Темная алхимия - Сара Лаветт

— Обещай, что выслушаешь меня.

Он отступил, руки соскользнули с ее талии:

— В каком смысле?

— В смысле, что не перебивай.

Он кивнул и вопросительно поднял бровь:

— Говори.

— Мне нужно ненадолго уехать, на два, может быть, на три дня максимум.

— Зачем?

— Это связано с делом о серийном отравлении в ЛАНЛ. Меня попросили составить психологический профиль для следователей. Нужно съездить на прежнее место работы подозреваемого, в другую лабораторию, просмотреть документы, опросить людей.

— Что за лаборатория? В Сандиа?[6]

— В Портон-Дауне, — Сильвия старалась говорить обычным голосом, — под Лондоном.

Мэтт стиснул зубы и медленно повторил:

— Под Лондоном.

— Полгода назад там тоже кто-то умер, между этими делами есть какая-то связь.

— Значит, это межведомственное…

— Да, и ФБР участвует в расследовании.

— И кто решил тебя привлечь?

— Эдмонд Свитхарт.

— Свитхарт консультирует федералов?

В голосе Мэтта прозвучала зависть — он возмущался связями Свитхарта и в то же время жаждал подобной свободы, возможности самому выбирать себе дело. Это резко отличалось от работы в полиции штата, пусть даже в чине майора с широкими полномочиями по проведению специальных операций. Хотя сейчас Мэтт в основном занимался политическими делами. Освобождение заложников, борьба с нелегальными заведениями, спасательные операции — все проходили под прикрытием специальных детективов, а значит, приходилось тратить время на проталкивание, выпрашивание санкций у губернатора, согласование с отделом по борьбе с наркотиками, а также набирать и обучать стажеров.

— Это связано со смертью ученого из ЛАНЛ в прошлую пятницу? — резко спросил он.

Она кивнула:

— После аварии к делу подключились федералы, установили наблюдение. Они уверены, что его отравили и поэтому он не справился с машиной.

— Ты сказала — серийное отравление.

— Судя по всему, убийства продолжаются уже несколько лет — в Европе и Штатах.

— Что означает бюрократический кошмар для ФБР, — сказал Мэтт. — Без веских доказательств убийства на территории США они не смогут предъявить обвинение.

— Ты прав, поэтому им нужен этот профиль. — Сильвия проверила, заперта ли стеклянная дверь кухни. — Я вернусь в среду вечером, самое позднее — в четверг.

Мэтт молча наблюдал, как она бродит по кухне.

— Максимум трое суток.

Она говорила торопливо, потому что чувствовала неловкость, потому что терпеть не могла объяснять свои действия.

— Я понимаю, что сейчас не очень подходящее время…

— Не очень?

— Ну хорошо, совсем не время, но свадьбе это не помешает. Я такого не допущу.

— Во сколько у тебя рейс?

Она автоматически глянула на большие белые часы:

— Нужно выехать не позже семи тридцати. Рейс после полудня, но еще надо закончить отчет для суда. — Рокко следил за ее взглядом, беспокойно поскуливая.

— С ума сойти, — сказал Мэтт.

Седой терьер посмотрел на мужчину, затем перевел взгляд на Сильвию. Та произнесла:

— Мэтт, пожалуйста, пойми…

Он тряхнул головой, отвернулся и направился в коридор.

— Слушай, может, не будем ссориться? Мы же взрослые люди. Если вдруг тебе понадобится уехать в Лас-Курсес или Денвер, я и слова не скажу.

— Очень великодушно, — бросил он через плечо.

— Ну подожди, — она поспешила за ним, Рокко тенью следовал за ней. — Я понимаю, что все так неожиданно…

— Неожиданно? А если бы я остался на ночь в Альбукерке? Ты позвонила бы мне из Лондона?

Когда Мэтт сердился, голос его становился ниже. Сейчас он говорил басом.

— Ты упомянула насчет серийного отравления, то есть дело опасное, как я понимаю. Господи, ты только начала отходить от Райкера… Хотя кого волнует мое мнение.

— Меня. И я не виню тебя, что ты сердишься.

— И как ты только решилась сейчас взяться за дело. — Она хотела было ответить, но Мэтт оборвал ее: — Не говори мне, что это на несколько дней. Я тебя знаю, Сильвия. Если уж ты взялась за что-то, значит, доведешь до конца.

Она больше не пыталась прервать его, поняв, что лучше дать ему выговориться.

— Если тебя пугает свадьба, скажи мне об этом сейчас, — сказал он, — мне не нужны предлоги. Хочется верить, что никакой Лео не отвлечет тебя…

— Лео Каррерас не имеет никакого отношения к этому делу, — запротестовала Сильвия. — Ты ведь знаешь, я не стану рисковать нашими отношениями, нашим браком.

Мэтт пожал плечами:

— Ты, видимо, делаешь все, чтобы сбежать от алтаря.

— Прости, — мягко сказала Сильвия. Она понимала, что он страдает из-за их и без того уже затянувшейся помолвки.

Он направился к лестнице, остановился.

— Ну как ты не можешь понять? — спросила она. — Прежде, чем все бросить, я хочу вложиться без остатка в мое последнее дело, ведь оно обещает быть стоящим.

— Ты не бросишь.

— Как минимум на год. Мы поженимся. Мы решили завести ребенка. Это фактически означает отставку. Хотя бы на время.

Он кивнул. Они помолчали несколько секунд. Рокко поскуливал. В конце концов Мэтт вздохнул.

— Ты вернешься в четверг?

— Может быть, в среду.

— Я улажу с Кэшем насчет Серены.

Она сделала глубокий вдох, лишь сейчас сообразив, что все это время сдерживала дыхание.

— Было бы здорово.

— Если мне придется уехать в Альбукерк..

— Кэш с Сереной заедут за собаками, она любит забирать их с собой.

Он кивнул. Где-то на улице хрипло и надрывно лаял пес. Мэтт начал подниматься по лестнице и остановился, услышав ее голос.

— Мэтт… Прости, что делаю тебе больно.

— Когда-нибудь ты меня бросишь, — сказал он.

— Я люблю тебя, — она подошла и нежно коснулась рукой его виска. — Мы поженимся через субботу.

Рокко поднялся на задние лапы, уперся передними в колени Мэтта и коротко требовательно гавкнул.

Сильвия видела, что Мэтта одолевают противоречивые эмоции, глаза выдавали внутреннюю борьбу. Она не сомневалась в его чувствах, он вел себя гораздо терпимее, чем она повела бы себя в подобной ситуации.

Он заглянул в ее глаза, выискивая страх.

— Хотел бы я сказать, что все хорошо, хотел бы позволить тебе делать, что хочешь, но не могу. Я не переживу очередного Райкера или серию «Сбежавшей невесты».

Она заговорила слабым умоляющим голосом, чуть громче шепота:

— Если ты скажешь мне остаться дома и забыть это дело, я так и сделаю.

— Не перекладывай ответственность на меня. — Он качнул головой. — Тебе нужно ехать. Ты сама так сказала. Так что езжай.

Табло электронных часов отбрасывало красный свет на полуприкрытые веки Свитхарта. Он сидел в позе лотоса на широкой кровати в отеле и совершал внутренний переход от глубокой медитации к обычному погружению, все еще сосредоточившись на дыхании, но его мозг при этом уже активно работал. Так достигалась наибольшая острота мышления.

Этот день, эта ночь вызвали к жизни старые воспоминания. Сонобе, Япония. Пока он там находился, дождь лил не переставая. Дело Хаяси — домохозяйка арестована за отравление соседей на весеннем празднике. Расследование превратилось в целое представление, в дело вмешались почти все международные организации.

«Фудзинкай», женская лига, и Масума Хаяси, убивающая всех своим каари-райсу.[7] Фрагменты мозаики. Жесткая социальная иерархия, стремление к славе, ощущение права вершить суд. И всегда — в голове прозвучал голос Сильвии — всегда нарциссизм. Неважно, кто или сколько умирает, потому что они не имеют значения. Для большинства нормальных людей это не связано с нарциссизмом в общепринятом смысле. А для Свитхарта это очевидно.

В памяти отчетливо всплыла одна деталь — Масума Хаяси приправила цианидом рис и угостила в первую очередь детей и старейшин деревни…

Тихо затренькал телефон, но Свитхарт не сразу взял трубку. Один, два, три жалобных звонка. Шевельнув одной рукой, он вышел на связь с материальным миром.

— Я только что получил ваше сообщение, — сказал Дрю Декстер.

— Что-то поздно.

— Мне нужно было решить сегодняшнюю проблему.

Начальник отдела внутренней и внешней безопасности ЛАНЛ помолчал. В трубке слышался слабый гул голосов.

— Я говорю о той небольшой стычке между доктором Палмер и вашей девицей. Этого не должно было случиться.

Свитхарт ничего не ответил, ждал, что еще скажет Декстер. Более чем любопытно. Декстер кажется весьма осведомленным. Свитхарт взял себе за правило присматриваться к хорошо осведомленным людям.

Он проверил данные по МОЗАИКе, и теперь знал, что Декстер находится почти на самом верху пищевой цепочки лаборатории. Из породы «синих воротничков», южанин (отсюда акцент), его родители — уроженцы Луизианы. Он служил в армии, когда заканчивалась война во Вьетнаме и войска уже возвращались домой, в Штатах закончил колледж по «солдатскому биллю».[8] Затем более двадцати лет прослужил в отделе расследования уголовных преступлений в армии.