Страна падонкаф - Вадим Россик

Убийца, в который уже раз, похвалил себя за отличный выбор. Веревка. Простая, бельевая. «Дешево и сердито», как говаривал деда. Для убийцы дешево, для жертвы сердито.

Убийца не боялся, что его найдут. Он считал себя очень умным и предусмотрительным. Неуловимым.

Лена отодвинула от себя тарелку с крабовыми палочками. Все, наелась. Как говорит мамуля, «накидалась». Накормленный желудок слегка давил. Не давал забыть о своем существовании. На душе тоже было как-то тяжело. Аня рассказала про Дашку. Удивил Витас. Если это его арестовали. За что убил Палашову? Давеча на «Сметане» они так хорошо смотрелись вместе. Обнимались-целовались. И вдруг — убил!

Лена вообще не могла себе представить, как можно убить человека. И вообще живое существо. Например, Зефиринку. Она же дышит, общается с тобой на своем кошачьем языке, любит тебя. Тепленькая. А тут человек. Тем более. Даже такая хабалка, как Палашова.

Лена вспомнила про будущую пятницу. А убить себя? Это как? Умереть и вообще не быть. Нигде. Лена, если честно, не очень верила в жизнь после смерти. Она вдруг поняла, что уже ничего больше не будет. Для нее. В пятницу вечером в школе для нее не будет дискотеки для выпускников. Не будет мамы, Зефиринки. Даже противного вонючего отчима не будет. Ей стало страшно. Она не хочет никуда уходить!

А как же Аня? Лена взглянула на подругу, сосредоточенно копающуюся на полу в дисках. Аня ни за что не откажется от своего замысла. Она такая целеустремленная! И Лена останется совсем одна. Ну нафиг!

Лена постаралась затолкать свой страх перед будущим далеко-далеко вглубь себя. Лучше об этом не думать. До пятницы еще много времени. Жить да жить. Лучше решать проблемы по мере их поступления.

— Ты веришь, что Витас мог убить Дашку? — задала она вопрос Ане.

Та, перебирая диски, пожала плечами.

— Не знаю.

Дядя Коля ковырял в носу. Этим неэстетичным делом он занимался, как правило, в двух случаях: когда нечего делать и когда требуется подумать. Хотя первый случай подвертывался гораздо чаще, именно сейчас был второй.

Он только что закончил разгружать машину с консервами, макаронными изделиями и печеньем. Сложил продукты в полуподвале магазина. Можно перевести дух. Вот и выдалась свободная минутка. Для посидеть, покурить.

Дядя Коля устроился на приступке у служебного входа, достал папиросу, вставил ее в пожелтевший мундштук. Конечно, капля никотина убивает лошадь, но мы же не лошади.

Его все мучил вчерашний вечер. Зачем Лябин метнулся во двор, где убили Палашову? И именно перед тем, как… С другой стороны, парень из того дома тоже не просто так в полицию заскочил. Значит, у мусоров были основания. Интересно, какие? Дяде Коле даже на секунду не приходила в голову мысль рассказать полицейским о том, что он видел. Помочь. Он же находится по другую сторону баррикады. Сидевший. Это клеймо уже навсегда.

Горький табак выгорел весь. Папироса потухла. Пора возвращаться к работе. «Наша главная задача: молотьба и хлебосдача…» Дядя Коля выбросил из головы мысли об убитой девчонке. Эта история его не касается. Хрен с ними со всеми! Наиля обещала на ужин приготовить манты. Хорошая штука, между прочим!

Зефиринка урчала, словно маленький трактор. Громко, напористо, бесконечно. Кошка улеглась у Лены на коленях и довольно мурлыкала нутром. Доказывала делом свое благополучие. Сама Лена тоже не бездельничала. Занималась домашним заданием. Скорее по привычке, чем по необходимости. Все равно ведь не понадобится.

Молодая преподавалка по литературе велела всем девятиклассникам подготовить стихотворное обращение. Будут дарить на последнем звонке остающимся мелким. Лена добросовестно просматривала учебники и сборники поэзии в поисках подходящих строк. Пушкин, Жуковский, Лермонтов, Некрасов, Тютчев, Фет, Ахматова… За спиной тихо бормотал телевизор. Что-то про спортивные достижения. Лена на всякий случай уменьшила звук до минимума. Неугомонный не дремлет враг! Баба Маня сохранила к своему неумолимо надвигающемуся столетию безупречный слух.

Лена отложила книги в сторону. Позвонить Ане, что ли? Она уже соскучилась по подруге. Перед расставанием девочки договорились снова встретиться вечером на «Сметане».

В квартире Лена была одна. Мамуля и отчим на работе. Соседи тоже куда-то уехали всей толпой. Только Зефиринка скрашивает одиночество. Лена обратила внимание: ее кофточку, висящую на кресле, все еще украшает черно-оранжевая ленточка. Так называемая георгиевская. Прикольная ленточка. Ее Лене подарили в салоне сотовой связи, куда она зашла заплатить. Дело было в начале мая. Накануне какого-то праздника. Лена не знает, что потом отмечали. Главное — школа не работала. Она носила ленточку, пока та не испачкалась. Залапала жирными руками. Потом в город пришло тепло. Лена бросила кофточку на спинку кресла и больше не надевала. У Куролятиных одежда вообще была разбросана повсюду — на складной ширме, стоявшей в углу, на обшарпанном кресле, напоминавшем шезлонг, на стульях. Постиранное белье висело на веревках, пересекающих комнату по диагонали. Хлопало неосторожных обитателей коммуналки по головам. Трусики, маечки, колготки, лифчики…

Лена решила не звонить. Осталось мало денег на сотике. Скоро подруги и так увидятся. Лена привстала с места, потянулась за яблоком. Поточить…

Вдруг ледяные клещи страха сдавили ей сердце.

Ужас. Паника. Не вдохнуть, не выдохнуть. Лена застыла на месте, не в силах шевельнуться. Телевизор. Зомбоящик. В его неразборчивом бормотании Лена внезапно услыхала знакомые интонации. Она невольно прислушалась. Палашова! Это ее голос. Неразборчивый, угрожающий, нагоняющий жути. Струйки холода по телу. Так не бывает! Лена, не раздумывая, с трудом преодолевая свой ступор, бросилась к двери. Как была — в коротком домашнем платьице. Зефиринка пушистым нечто шарахнулась под стол. Мрачный голос с того света безостановочно бубнил в спину. Слов было не разобрать, но сам тон не позволял сомневаться — берегись, это смерть!

Минуя лифт, Лена, топоча по бесконечным лестницам, выскочила во двор. Это с восьмого этажа! Охвативший ее страх гнал все дальше. Наваждение. Морок. В смятении она пересекла двор и вбежала в распахнутые ворота соседней стройки. Безлюдье и заброшенность стройплощадки не остановили ее. Найти бы место, где можно укрыться, зажать руками уши, чтобы больше не слышать злобного бормотания и отсидеться. Вернуться к самой себе. Пустая десятиэтажная коробка предлагала много таких мест.

Лена, задыхаясь, начала быстро подниматься по лестничному маршу без перил. Вокруг только бетон, цемент, кирпич. Все оттенки серого. Сырость. Запах строительных смесей, песка, гудрона. Первый этаж, второй… Еще выше…

Дыхалка не позволила окончательно сойти с ума. После третьего этажа в боку закололо. Лена остановилась, бессильно оперлась о стену. В груди и висках стучало. Недостаток воздуха заставил прийти в себя. Хотя бы частично. Чуть отдышавшись, Лена продолжила подъем по лестнице. Уже медленно, по инерции, отдуваясь.

Неожиданно обнаружилось, что лестничная клетка в недостроенном здании — довольно оживленное место. Навстречу Лене легко, чуть боком, спускался какой-то мужчина. В белой рубашке, темных брюках — она не успела особо много запомнить. Он ловко протиснулся мимо нее на тесной череде ступеней. Некрашеная шероховатая стена с одной стороны, бездонная щель между пролетами с другой.

На миг их глаза встретились. Лена увидела: в его очень черных зрачках мелькнула какая-то мысль, но мужчина уже исчез внизу. Лена остановилась на четвертом этаже. Устала. Ресурс кончился. Да и глупо идти дальше. Лучше подождать, когда незнакомец покинет стройку и спуститься самой.

Однако нет. Лена услышала, как площадкой ниже мужчина резко затормозил, потоптался в нерешительности на месте и вдруг начал подниматься обратно. Она, опять похолодев от ужаса, стараясь ступать бесшумно, бросилась в одну из квартир четвертого этажа.

— Эй, стой! — прохрипел низкий голос.

Лена, не отвечая, забилась в каморку, предназначенную в будущем стать туалетом. Она прижалась спиной к ледяной стене и замерла. Пыль, паутина… Слышно было, как незнакомец пробежал мимо, тяжело дыша. Слава Богу, не заметил.

Ноги стали ватными и отказались подчиняться. Все тело было облито липким горячим потом. Нос и горло забиты цементной пылью. Да еще сквозняк дул, как в аэродинамической трубе. А она вся мокрая. Хотелось реветь и к маме.

Мужик оказался настойчивым и педантичным. Теперь он, не торопясь, спускался с этажа на этаж, тщательно осматривая каждый закоулок. Ну что ему надо?! Лена хотела двинуться, убежать из этого проклятого дома, но ноги не держали. Жалкие предатели. Она продолжала стоять в этом сумрачном закутке, со страхом слушая приближение чужих шагов.