Их благословила судьба - Кэрол Грейс

— Нет, конечно. Дело просто в том, что твой отец и я…

— Знаю, знаю, он уже сказал мне. Вы хотите, чтобы я устроил свою жизнь. Нашел кого-нибудь на замену Молли. Я не собираюсь этого делать. У меня уже была любовь. И я не намерен снова влюбляться. Тем более в залетную пташку.

— Я не говорю о том, что ты должен снова влюбиться, — мягко объяснила она. — Я говорю только, что было бы неплохо пригласить кого-нибудь на обед.

— Чудесно. Приглашай ее на обед. Приглашай хоть все рекламное агентство, если тебе так хочется.

— Это не мне так хочется, а Максу. Я хочу как лучше. И не могу отделаться от мысли, что тебе следовало бы расширить круг общения; не все с одними лошадьми общаться.

— Хорошо, хорошо. Она может остаться на обед. Теперь ты довольна? — спросил он.

— Ты точно чокнутый, — сказала мать, нежно улыбнувшись. — Дай мне знать, как все пойдет. Я имею в виду запеканку.

Вовсе не это она имела в виду, подумал он, глядя ей вслед. Его мать — неисправимый романтик. Не успокоится, пока он не найдет кого-нибудь — маму для Макса, подругу для него самого. До этого года она не трогала его, а тут начала намекать, что в городе есть много незамужних и разведенных женщин. До сих пор ему удавалось не обращать на это внимания. Но сегодня в ее глазах появилось выражение, какого он никогда раньше не видел, — выражение спокойной решимости.

Заведя наконец лошадь в стойло, Джош неохотно поплелся к дому, где наткнулся на Мисс Лучшая Реклама Года.

— Я как раз собиралась уезжать, — сказала гостья, держась за ручку двери.

— Я думал, вы останетесь обедать.

— Вы в самом деле так думали? — (Огонек в ее глазах не оставлял никаких сомнений: она приятно удивлена, что он не выставил ее за дверь. Может быть, ему и в самом деле нужно взрослое общество.) — Нет, — сказала она, — мне бы не хотелось вас стеснять.

Джош вытер платком лоб.

— В чем дело? Вы не любите «пастушью запеканку»?

— Я люблю «пастушью запеканку». То есть… думаю, она мне понравилась бы. На вид она восхитительна.

— Раз уж вы здесь, вполне могли бы остаться.

— Если вы уверены…

— Пойду умоюсь, — сказал он и направился через коридор в ванную.

Бриджет присела на краешек грубого соснового стула. Неужели ее пригласили на обед в тот самый дом, из которого только вчера выставили? Разумеется, не он ее пригласил, а его сын. Но он не стал возражать. Она была благодарна ему и за это.

За столом почти не говорили, но угощение было чудесным. Мать Джоша замечательно умела готовить. Об этом Бриджет ему и сказала.

— Это и сравнивать нельзя с тем, чем кормят в городской закусочной, — и она принялась за добавку.

Отрезая себе второй внушительный кусок, он метнул на нее такой взгляд, словно она заявила, что намерена впредь питаться здесь, вместе с ним.

— Зато в закусочной можно получше познакомиться с местными жителями. Люди здесь такие дружелюбные и разговорчивые, — добавила Бриджет. Хозяин промолчал. Возможно, подумал, что она сравнивает его с болтунами в кафе и сравнение не в его пользу. — Именно там я услышала про ярмарку диких лошадей. За завтраком сегодня утром.

— А-а.

Завтрак, как давно это было. После этого Бриджет уже успела заполучить самого восхитительного Дикого Мустанга, многое узнала о настоящих мустангах, хотя мало что узнала об этом мужчине. Да и зачем? Достаточно того, что она познакомилась с его сыном и матерью, видела его ванную комнату изнутри, а теперь вот сидит напротив него за обеденным столом. Чего еще ей желать?

— Прошу прощения, — сказал Макс, спрыгивая со стула.

Отец удивленно взглянул на него, вдруг обнаружившего хорошие манеры.

— Да, конечно.

— Мне нужно испробовать новую рогатку. Я обещал Бриджет, что научу, как ею пользоваться. А потом научу ее ездить на велосипеде.

Когда он выбежал через заднюю дверь, она улыбнулась.

— Кажется, я была многого лишена из-за того, что мое детство прошло в городе.

— У вас не было рогатки? — спросил Джош, подняв брови.

— Ни рогатки, ни велосипеда, ни лошади.

— Чем же вы развлекались?

— Ммм… не помню точно. Но уверена, у меня не было столько развлечений, сколько у Макса.

— И не было столько ссадин, — добавил он.

— О, нет, я никогда не падала. Моя мама не допустила бы этого. Мамы могут быть чрезмерно заботливыми. Моя была как раз такой.

— Я беспокоюсь о Максе. Может быть, я недостаточно заботлив.

— Кажется, он славный мальчик. У него веселое детство.

Она стояла и смотрела в окно кухни, как он бегает по траве, падает и снова поднимается в погоне за камешками, которые выпустил из своей рогатки.

— Я вам завидую, — прошептала Бриджет. Эти слова удивили Джоша. Не она ли говорила ему сегодня семья и дети ничего не значат для нее и она не променяет на них свою карьеру? Она и себе так часто повторяла это, что почти поверила. В комнате царила тишина, которую нарушало лишь тиканье дедушкиных часов в гостиной. Длинные тени протянулись по полям, простиравшимся насколько хватал глаз. Его земля. Его сын. Его жизнь. Почему это вызывало у нее такую грусть? Словно у него было все, а у нее ничего? У нее замечательная работа и замечательные друзья там, в Сан-Франциско; к тому же она чудесно провела день.

— Спасибо за обед, — поблагодарила Бриджет. — Пойду на лужайку за обещанным уроком стрельбы из рогатки; а потом мне действительно нужно возвращаться, — она открыла заднюю дверь.

— Кстати, — сказал он, — надеюсь, вы сделали достаточно фотографий, потому что завтра я буду очень занят. — В его голосе, без сомнения, звучала твердая решимость. Он не хотел видеть ее завтра. И она не осмелилась спросить насчет послезавтра.

— Я тоже, — сказала она и вышла в теплый летний вечер. — Я тоже буду очень занята. — Не у него одного есть дела. Она не имела ни малейшего представления, чем займется завтра, но, черт возьми, она знала, что будет занята. В отдалении заржали кони. Макс громко позвал ее и нетерпеливо замахал ей рукой, отчего у нее потеплело на сердце. Было приятно знать, что хотя бы одному из Джентри ее присутствие здесь в радость.

Бриджет смотрела, как Макс устанавливал на бревне полдюжины пустых банок из-под воды. Потом он взял ее за руку и повел к участку лужайки, который еще раньше пометил. Он встал рядом с ней, выстрелил камешком по банкам и промахнулся на пару сантиметров.

— Черт, — проворчал он.

— Ты почти попал, — заметила она.

— Я столько тренировался. И не сбил еще ни одной банки. Теперь твоя очередь, — и он протянул ей рогатку.

— Но, Макс, — запротестовала она, вертя в руках рогатку. — Я не умею. У меня нет ни малейшего представления… — Кожаный ремешок, две резинки и гладкая деревянная рукоятка. Она понятия не имела, что со всем этим делать.