Блаженство греха - Энн Стюарт

Она просто хочет поиметь его. Образно выражаясь, разумеется. Он улыбнулся ей, прибегнув к своей приятнейшей улыбке, от которой таяло большинство его последователей, но Рэчел и бровью не повела. Лицо осталось каменным, глаза продолжали буравить его свирепым взглядом.

— Вы боитесь болезней?

— Я ничего не боюсь, — отрезала она.

— Неужели? Что ж, вы еще молоды, — сказал он таким тоном, словно это все объясняло.

— Полагаю, когда я доживу до вашего преклонного возраста, то поумнею и буду бояться, — раздраженно огрызнулась она.

Раздражение, как костер, важно поддерживать, не давать ему угаснуть. Во-первых, так интереснее, а во-вторых, раздраженный человек более уязвим.

— Почему-то я не могу представить вас в таком возрасте.

— Я узнавала, о Великий Белый Дух, — с сарказмом отозвалась она. — Вам около сорока. Думаете, я не проживу еще десять лет?

— О, полагаю, вы доживете до глубокой старости, если не доведете кого-нибудь до смертоубийства своей язвительностью. Но вы всегда будете сердитым ребенком, испорченным и капризным. — Он терпеливо ждал ее реакции на этот выпад.

Но ожидания не оправдалось. Она не побледнела от злости и возмущения, напротив, его реплика, казалось, позабавила ее.

— Вы так думаете? И что же спасет меня от столь ужасной участи? Пастельные ситцевые пижамы и ваши проповеди?

— Я редко проповедую, — возразил Люк. Он недооценил ее, а такое случалось не часто. Считал испорченной богатой девчонкой, привыкшей, чтобы окружающие исполняли ее капризы. Но, похоже, не все так просто. Что еще говорила о ней Стелла? Он не помнил, а такого рода подробности слишком важны, чтобы их упускать. — Начните хотя бы с того, что откройте сознание миру.

Ему удалось придвинуться к ней ближе, причем Рэчел этого не заметила. Для того, кто так решительно настроен на конфронтацию, она была поразительно пуглива.

— Открыть сознание? — эхом отозвалась Рэчел. — Полагаю, можно попробовать. — «Какая надменная у нее улыбка». — Все когда-нибудь бывает в первый раз.

Ну уж на эту удочку он не попадется.

— В том числе и зерновой напиток на завтрак, и тяжелый ежедневный труд, — сказал Люк, распахивая двери в трапезную. — Думаю, вам стоит начать с восточного крыла, будете помогать ухаживать за больными. Там вы почувствуете себя как дома.

— Звучит прелестно.

— Оставляю вас в умелых руках Кальвина. Он лучше меня знает, что там и как, и введет вас в курс дела. А по пути можете даже попробовать вытянуть из него все страшные тайны, что скрыты за этим блестящим экстерьером.

Она взглянула на Кальвина, спокойно ожидающего у стола, и Люк невольно восхитился ее самообладанием — даже глазом не моргнула.

— А что там, в восточном крыле? Неверующие?

Он одарил ее своей самой лучезарной улыбкой.

— Нет. Душевнобольные.

Кальвин решил все для себя в тот день, когда впервые увидел Люка Бардела. Он не любил вспоминать то время — черная была полоса для них обоих. Вспоминать страх и боль — пустая трата времени. Тем более что теперь все шло так хорошо.

Но опасность оставалась. Опасность всегда таилась где-то рядом, уж Люку-то стоило об этом помнить, но когда тебе со всех сторон твердят, что ты непогрешим, ты и сам начинаешь в это верить. Кальвин видел свой долг в том, чтобы вернуть босса с небес на землю.

Враги у Люка были. И не только эта заносчивая сучка, возжелавшая наложить лапу на денежки своей мамочки. Да только ничего у нее не выйдет. За все годы знакомства с Люком он не помнил ни одного случая, чтобы тот по доброй воле отказался от того, что заработал, украл или выманил обманом. Правда, никто и не пытался что-то у него отнять.

Рэчел Коннери была далеко не худшей из проблем Люка, но неприятностей могла доставить немало. Стоит лишь перестать обращать внимание на мелкие угрозы, недооценивать их, и будь уверен — рано или поздно потеряешь все.

Этого Кальвин допустить не мог. Он слишком нуждался в Люке. В его даре обманом выкачивать деньги из самых невероятных источников. В его хладнокровном, мудром, трезвом отношение к жизни, которая началась так плохо и так чертовски долго налаживалась. В его любви и дружбе. И чтобы защитить это все, Кальвин был готов пойти на что угодно.

Даже на то, чтобы избавиться от такого неудобства, как Рэчел Коннери. Он делал это раньше и без колебаний сделает снова. Неприятная необходимость. Люк так и не научился мириться с мерзкой стороной реальности, и дело Кальвина оберегать его. Он защищает свое и распознает угрозу, когда видит ее. Уж не утратил ли Люк этой своей способности?

«Да, Рэчел Коннери — угроза», — думал он, ведя ее час спустя через поселок под ярким солнцем Нью-Мехико.

— Давно вы знаете Люка? Как вы с ним познакомились? — спросила она тем наигранно равнодушным голосом, который не обманул его ни на секунду.

Его так и подмывало рассказать все, только чтобы увидеть ее реакцию. Откуда ей, хорошенькой богатой штучке, живущей в своем тихом, уютном мирке, знать о…

— Довольно давно, — ответил он.

— Вы не такой, как другие.

Он взглянул на нее.

— Я здесь не единственный урод. Поживете тут подольше, встретите и не таких чудаков.

Она не бросилась доказывать, что он вовсе не урод, и это придало ей весу в его глазах. Кальвин знал, кто он, и знал, что вежливые, политкорректные ответы ничего не изменят.

— Я имела в виду, что вы не слащавый праведник, как другие, — сказала она. — Все остальные — ну прямо как персонажи старого фильма «Брейди Банч».

— Не знаю, — отозвался Кальвин. — В детстве мне не часто доводилось смотреть телевизор. — Он открыл тяжелую резную дверь реабилитационного центра и зашагал по коридору, зная, что девушка пойдет за ним. — Гретхен — старшая медсестра. Просто делайте то, что она говорит, и все будет в порядке. Только держитесь подальше от Энджел.

— Энджел?

— Большинство пациентов вполне безобидны. Они страдают от разных форм заболевания, и при надлежащем лечении их состояние улучшается. Но Энджел уже ничем не помочь. Она серьезна больна и опасна. Завтра ее увезут отсюда, а до тех пор не приближайтесь к ее палате. Она под замком, так что проблем быть не должно.

— Она действительно опасна?

— И для себя, и для окружающих. — Он посмотрел на Рэчел. Она ловила каждое слово, заглатывая наживку, как голодная рыбешка. — Энджел постоянно твердит про преступный сговор. Думает, что Люк просто всех использует, крадет их деньги, а потом убивает тех, кто ему мешает. Особенно стариков, которым осталось недолго жить. Считает, Люк помогает им отправиться на тот свет. Представляете?