Антология интима. Amoroso. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 1 - Александр Амурчик

Тем временем главный оформитель ресторана Володя по кличке Толстолобик, – об этом мне на следующий день рассказала подруга Ольга, – станцевал с Марией Ивановной несколько танцев подряд, не обращая внимания на ее мужа, и, вероятно, не подозревая о том, что они с партнершей со стороны выглядят несколько забавно, так как Володя был на голову ниже своей дамы. Затем, видимо всерьез огорчившись тем, что такая шикарная женщина принадлежит не ему, а кому-то другому, Володя направился к столу и в короткий период времени – в какие-нибудь полчаса – вылакал 7 (семь!) полных фужеров водки, а ведь буквально накануне хвастал всем вокруг что «завязал» – бросил пить. Запив это количество водки тремя фужерами шампанского, он, ни с кем не прощаясь, вышел на улицу, сел в свой знаменитый на всю Молдавию автомобиль «запорожец» и укатил к себе в Кишинев.

Он оказался первой «потерей» среди гостей, а вскоре следом за ним по домам потянулись и другие.

А в это самое время бар, пока я делал обход ресторана, жил своей обособленной жизнью: партийные начальники среднего звена, очевидно, ввиду отсутствия руководителей, «расползшихся» по ресторану словно тараканы, очень скоро дошли до предела: когда я вошел, они по очереди на спор выпивали 700-граммовый наполненный водкой фужер штучного чешского стекла ручной работы, каждый из которых, не побоюсь этого слова, был произведением искусства, после чего с размаху шлепали им об бетонный пол, уничтожив, таким образом, в короткое время около полутора десятков фужеров из 24, имевшихся в наличии. Остановились они лишь тогда, когда я, успев вернуться до полного ихуничтожения, демонстративно убрал со стойки все оставшиеся фужеры.

Примерно в это же время, в самый разгар празднества, где-то около полуночи, мой напарник Саша и его мама, расстроенные неудачным сватовством, по пути домой заглянули ко мне в бар; Саша, рассеянно посмотрев сквозь меня, небрежно кивнул головой на прощание и, подхватив маму под руку, отправился восвояси.

Следом за ними в бар заскочили разрумянившиеся, разгоряченные танцами и шампанским Оля и Ленка-именинница. Девчонки громко и весело разговаривали; Ленка, подойдя и взявшись руками за борта моего пиджака, притянула меня к себе и звучно поцеловала в губы, после чего девушки признались мне по секрету, что хотят сбежать в город, так как им здесь, среди взрослых, без сверстников скучно. Я, заговорщицки подмигнув им, сказал, что если их хватятся и начнут разыскивать, то только в этом случае сообщу маме именинницы, где они, после чего девицы, взявшись за руки, выпорхнули из бара и исчезли в ночи.

А к этому времени мои гости – «стойкие» коммунистические вожаки – были уже совсем никакие: их опытные и привыкшие ко всему водители обманом и уговорами выводили «слуг народа» по одному на улицу, усаживали в машины и увозили кого по домам, а кого в гостиницу райкома партии. «Большой босс» – завотделом ЦК, перед уходом вновь подошел ко мне, и я весь напрягся. «Ну, что этот „товарищ“ на этот раз придумает?» – неприязненно подумал я. Предчувствие меня не обмануло: он таки придумал.

– На вот, возьми, – порывшись в кармане, он швырнул на стойку две смятых рублевых бумажки. – Чтобы потом не было разговоров, что на банкете я ел-пил бесплатно. – Он звучно рыгнул. – Надеюсь, ко мне претензий нет?

– Боже сохрани, – ответил я, смахнув бумажки в кассу и подняв руки вверх, в смысле сдаюсь.

– То-то же.

Было что-то около четырех утра, когда наши даже самые стойкие клиенты, наконец, разошлись, и обслуживающий персонал, в частности официантки, уже почти падавшие к этому времени с ног от усталости, смогли перевести дух. В баре в этот час вместе со мной еще оставалась Виктория – невысокая, черноволосая, постриженная под «гарсон», пропорционально сложенная девушка. Ее всегда улыбающиеся глазки, раскосые как у японки, от которых, я признаюсь, был в восторге, к этому времени превратились в едва видимые щелочки.

– Послушай, Вика, – остановил я девушку, совершающую очередной «рейд» в подсобку с полным подносом грязной посуды. – Ты не имеешь желания искупаться после такой работы в душе?

– Искупаться? А где? Здесь, в ресторане? Да, я слышала, что здесь есть душевая, но еще ею не пользовалась, – откликнулась она. – Я бы с удовольствием, только у меня нет с собой шампуни и полотенца.

– Так у меня есть, – сказал я, доставая пакет из своей сумки. – Вот тебе шампунь, а полотенце достаточно большое, рассчитано на двоих.

– Так ты мне и спинку собираешься потереть? – спросила она кокетливо, принимая пакет из моих рук, и я, не имея сил ответить, лишь кивнул ей. Я проводил девушку до душевой, где настроил в кране горячую воду, затем, извинившись, быстренько вернулся в бар, молниеносно постелил в одной из кабинок матрас, который вот уже несколько месяцев как получил постоянную «прописку» в баре, и вновь бегом отправился назад.

В душевой, преодолевая стеснение, мы действительно потерли друг другу спинку, после чего, чистые и взбодренные водными процедурами, вернулись в бар. Ресторан, наконец опустевший после долгого и бурного празднества, показался нам совершенно безжизненным, вымершим. На мое робкое, сделанное шепотом предложение провести остаток ночи вдвоем, Виктория не ответила, а лишь доверчиво потянулась ко мне своими маленькими ручками и почти упала в мои объятия.

Так начался наш с ней «роман», затянувшийся на целых два года, и окончательно прервавшийся лишь с ее отъездом в Кишинев.

Телефонный звонок разбудил нас до обидного рано, в восемь утра, и мне пришлось, поцеловав Вику на прощание, потихоньку выпроводить девушку за дверь, потому что, как сообщил мне по телефону дежурный по райкому партии, я должен был срочно выехать в село Старые Криганы за свежей рыбой, а заодно и за поваром, проживавшем в том же селе, имевшим специальный статус при райкоме партии, как специалист, умеющий варить необыкновенно вкусную уху. Ну а уха, понятное дело, требовалась начальственным желудкам на опохмелку, поскольку, как вы сами понимаете, самое главное в любой пьянке – грамотно опохмелиться.

Райкомовская «волга», уже поджидавшая меня у входа, быстро домчала нас до места, и вскоре из окна автомобиля стала видна цепь искусственных каналов и озер, принадлежавших местному рыбхозу, расположенному в пойменной части реки Прут, в которых выращивалась рыба самых разнообразных видов и размеров. Главный цербер на входе в это рыбное царство, бывший офицер, служивший раньше в рядах НКВД-МГБ-КГБ капитан Сергеев, ныне пенсионер, а на настоящий момент стойкий и неподкупный страж на складах рыбхоза, был, по-видимому, предупрежден о нашем приезде заранее, поэтому безропотно выделил требуемое количество дефицитной рыбы (естественно, бесплатно и без каких-либо сопроводительных накладных), и даже помог погрузить две полные корзины – что-то около ста килограммов, – в общепитовский мотороллер, как раз подоспевший к месту событий. По не до конца понятной даже мне самому причине Сергеев этот был мне глубоко антипатичен, так как давно знавшие его люди говорили, что он-де в сталинские времена был ГБ-шным палачом. Тем временем посланная машина привезла поднятого из постели повара, и мы, не теряя времени, отправились в обратный путь.

Спустя час-полтора у себя в баре я хлебал деревянной ложкой из средних размеров кастрюльки необычайно вкусную наваристую уху, и с ручкой в руке подсчитывал наши финансовые потери.

Всего накануне вечером начальственными лицами было выпито «горячительных» напитков на сумму 650 рублей, и это не считая поданных со складов и кухни блюд и закусок. То есть, вместе с тем, что было украдено позавчера утром электриками охраны РОВД, устанавливающими в моем складе сигнализацию, – я, по простоте душевной оставил их там на 20 минут без присмотра, – это составило 650+350 =1000. Тысяча рублей недостачи в кассе – хорошенькое начало! Ах да, я чуть было не забыл, два рубля ведь мне вчера заплатили, их лично босс ЦК-овский внес, так что итоговая циферка уже не круглая, и всего лишь трехзначная – 998 р. в убытке.

Если бы сейчас взяли да провели ревизию в баре, то нас с Сашей Чумаковым по результатам всего лишь одного дня работы вполне можно было судить и посадить, и получили бы мы ни много, ни мало от 3 до 7 лет лишения свободы с конфискацией имущества. Здорово, а?! Бежать что ли, пока не поздно, с этой работы, мелькнула у меня шальная мысль.

Конец ознакомительного фрагмента.