретила меня на станции, и мы поехали в крытой двуколке, которую тащил пони по кличке Рэн. Мама ловко справлялась с ним.

Я всегда трепетала, когда поезд подходил к маленькой станции под названием Роландсмер. Вокзальчик утопал в красивых цветах: герани, лобелиях, анютинах глазках и каких-то желтых, названия которых я не помнила. Клумбу, на которой цветами было выписано название станции, окаймляли лаванда и резеда, и их тонкий аромат витал в воздухе.

Я заметила, что мама сдерживает обуревающее ее возбуждение, но поняла, что вызвано такое настроение чем-то хорошим. Она обняла меня с обычной сердечностью, и мы сели в повозку. Когда она взялась за поводья, я поинтересовалась, как обстоят дела в усадьбе Роланд. Она сообщила мне, что миссис Коуч изготовила торт под названием «Приветствуем дома»в честь моего приезда и в последние дни только и говорила о моем скором возвращении, а мистер Каттервик даже снизошел до того, что выразил надежду, что погода будет мне благоприятствовать.

Эми и Джесс были в порядке, но Джесс, пожалуй, зашла слишком далеко в дружественном расположении к Джефферсу, и миссис Джефферс не одобряет все это. За Эми ухаживает холостой садовник, и похоже на то, что они составят неплохую пару. Это было бы неплохо, потому что в таком случае Эми останется в доме.