Стоять, бояться, раздеваться! - Мария Сергеевна Коваленко

Занятый переодеванием в дурацкие красные штаны и безразмерные валенки, Бадоев не сразу почувствовал беду. Жаркое пальто Деда Мороза так же не способствовало пробуждению интуиции. Но зато, стоило войти в приемную, суровая реальность ударила по всем потрохам без наркоза.

Брошкина выполнила свое задание, а кое в чем перевыполнила. Костюм Снегурочки сидел на Веронике как влитой. И сапоги, и белое, вышитое снежинками платье, и пальто... Даже гребаный кокошник! Вот только внучка Деда Мороза выглядела не как милая безобидная девушка, а как сбежавшая с новогодней вечеринки Хью Хефнера «Мисс декабрь».

– Что это на тебе? – Голос охрип. Сел, как во время самой лютой простуды.

На то, как платье обтягивает грудь, а соски сквозь ткань сверлят снежинки, смотреть было больно физически! Длина наряда тоже не радовала. Не нашлось в нем ничего от знакомого с детства целомудренного «до пят».

Словно решив поиздеваться, фантазия тут же нарисовала, как Вероника разворачивается. Ложится грудью на стол. И обнажая нежные розовые ягодицы, платье бесстыдно задирается вверх.

– А на что похоже? – Длинные ресницы затрепетали, гипнотизируя.

– Да в таком только стриптиз танцевать. Даже раздеваться не понадобится, и так все видно!

– Что?!

Обиженно надув пухлые губы, Вероника уперла руки в бока. То, что от этой позы ткань на платье натянулась и пуговица на груди вот-вот готова была улететь в неизвестность, порновнучка Деда Мороза словно и не замечала.

Стреляла по боссу из главного калибра, да ещё каблучком цокала. Десятисантиметровым!

– Это наряд для «стометровки»! – От тупой ноющей боли в паху Бадоеву резко стало не до шуток.

– Для «стометровки» мне по вашему поручению Брошкина принесла! В нем даже перед зеркалом показаться было стыдно! Знакомой швее пришлось вечер убить, чтобы из того безобразия сделать хоть что-то приличное!

Вероника возмущалась так, что даже кокошник трясся.

– Зря старалась! В этом я тебя и за порог не пущу!

Руслан прочистил горло и поплотнее запахнул пальто Мороза на талии.

– Раз так, можете в сметный отдел обратиться за заменой! Там, наверное, в очередь выстроятся.

Информированности своей секретарши Бадоев уже не удивлялся, но от упоминания Даши севернее пояса стало еще больнее.

– Мы к детям едем. Ты вообще в курсе?

– Я уже неделю как в курсе. – Острый подбородок тоже нацелился в сторону руководства. – И, между прочим, старалась выглядеть как приличная Снегурочка, а не как... задумал один маньяк.

– Считай, что маньяк передумал!

Задираться можно было еще хоть час, хоть два, но дети уже ждали. Не в правилах Бадоева было опаздывать. А какими карами может обернуться смена Снегурочки, и представлять не хотел.

Вместо продолжения баталии он зашел к себе в кабинет. Достал из шкафа чистую белую рубашку и вернулся к Веронике.

– Переодевайся! – Не обращая внимания на обалдевший вид, сунул вешалку ей в руки. – И пальто сверху завяжешь на пояс.

От злости у секретарши даже уши покраснели, но отказаться от рубашки она не решилась.

– Морским узлом?

Вместо того чтобы кинуть в босса чем-нибудь тяжелым, Вероника одним движением освободила вешалку.

– Альпинистской восьмеркой, чтобы уже наверняка, – рыкнул злой как черт Бадоев.

– Так, может, сами и завяжете?

– Сам и завяжу.

О том, что с этой непредсказуемой бабой лучше не связываться, Руслан забыл напрочь. Вылетели из головы вскрытый сейф и пароли от секретных архивов. Руки так и тянулись к высокой белой шее. Сжать до характерного хруста. Увидеть, как закрывается, наконец, рот. И не думать, почему его извилины коротит в присутствии этой Гну.

– Хорошо. Договорились.

Последние слова Вероника произнесла уже без вызова. Наоборот – тихо и спокойно. Но, не позволив боссу даже отвернуться, она быстро расстегнула все пуговицы на платье. Бросила его на пол прямо возле начальских валенок и принялась медленно, со знанием дела надевать поверх кружев и крутых молочных изгибов мужскую рубашку.

«Науке известно около двухсот двадцати видов парнокопытных. Сам отряд «парнокопытные» делится на два подотряда: жвачные и нежвачные». «Самый тяжелый представитель парнокопытных – бегемот. Агрессивное, непредсказуемое и полностью асоциальное животное, которое одинаково плохо относится и к чужакам, и к сородичам».

За полчаса пути Вероника вспомнила все, что читала о парнокопытных и в частности – о бегемотах. Несколько раз взглядом выстрелила в висок бегемота, сидящего за рулем. И с трудом удержалась от того, чтобы высказаться.

Мыслей, которые так и рвались с языка, скопилось вагон и тележка. Неделю она терпела пренебрежение этого чудовища и отказ от помощи. Ни одного приказа за пять рабочих дней. Ни одного лишнего слова, кроме «доброе утро» и «пока». Ни одного взгляда.

Ее словно не существовало. Привычка преследовать осталась, а сам объект слежки вдруг стал неинтересным.

С одной стороны, Вероника этому радовалась. Патология оказалась не настолько серьёзной. Больной шел на поправку без помощи медиков. А с другой – злилась.

Ещё никогда ни один мужчина на свете не смотрел на нее как на пустое место. Никто не смел игнорировать. И ведь при всем при этом она старалась! Отправила в ремонт засорившуюся из-за варварской эксплуатации кофемашину. Стерла пыль с видеокамеры и перенаправила ее в более безопасную для психики босса сторону. Привела в порядок дурацкое платье Снегурочки.

За платье стало особенно обидно. Между тем ужасом, который принесла Брошкина, и той красотой, которую сотворила ее швея, была целая пропасть. Исчезла пошлая шнуровка впереди. Ничто больше не сжимало грудь. Длина увеличилась до колена, а не до края чулок. И вообще на конкурсе «Самая скромная Снегурочка» ей отдали бы первое место.

Что пошлого увидел в платье тупой солдафон, считающийся ее боссом, Вероника не могла понять, как ни пыталась. Подлый извращенец словно видел какую-то свою реальность.

Прибить его за это хотелось. Сдать психиатрам на опыты, а рубашку порвать на заплатки.

Если бы не дети, Вероника без зазрения совести устроила бы маньяку