Ты не виноват - Дженнифер Нивен

– Я очень рада, что оказалась там.

Если точнее, я очень рада, что он оказался там, прежде чем я свалилась с колокольни и убилась на глазах у всех. Я даже не могу себе представить своих родителей, как бы им пришлось туго после смерти своего единственного остававшегося в живых ребенка. И это была бы даже не случайная смерть, а глубоко продуманная. Вот почему я пришла сюда без споров и отговорок. Мне стыдно за то, какому кошмару я их могла подвергнуть.

– Рада, что оказалась где? – Роумер появляется в дверях с ведерком льда, в котором уложено несколько бутылок пива. Он с грохотом опускает его на пол, при этом льдинки разлетаются по всему помещению.

Сьюз, прищурившись, как кошка, внимательно изучает его.

– На колокольне.

Роумер начинает пялиться на ее грудь и только усилием воли заставляет себя посмотреть в мою сторону.

– А зачем ты вообще туда забралась?

– Я опаздывала на урок английского языка и вдруг увидела, что он прошел в дверь в самом конце коридора, ту, которая ведет на колокольню.

– На английский? – удивляется Аманда. – Но это же у нас второй урок.

– Да, но мне нужно было увидеться с мистером Вайсонгом и кое-что спросить у него.

– Та дверь всегда закрыта на замок, – встревает в разговор Роумер. – Да к ней так просто не подобраться, она у них вечно забаррикадирована. Туда попасть сложнее, чем забраться к тебе в трусы, если верить слухам. – Он начинает хохотать, да так, что теперь его не остановить.

– Наверное, он подобрал ключ к замку. – Возможно, это была я сама. Как хорошо уметь притворяться невинной овечкой. Тогда тебе многое может сойти с рук. И тебя никто не будет ни в чем подозревать.

Роумер эффектно открывает бутылку пива и с шумом выпивает ее.

– Вот идиот! Надо было сказать ему, чтобы прыгал вниз. Он в прошлом году чуть не снес мне голову. – Это он вспоминает эпизод со школьной доской.

– Как думаешь, ты ему нравишься? – Аманда строит мне рожицу.

– Нет, конечно.

– Надеюсь, что нет. На твоем месте я была бы с ним поосторожнее.

Еще десять месяцев назад я бы уже сидела рядом с ними, пила пиво и органично вписывалась в их компанию, одновременно сочиняя про себя остроумные комментарии по поводу всего происходящего. Например: «Она так продуманно выдает свои фразы, просто как настоящий адвокат, строящий защиту и намеревающийся завладеть вниманием присяжных и повести их за собой. «Возражаю, мисс Монк». – «Прошу прощения. Пожалуйста, не придавайте значения моим словам». Но уже поздно. Дело сделано. Присяжные слышали эти слова и ухватились за них. Получается, если она ему нравится, она тоже не должна быть к нему равнодушной…»

Но сейчас я продолжаю стоять на месте. Мне скучно. Я здесь не в своей тарелке. Мне вообще кажется странным, что мы когда-то были с Амандой подругами. Воздух тут спертый, а музыка слишком громкая. Повсюду чувствуется запах пива. Еще немного – и меня начнет тошнить. И тут я замечаю Летицию Лопес, корреспондента нашей школьной газеты. Она решительно приближается ко мне.

– Мне действительно пора, Аманда. Завтра поговорим.

И прежде чем кто-то успевает отреагировать, я поднимаюсь по лестнице, выбираюсь из подвала и покидаю этот дом.

Последний раз на вечеринке я была в прошлом году, двенадцатого апреля. В ту же ночь погибла Элеонора. Музыка, огни, крики – все это словно вернуло меня в ту ночь. Я вовремя ушла сегодня, потому что едва успеваю отвести волосы от лица, сгибаюсь пополам, и меня тут же выворачивает наизнанку. Завтра кто-то подумает, что тут проходил очередной перебравший школьник.

Я нахожу в кармане телефон и отсылаю Аманде сообщение: «Прости меня. Мне действительно стало плохо. В.». Завернув за дом, я тут же налетаю на Райана Кросса. Волосы у него мокрые и взъерошенные, он одет в спортивную майку и шорты. У него стройное тело настоящего пловца: широкие плечи, узкая талия, плоский живот, загорелые ноги с крохотными золотистыми волосками на икрах. Глаза у Райана темные, большие и красивые, только сейчас они почему-то все в красных прожилках. Ну и, как положено у всех крутых парней, улыбается он всегда криво. Если же он улыбается нормально, у него появляются ямочки на щеках. Он идеален во всем, и я запомнила его именно таким.

Я же далека от совершенства. У меня имеются свои секреты. Я неряшлива. И это касается не только моей комнаты, я неряшлива сама по себе. А нерях никто не любит. Всем нравится только улыбающаяся Вайолет. Интересно, как бы отреагировал Райан, если бы узнал, что это Финч уговорил меня не прыгать вниз, а вовсе не наоборот. И что бы на это сказали все остальные.

Райан подхватывает меня и поворачивает к себе лицом вместе с подушкой и сумочкой. Он пытается поцеловать меня, но я уклоняюсь.

Впервые он поцеловал меня, когда кругом лежал снег. Снег в апреле! Добро пожаловать на Средний Запад. Элеонора была одета в белое, а я в черное, мы представляли собой контраст, этакие сестрички – одна – олицетворение добра, другая – зла. Иногда нас это забавляло. Элай, старший брат Райана, организовывал вечеринку. Пока Элеонора ушла к Элаю наверх, я осталась внизу потанцевать. Там были еще Аманда, Сьюз, Шелби и Эшли, а Райан стоял у окна. Это он тогда сказал: «Снег пошел!»

Я прошла через всю комнату, пританцовывая, минуя толпу, и тогда он, взглянув на меня, коротко произнес:

– Идем.

Вот и все.

Он взял меня за руку, и мы выбежали на улицу. Хлопья с неба валили тяжелые, как капли дождя. Они были белые, большие, сверкающие. Мы старались поймать их на кончик языка, а потом почему-то язык Райана оказался у меня во рту. Тогда я закрыла глаза, а снежинки продолжали падать на мои щеки.

Из дома все так же доносились крики и какой-то посторонний шум, будто что-то взрывалось или разбивалось. В общем, как это всегда случается на вечеринке. Руки Райана незаметно очутились у меня под майкой. Я помню их тепло, и даже во время поцелуя я думала: «А ведь я целую Райана Кросса». Ничего подобного до переезда в Индиану не происходило. Я сама просунула руки ему под рубашку. Кожа у него была горячая и очень гладкая. Именно такая, как я и ожидала.

Снег не переставал идти, в доме опять что-то прогрохотало. Наконец, Райан отстранился от меня, я посмотрела на него, потом на свою размазанную помаду на его лице. Тогда я могла думать только об одном: «Это моя помада на губах Райана Кросса. Боже мой!»

Жаль, что я не смогла сфотографировать себя в тот момент, иначе я запомнила бы себя прежней. То мгновение было последним чудесным событием перед тем, как все пошло не так, и моя жизнь изменилась навсегда.

Сейчас Райан держит меня так высоко, что ноги не касаются земли.

– Ты движешься в неправильном направлении.

Он несет меня к дому.

– Я уже заходила туда. Мне нужно идти домой. Я неважно себя чувствую. Поставь меня на землю.

Я слегка ударяю его, и он осторожно ставит меня на землю, потому что Райан очень милый молодой человек и всегда делает то, что ему говорят.

– Что случилось?

– Мне плохо. Меня только что вырвало. – Теперь я похлопываю его по руке так, будто он собака. Потом отворачиваюсь от него и торопливо пересекаю лужайку, оттуда иду вдоль по улице и заворачиваю за дом. Я слышу, как он зовет меня, но не оборачиваюсь.

– Что-то ты рано вернулась. – Мама лежит на диване, с головой погрузившись в книгу. Папа уселся у нее в ногах с закрытыми глазами и наушниками. Он углубился в музыку.

– Могла бы и еще раньше. – Я останавливаюсь у ступенек, ведущих наверх. – Вы сами понимаете, что это была глупая затея. Но я все равно туда пошла, чтобы вы поняли – я изо всех сил стараюсь поступать так, как вы хотите. Но это были не девичьи посиделки с ночевкой, а сама настоящая буйная вечеринка. И там они творят все, что заблагорассудится, вплоть до оргий. – Все это я выговариваю родителям, будто они во всем виноваты.

Мама толкает папу, тот быстро сдергивает с головы наушники. Они садятся рядом друг с другом на диван.

– Может, хочешь о чем-нибудь поговорить? – интересуется мама. – Я понимаю, это было неприятно. Почему бы тебе не посидеть немного с нами?

Как и Райан, мои родители представляют собой само совершенство. Они храбрые, сильные и заботливые. И хотя я знаю, что они, как и все остальные, кричат, сердятся друг на друга и, может быть, швыряются разными предметами, когда в доме никого нет, но я этого не вижу. Мама с папой побуждают меня выходить из дома и вновь сесть за руль, вернуться на дорогу, так сказать. Они внимательно выслушивают меня, задают адекватные вопросы и беспокоятся. Мои родители, наверное, даже чересчур внимательны и заботливы. Им всегда надо знать, куда я направляюсь, чем занимаюсь, с кем встречаюсь и когда вернусь домой. «Когда доберешься, отправь сообщение. Когда будешь на пути к дому, тоже отправь сообщение», – постоянно напоминают они.